|
Бессонница
|
|
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:33 | Сообщение # 101 |
 Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус:  | - Смерть так глупа, - произнесла она ноющим неприятным тоном измотанного, павшего духом человека. - Акушерку, слишком медленно перерезающую пуповину, давно бы уже уволили с работы.
В последнее время мысли Ральфа приобрели тенденцию метаться, упуская многое из виду, но на этот раз они немедленно поспешили назад.
- Что вы сказали?
- Простите? - Голос Денизы звучал удивленно, будто и ее мысли витали где-то далеко.
- Вы упомянули о перерезании пуповины.
- Я ничего не имела в виду. - Ноющие интонации усилились... Только
Ральф понял, что это не нытье, а поскуливание, и оно пугало. Что-то было не так. Внезапно сердце Ральфа пустилось вскачь. - Я вообще ничего не имела в виду, - настаивала женщина, а телефон, который Ральф держал в руках, вдруг окрасился в интенсивный зловеще-синий цвет. "Она подумывает убить его, и это не праздная мысль - она хочет положить подушку дяде на лицо и таким образом задушить его. Все произойдет быстро, думает она, и станет благословением. Все наконец-то кончится". Ральф отстранил трубку от уха. Синий свет, холодный, как февральское небо, тоненькими лучиками просачивался сквозь дырочки микрофона. "Убийство синего света, - подумал Ральф, держа трубку на расстоянии вытянутой руки и глядя широко раскрытыми, неподвижными глазами на то, как синие лучи, извиваясь, падают на пол. До него доносился слабый, встревоженный голос Денизы
Полхерст. - Никогда не хотел знать ничего подобного, но все равно мне это известно: убийство синего света".
Ральф поднес трубку к губам, умудрившись подальше отставить слуховую часть, излучавшую пугающие потоки ледяного света, похожие на сосульки. Он боялся, что если слишком близко поднесет эту часть трубки к уху, то рискует оглохнуть от холодной, яростной решимости Денизы.
- Передайте Биллу, что звонил Ральф, - сказал он. - Робертс, а не
Роббинс. - Не дожидаясь ответа, он повесил трубку. Голубые лучи, отскочив от трубки, устремились к полу. Ральф снова подумал о сосульках, о том, как те падают ровными рядами, если провести рукой по карнизу после теплого зимнего дня. Эти сосульки исчезли, не долетев до линолеума. Ральф огляделся. В комнате ничего не светилось, не мерцало и не вибрировало. Ауры снова ушли.
Он облегченно вздохнул, и в этот момент на Гаррисавеню засигналила машина.
В пустой квартире на втором этаже Ральф Робертс закричал.
4
Ральфу больше не хотелось чаю, но жажда не отступала. В холодильнике он нашел бутылку диетической пепси - без газа, зато холодная, - налил в пластмассовый стаканчик с выцветшей эмблемой "Красного яблока" и вышел на веранду. Он больше не мог оставаться в доме, пропахшем несчастливым бодрствованием. Особенно после случая с телефоном.
День стал еще прекраснее, если такое вообще возможно; ветер усилился, пронося сквозь ряды деревьев своры света и теней вперемешку с опавшими листьями. Ветер подгонял оборванных дервишей в красном, оранжевом, желтом вдоль тротуаров. Ральф повернул налево не потому, что сознательно хотел еще раз нанести визит площадке для пикников, а лишь из желания, чтобы ветер дул в спину.
И тем не менее минут десять спустя он оказался именно там. Сейчас площадка для пикников пустовала, и неудивительно. Дело было не в ветре - ничто не могло разогнать стариков по домам, просто почти невозможно удержать карты на столе, а шахматные фигуры на доске, когда ветер так и норовит смести их.
Ральф приблизился к столу, за которым обычно восседал Фэй Чепин, и не особенно удивился, увидев записку, прижатую камнем, и заранее догадался о ее содержании. "Две прогулки, две встречи с лысоголовым доктором со скальпелем, двое стариков, страдающих бессонницей и испытывающих яркие видения; две записки.
Вот так и Ной собирал животных в свой ковчег, не поодиночке, а парами... Может быть, просто наступает час еще одного потопа? Как считаешь, старик?" Ральф не знал что и подумать... Записка Билла была в некотором роде предсмертным посланием, и он ничуть не сомневался, что записка Фэя относилась к той же категории. Ощущение, что его несут вперед, без усилий и колебаний, казалось слишком сильным, чтобы сомневаться; как будто он очнулся на незнакомой сцене, пытаясь произнести слова из драмы, которую он никогда не читал и не репетировал, или словно он до боли всматривался в очертания знакомого предмета, пока образ не превращался в полнейшую чепуху, или открыл-Открыл что?
- Еще один тайный город, вот что, - пробормотал Ральф. - Дерри аур.
- Затем он склонился над запиской Фэя и прочитал ее, пока ветерпроказник играл его редеющими волосами.
5
"Кто хочет отдать последнюю дань уважения Джимми Вандермееру, пусть поторопится сделать это самое позднее до завтрашнего утра. Сегодня отец
Коглин сообщил мне, что бедняга угасает слишком быстро. Но он МОЖЕТ принимать посетителей. Он лежит в городской больнице в палате N315.
Фэй P.S. Помни, времени в обрез".
Ральф дважды прочитал записку и положил ее обратно на стол, прижав камнем, чтобы ее мог прочитать еще какой-нибудь представитель Старых Кляч, случайно забредший сюда, затем просто постоял, засунув руки в карманы и опустив голову, наблюдая за взлетно-посадочной полосой N3 из-под кустистых бровей. Сухой лист, оранжевый, как тыква, которыми вскоре украсятся улицы городка в преддверии Дня Всех Святых, спикировал из бездонного синего неба и приземлился ему на голову. Ральф машинально смахнул лист и подумал о двух больничных палатах, расположенных на одном этаже, дверь в дверь. В одной -
Боб Полхерст, в другой - Джимми В. А в 317-й умерла его жена.
- И это не совпадение, - задумчиво произнес он.
Но что же тогда? Очертания во мгле? Тайный город? Но ни одна из этих фраз не давала ответа.
Ральф уселся на столешницу, снял туфли и скрестил ноги. Ветер шевелил его волосы. Он сидел посреди опавших листьев, слегка склонив голову и нахмурив брови, напоминая Будду во время медитации, увиденного глазами современного живописца. Ральф тщательно анализировал свои впечатления по поводу доктора N1, N2... А затем сопоставлял их с впечатлениями о докторе
N3.
Первое впечатление: все трое походили на пришельцев из космоса, какими их изображают в бульварных газетенках типа "Внутренний взгляд" на картинках с подписью "Из архива художника". Ральф знал, что эти безволосые темноглазые образы мистических пришельцев из космоса насчитывают уже много лет; рассказам людей, о контактах с лысоголовыми коротышками так называемыми лысыми врачами - почти столько же времени, сколько и слухам о НЛО. Ральф был уверен, что читал об этом еще в шестидесятых.
- Предположим, что имеются и другие приятели, - сообщил Ральф воробью, примостившемуся на крышке мусорного бачка. - Скажем, их не трое, а триста.
Или три тысячи. И видели их не только мы с Луизой. И... И разве не упоминали люди, описывающие подобные встречи, о наличии острых предметов?
Да, но не о ножницах и скальпелях... Большинство утверждавших, что их похитили силой, говорили о зондах, ведь так?
Воробей улетел. Ральф не заметил этого. Он думал о лысоголовых коротышках, посетивших Мэй Лочер в ночь ее смерти. Что еще известно о них?
Что еще он заметил? На них белые халаты, какие надевали врачи в телесериалах пятидесятых - шестидесятых годов, такие же халаты до сих пор носят фармацевты. Вот только их халаты, в отличие от халата доктора N3, были чистыми. У доктора N3 ржавый скальпель; будь на ножницах доктора N1 ржавчина, Ральф все равно не заметил бы ее, даже при помощи бинокля. "Что-то еще - возможно, и не столь важное, но все-таки замеченное тобой.
Ножниценосец правша, судя по тому, как он держал свое оружие.
Доктор со скальпелем левша".Нет, возможно, и не столь важное, но что-то - еще одно из очертаний в тумане, еле заметное его разуму на этот раз, - все равно прояснилось. Что-то насчет дихотомии Способ классификации (от греч. dichotomia - разделение надвое). левого и правого.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2 )
Статус: Зритель( )
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:34 | Сообщение # 102 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Пойди налево, и окажешься прав, - пробормотал Ральф, повторяя шутку из старого анекдота, суть которого уже забылась. - Пойди направо, и окажешься левым.
Ладно, что еще ему известно об этих карликах?
Ну, их, конечно же, окружала аура - довольно-таки приятная, золотисто-зеленая, и они оставили (следы человека в белом) после себя схемы танцевальных па, как в самоучителе Артура Мюррея.
И хотя черты их поражали своей безликостью, от аур этих существ веяло силой... И рассудительностью... И...
- И достоинством, черт побери, - пробормотал Ральф. Новый порыв ветра, и новый шквал листьев полетел вниз. Ярдах в пятидесяти от площадки для пикников, рядом со старой трамвайной колеей, поваленное бурей старое дерево тянулось к Ральфу корявыми ветвями, которые действительно напоминали растопыренные, хватающие щупальца.
Внезапно Ральфу показалось, что в ту ночь он видел слишком многое для старика, предположительно живущего на грани последних отпущенных лет, которого Шекспир (да и Билл Мак-Говерн) называл "спущенные панталоны".
И ничего из увиденного не несло в себе опасности или дьявольской угрозы.
То, что Ральф упомянул о дьявольских кознях, вовсе не удивительно.
Эти незнакомцы пугали физически; он видел их выходящими из дома больной женщины в ночное время, когда люди вообще крайне редко наносят визиты; он увидел их почти сразу после приснившегося кошмара.
Теперь, однако, всплыли и другие подробности. Они стояли на веранде дома Мэй, будто имели на то законное право, и производили впечатление старых друзей, остановившихся поболтать, чтобы затем разойтись по своим делам. Два старинных приятеля, еще раз обсудивших общую проблему, прежде чем разойтись после ночной смены. "Но ведь это только твои личные впечатления, Ральф, так можно ли им доверять?"
Однако Ральф считал, что он может доверять своим впечатлениям.
Дом миссис Лочер явился их отправным пунктом.
Ладно, итак доктора N1 и N2 отличаются от третьего, как день от ночи.
Они опрятны, в то время как тот неряха, их окружала аура, а у того отсутствовала (по крайней мере, Ральф не заметил наличия таковой), они держали ножницы, в то время как у третьего в руке мелькал скальпель, они казались рассудительными и толковыми, как парочка уважаемых граждан, третий же напоминал обезумевшую туалетную крысу. "Ясно только одно: твои приятели - сверхъестественные существа, и, кроме Луизы, здесь об их присутствии известно лишь Эду Дипно.
Давай поспорим, сколько времени уходит у Эда на сон?"
- Нет, - решил Ральф. Он поднял руки и поднес их к глазам. Руки слегка дрожали. Эд упоминал о лысоголовом враче. Имел ли он в виду этих лысоголовых коротышек, когда говорил о Центурионах? Ральф не знал. Он почти надеялся на это, потому что само слово - Центурионы - с каждым разом вызывало все более ужасающие образы: подобие духов смерти из фантастической трилогии Толкина.
Зловещие скелеты верхом на кровавооких лошадях, скачущие на шабаш хоббитов.
Подумав о хоббитах, Ральф вспомнил о Луизе, и дрожь в его руках усилилась.
Кэролайн: "Тернист и долог путь в Эдем, любимый, так стоит ли стенать по пустякам?"
Луиза: "В моей семье умереть в восемьдесят - значит умереть молодым".
Джо Уайзер: "Медицинские эксперты предпочитают писать "самоубийство" в графе "Причина смерти", а не "бессонница".
Билл: "Его специализацией была Гражданская война, а теперь он понятия не имеет, что это вообще такое, не говоря уже о том, кто победил в ней".
Дениза Полхерст: "Смерть так глупа. Акушерку, слишком медленно перерезающую пуповину..."
Вдруг словно некая сила включила яркий прожектор внутри его головы, и крик Ральфа пронзил солнечный осенний день. И даже шум моторов "Дельты727", совершавшей посадку на взлетно-посадочную полосу N3, не смог перекрыть этот крик.
6
Остальную часть дня Ральф просидел на веранде дома, который он делил с
Мак-Говерном, нетерпеливо ожидая возвращения Луизы. Он мог бы еще раз позвонить Биллу в больницу, но не сделал этого. Желание поговорить с
Мак-Говерном прошло. Ральф еще не понимал всего, но знал теперь намного больше.
Если внезапная вспышка озарения и имела какую-то ценность, то все равно не стоило сообщать Мак-Говерну, что именно произошло с его панамой, даже если бы Билл поверил. "Я обязан вернуть панаму, - подумал Ральф. - И мне необходимо забрать серьги Луизы".
Великолепный осенний день катился к закату. С одной стороны, ничего не случилось. С другой же - произошло множество разных событий. Мир аур вокруг него возникал и исчезал, как появлялись и таяли проплывавшие в небе облака.
Ральф почти беспрерывно наблюдал за ними, только раз отлучившись в туалет.
Он видел, как старенькая миссис Бенниген в ярко-красном пальто, опираясь на палочку, проводила смотр рядам осенних цветов. Он видел окружающую ее ауру - чистенького розового, словно у новорожденного, цвета - и надеялся, что у миссис Бенниген не так уж много родственников, ожидающих ее смерти. Он видел молодого, не старше двадцати, мужчину, направляющегося к "Красному яблоку". Юноша в блеклых джинсах и вязаном жилете являл собой рекламу здоровья, но Ральф видел облепивший его саван и обтрепанную, полуистершуюся "веревочку", вздымающуюся вверх из центра нимба.
Ральф больше не видел никаких лысоголовых врачей, но около половины шестого стал свидетелем удивительной вспышки лилового света, вырвавшейся из-под крышки канализационного люка, это трехминутное свечение словно служило наглядным пособием по специальным эффектам, использованным Сесилем
Блаунтом де Миллем в его библейском эпосе "Царь царей", а затем просто скрылось. Он видел также огромную, похожую на доисторического ястреба "птицу", распростершуюся между трубами ветхого здания маслобойни на углу
Говард-стрит. "Птица" испускала красные и голубые тепловые лучи, похожие на длинные ленивые ленты, тянущиеся к Строуфорд-парку.
Когда без четверти шесть в школе закончились занятия, не менее дюжины ребят промчалось к "Красному яблоку", где они могли купить тонны перебивающих аппетит конфет и целые тюки билетов - скорее всего, на футбол, судя по времени года. Двое мальчишек спорили о чем-то, и их ауры одна зеленая, а другая трепещущего оранжевого цвета - уплотнились, сжимаясь, а по полю замелькали вздымающиеся вверх спирали ярко-алых нитей. "Берегись!" - мысленно крикнул Ральф парнишке, окруженному оранжевым "конвертом", как раз за секунду до того, как Зеленый Мальчик, отшвырнув учебники, заехал тому в челюсть. Мальчишки схватились, кружась в неуклюжем танце агрессивности, затем упали на тротуар. Подзадоривающая ребятня моментально обступила дерущихся. А над ними начал формироваться лилово-красный купол. Эта конфигурация, медленно вращающаяся против часовой стрелки, казалась Ральфу одновременно отталкивающей и прекрасной, и он подумал о том, как же выглядит аура над настоящим полем битвы. Ральф решил, что на этот вопрос ему не хочется получить ответ. Как только Оранжевый, оседлав Зеленого, принялся тузить противника, из магазина вышла Сью и закричала, чтобы ребята перестали драться.
Оранжевый неохотно отпустил Зеленого. Тот, изображая бесстрастие, отряхнулся и вошел в магазин. Он украдкой бросил взгляд через плечо, дабы убедиться, что соперник не испортил произведенный эффект. Часть стоявших за
Зеленым в магазин, видимо, намереваясь пополнить запасы, остальные сгрудились вокруг Оранжевого, поздравляя того с победой. А над ними никем не видимая, вертящаяся лилово-красная поганка разбивалась на куски. Так очищается обложенное тучами небо перед сильным ветром. Кусочки дробились, истончались и исчезали. "Улица - это карнавал энергии, - подумал Ральф. - Энергии, выделенной этими парнишками за девяносто секунд поединка, хватило бы для освещения
Дерри на целую неделю, а имей возможность люди улавливать энергию, выделяемую толпой - внутреннюю энергию грибообразного облака, ее, возможно, хватило бы на освещение всего Мэна в течение целого месяца.Представляешь себе зрелище мира аур на Таймс-сквер за две минуты до полуночи в новогоднюю ночь?"
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:34 | Сообщение # 103 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф не представлял, да и не хотел. Он подозревал, что увидел лишь край силы такой мощи, что по сравнению с ней все ядерное оружие, созданное с
1945 года, покажется игрушечными пистолетами, из которых дети стреляют по пустым консервным банкам. Силы, достаточной для уничтожения Вселенной... Или для создания новой.
7
Ральф поднялся к себе, положил в одну кастрюлю консервированные бобы, а в другую пару сосисок и стал метаться по комнатам, щелкая пальцами, ероша волосы, ожидая, когда же будет готов его холостяцкий ужин. Въевшаяся в члены усталость, невидимым камнем висящая на нем с середины лета, отступила; он чувствовал себя полным неуемной, безудержной энергии, он был набит ею.
Наверное, именно поэтому людям так нравятся бензедрин и кокаин, вот только когда действие этой силы закончится, он не будет чувствовать себя выжатым лимоном - скорее использованным, чем пользователем.
Ральф Робертс, не ведающий, что волосы, по которым он проводил пятерней, стали гуще и что впервые за последние пять лет в них появились темные пряди, метался по квартире, сначала мурлыкая, затем напевая старенький рок-н-ролльный мотивчик начала шестидесятых.
Бобы булькали в своей кастрюле, сосиски варились в своей - вот только
Ральфу казалось, что они танцуют в такт старой песенке. Напевая, Ральф покрошил сосиски в бобы, залил полпинтой кетчупа, добавил острого соуса, яростно все перемешал и направился к двери с дымящейся кастрюлей в руке.
Совсем как ребенок, опаздывающий на свой первый в жизни урок, Ральф живо сбежал по ступенькам на первый этаж. Из шкафа в прихожей он выудил старый кардиган - тот принадлежал Мак-Говерну, но - какого черта! - и вышел на веранду.
Ауры исчезли, но Ральф не разочаровался; в настоящее время его больше интересовал запах еды. Он не помнил, когда в последний раз испытывал такой голод. Усевшись на верхнюю ступеньку, с выставленными вперед длинными костлявыми ногами, Ральф принялся ужинать. Первый глоток обжег губы и язык.
Но вместо того, чтобы переждать, Ральф принялся есть быстрее, почти не разжевывая.
Уговорив половину бобов, Ральф сделал передышку. Зверь в желудке еще не отправился на покой, но немного утихомирился. Ральф подавил отрыжку, осматривая Гаррис-авеню с чувством такого удовлетворения, какого он не испытывал уже многие годы. В данных обстоятельствах довольствоваться было особенно нечем, однако это ничего не меняло. Когда в последний раз он чувствовал себя вот так же хорошо? Наверное, в то утро, когда он проснулся в сарае, пораженный переплетением лучей - тысячами разнонаправленных нитей, - заливающих светом теплое ароматное место его ночлега. "Или вообще никогда"
Да, или вообще никогда.
Он заметил миссис Перрин, скорее всего возвращавшуюся из "Надежного места" - гибрида бесплатной харчевни и ночлежки для бездомных. Ральф снова удивился ее странной, скользящей походке. Она шла прямо, будто проглотив палку, и даже не покачивала бедрами. Ее волосы, все еще темные, сдерживала - а скорее всего, покоряла - сетка для волос, которую она носила, словно рыцарь доспехи. Плотные чулки цвета лакричных леденцов вырастали из безупречно белых туфель... Сегодня вечером миссис Перрин надела мужское шерстяное пальто, полы которого скрывали ноги до самых щиколоток, так что взору Ральфа, было доступно не так уж много. Казалось, при ходьбе старуха полагалась лишь на верхнюю часть ног - Ральф подумал, что это, вероятнее всего, результат болей в позвоночнике, - и сей способ передвижения вкупе с длинным пальто придавал облику Эстер Перрин, что-то сюрреалистическое.
Она напоминала фигурку черной королевы на шахматной доске, либо передвигаемой чьей-то невидимой рукой, либо движущейся по собственной воле.
Когда старуха приблизилась к месту, где сидел Ральф - одетый в ту же порванную рубашку и поглощающий ужин прямо из кастрюли, - ауры снова стали просачиваться в видимый мир. Зажглись фонари, и теперь Ральф видел нежно-сиреневые арки, висящие над каждым из них. Над некоторыми крышами вздымалось красное марево, другие крыши источали желтый туман, кое-где мелькали светло-вишневые проблески. На востоке, где уже собиралась ночь, горизонт пестрел неясными зелеными вспышками.
Ральф наблюдал, как вокруг миссис Перрин собиралась аура - серо-стальная, цвета формы курсантов Вест-Пойнта. Более темные пятна, наподобие фантомных пуговиц, мерцали над ягодицами старухи (Ральф считал, что спрятанная где-то под одеждами, все же имелась и такая часть тела).
Ральф не был уверен, но подумал, что эти пятна вполне могут быть признаком развивающейся болезни.
- Добрый вечер, миссис Перрин, - вежливо приветствовал ее он, наблюдая, как слова принимают форму снежинок.
Женщина окинула Ральфа презрительным взглядом, одновременно делая выводы и ставя на нем крест.
- Вижу, что ты все в той же рубашке, Робертс, - отрезала она.
Она не произнесла, но Ральф был уверен, что подумала: "Я вижу также, как ты, сидя на веранде, уплетаешь бобы прямо из кастрюли, словно оборванец, которого никогда не учили хорошим манерам... А я всегда запоминаю то, что вижу, Робертс".
- Да, - кивнул Ральф. - Кажется, я забыл переодеться.
- Хм-м-м, - протянула миссис Перрин, и теперь Ральфу показалось, что женщина мысленно оценивает состояние его нижнего белья. "Когда же в последний раз ты менял его? Страшно даже подумать, Робертс".
- Великолепный вечер, миссис Перрин.
Еще один быстрый, какой-то птичий взгляд, только теперь в сторону неба.
И затем снова на Ральфа.
- Похолодает.
- Вы так считаете?
- Да - бабье лето кончилось. Теперь по моей спине можно предсказывать погоду, но с этим заданием она справляется великолепно. -Старуха помолчала.
- Кажется, это кофта Билла Мак-Говерна?
- Так и есть, - согласился Ральф, размышляя, последует ли вопрос насчет того, известно ли об этом Биллу. Но миссис Перрин только приказала ему застегнуться.
- Ты ведь не хочешь стать кандидатом в туберкулезники? - строго вопросила она, а поджатые губы добавили: "Как и в сумасшедшие".
- Абсолютно, - заверил ее Ральф. Он отставил кастрюлю в сторону, потянулся к пуговицам кардигана, затем остановился. На левой руке была рукавица-ухватка, но он не замечал ее до последнего момента.
- Лучше снять рукавицу, - заметила миссис Перрин, сверкнув глазами.
- Согласен, - покорно произнес Ральф. Он сбросил рукавицу и застегнул кардиган Мак-Говерна.
- Мое предложение остается в силе, Робертс.
- Простите?
- Насчет починки рубашки. Если только ты сможешь расстаться с ней на пару дней. - Старуха помолчала. - Надеюсь, у тебя есть другая, чтобы носить, пока я починю эту?- Конечно, - ответил Ральф. - И даже несколько.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:34 | Сообщение # 104 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Рубашки следует менять каждый день. Робертс, у тебя на подбородке соус. - После этой тирады миссис Перрин отправилась дальше.
То, что последовало затем, Ральф сделал не понимая и не размышляя, повинуясь инстинкту, как и в случае с отсекающим жестом, когда он пытался отпугнуть доктора N3. Он поднял левую руку и свернул ладонь трубочкой вокруг рта. Затем резко, с присвистом, вдохнул.
Результат оказался поразительным. "Карандаш" серого света вырвался из ауры миссис Перрин наподобие иглы дикобраза. Он внезапно растянулся, ринувшись назад, в то время как сама женщина двигалась вперед, миновал устланную листьями лужайку и устремился в трубочку, сооруженную пальцами
Ральфа. Сделав еще один вдох, Ральф ощутил проникновение этого потока как вхождение чистой энергии. Неожиданно он почувствовал себя засветившимся, наподобие неоновой вывески над зданием кинотеатра. Распирающее ощущение силы
- ощущение, что в любой момент он может взорваться, - пробежало по его груди, желудку, скатилось по ногам к кончикам пальцев, одновременно бросившись в голову, угрожая разорвать череп, будто тонкое бетонное покрытие противоракетного бункера.
Ральф видел лучи света, такие же серые, как наэлектризованный туман, дымящимися потоками исходящие от его пальцев. Пугающее и в то же время радостное ощущение силы озарило его мысли, но только на мгновение.
Затем последовали угрызения совести и страх. "Что ты делаешь, Ральф? Чем бы это ни было, оно не принадлежит тебе.
Разве стал бы ты красть деньги из ее сумочки, пока никто не видит?"
Ральф чувствовал, как пылает его лицо. Он опустил руку и закрыл рот.
Когда губы и зубы сомкнулись, он четко услышал - и почувствовал, - как что-то хрустнуло внутри. Звук, как от надкусывания стебля свежего ревеня.
Миссис Перрин остановилась, и Ральф с тревогой отметил, как она слегка обернулась и огляделась по сторонам. "Я не хотел, - мысленно пояснил он. -
Честное словом миссис Перрин, я не хотел - ведь я только начинаю постигать все это".
- Робертс?
- Да?
- Ты что-нибудь слышал? Похоже на пистолетный выстрел?
Ральф почувствовал, как запылали уши, когда он покачал головой:
- Нет... У меня слух уже не тот...
- Скорее всего, на Канзас-стрит выстрелила выхлопная труба, - произнесла женщина, не обращая внимания на слабые оправдания Ральфа. -Но все равно, сердце у меня ушло в пятки.
Она снова пошла своей странной скользящей походкой шахматной королевы, затем остановилась и оглянулась еще раз. Аура старухи стала бледнее, но
Ральф без труда видел глаза миссис Перрин - пронзительные, как у ястреба. -
Ты изменился, Робертс, - сказала она. - Помолодел.
Ральф, ожидавший, чего угодно ("Немедленно отдай мне то, что украл,
Робертс") смог лишь пробормотать в ответ:
- Вы считаете... Как мило... Я понял... Она лишь махнула рукой:
- Возможно, это только освещение. И я советую тебе, Робертс, не пачкать эту кофту. Я всегда считала мистера Мак-Говерна человеком, исправно следящим за своими вещами.
- Лучше бы он следил за своими головными уборами, - возразил Ральф.
Пронзительные глаза, уже отворачивающиеся в сторону, снова полоснули Ральфа:
- Что?
- Панама, - пояснил Ральф. - Билл потерял ее где-то.
Миссис Перрин поразмышляла секунду, затем снова хмыкнула:
- Отправляйся домой, Робертс. Если и дальше ты будешь прохлаждаться на улице, обязательно захвораешь. - И заскользила дальше без видимого урона, нанесенного бездумным воровством Ральфа. "Воровство? Уверен, что это абсолютно не подходящее объяснение, Ральф.
То, что ты сделал, скорее..."
- Вампиризм, - мрачно произнес Ральф, отставив кастрюлю с бобами подальше и медленно потирая руки. Он чувствовал себя пристыженным...
Виноватым... Но уж никак не распираемым от энергии. "Вместо крови ты украл у нее немного жизненной энергии, но вампир остается вампиром, Ральф".
Верно. Неожиданно ему показалось, что подобное происходит с ним не впервые. "Ты изменился, Робертс. Помолодел".
Вот что сегодня сказала миссис Перрин, но ведь ему постоянно говорят почти то же начиная с конца лета. Основная причина того, что друзья не особенно настаивали на его визите к врачу, заключалась в том, что он не выглядел больным. Он жаловался на бессонницу, однако внешне являл собой образец здоровья. "Думаю, сотовый мед сотворил чудо", - заметил Джон
Лейдекер, когда они в воскресенье выходили из библиотеки - теперь казалось, что это происходило еще в каменном веке. А когда Ральф поинтересовался, что именно Лейдекер имеет в виду, тот упомянул о бессоннице Ральфа. "Выглядите вы в тысячу раз лучше, чем во время нашей первой встречи".
И Лейдекер был не единственным. Все эти дни Ральф чувствовал себя загнанным в угол, увечным и разбитым... Но окружающие продолжали повторять, как хорошо он выглядит, каким отдохнувшим он кажется, как он помолодел.
Элен... Мак-Говерн... Даже Фэй Чепин недели две назад произнес что-то в этом роде, хотя Ральф и не мог припомнить его слов...- Нет, могу, - растерянно пробормотал он. - Он спросил, не пользуюсь ли я кремом от морщин. Крем от морщин. Боже праведный!
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:35 | Сообщение # 105 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Неужели он и тогда подворовывал, забирая у других их жизненную силу?
Подворовывал, даже не догадываясь об этом?
- Должно быть, - так же тихо пробормотал он. - Да ведь я же вампир, спаси и сохрани. Господи. "Но правильное ли это определение? - неожиданно подумал он. - Может быть, в мире аур воришек жизненной энергии называют "центурионами"?" Перед его мысленным взором предстало белое, безумное лицо Эда Дипно, так возвращается призрак, чтобы обвинить своего убийцу, и Ральф, ужаснувшись, обхватил колени руками и уткнулся в них лицом.
Глава пятнадцатая
1
В двадцать минут восьмого к дому Луизы подкатил "линкольн" выпуска семидесятых годов. Ральф - последний час он мылся, брился и пытался хоть немного успокоиться - стоял на крыльце и наблюдал, как Луиза выбирается с заднего сиденья машины.
Она распрощалась, и легкий ветерок донес до него задорный молодой смех. "Линкольн" отъехал, и Луиза направилась к дому. Пройдя половину дорожки, она остановилась и обернулась. Томительно долгое мгновение они рассматривали друг друга, стоя на противоположных сторонах Гаррисавеню, отлично видя, несмотря на сгущающуюся темноту и двести ярдов, разделяющих их. Друг другу в этой темноте они казались скрытно горящими факелами. Луиза направила на него палец. Движение сильно напоминало жест, которым она выстрелила в доктора N3, но Ральф не испугался. "Намерение, - подумал он. - Все зависит от намерения. В этом мире есть несколько ошибок... Но как только тебе становится ясен твой путь, возможность ошибок, скорее всего, сводится к нулю".
Узенький, сверкающий серый Лучик силы возник на кончике пальца Луизы проходящий через сгущающиеся тени Гаррис-авеню. Проезжающая машина беспрепятственно промчалась сквозь него. Окна машины вспыхнули, на долю секунды передние фары загорелись ярче... И все.
Ральф тоже поднял палец, и из него стал разрастаться голубой поток.
Два лучика встретились посередине Гаррис-авеню и переплелись, как ветки жимолости. Поднимаясь вверх, этот поросячий хвостик бледнел. Затем Ральф согнул палец, и его часть любовного узелка, появившегося посередине
Гаррисавеню, исчезла, а через мгновение растворился и лучик Луизы.
Ральф медленно спустился с крыльца и пошел прямо по газону. Луиза шла ему навстречу. Встретились они посередине улицы... Там, где на самом деле встретились уже давно.
Ральф обнял ее и поцеловал.
2
"Ты изменился, Робертс. Помолодел".
Эти слова снова и снова возникали в его мыслях - так повторяет одну и ту же фразу заезженная пластинка, - когда Ральф, сидя в кухне Луизы, пил кофе. Он не мог отвести от нее взгляд.
Луиза Чесс выглядела лет на десять моложе и фунтов на десять легче, чем та женщина, к образу которой он привык в последние годы.
Интересно, сегодня в парке она тоже была такой? Вряд ли, хотя утром
Луиза, сильно расстроенная, плакала - наверное, поэтому и выглядела иначе.
И все же... Да, и все же. Исчезла тонкая сетка морщин вокруг рта, как и двойной подбородок и мешки дряблой кожи на полных руках. Сегодня утром она горько плакала, а вечером излучала счастье, но Ральф знал, что не в этом причина разительных перемен.
- Мне понятно значение твоего взгляда, - сказала Луиза.
Странно. Конечно, таким образом решается вопрос, происходило ли это на самом деле, но все равно страшновато. Мы отыскали "Источник Юности".
Забудь о Флориде; источник находится в Дерри, совсем рядом.
- Мы отыскали?
Она казалась удивленной... И несколько настороженной, будто подозревала, что он подшучивает над ней. Или ведет себя с ней, как с "нашей
Луизой".
Луиза подошла и взяла Ральфа за руку.
- Пойди в ванную. Взгляни на себя в зеркало.
- Я отлично знаю, как выгляжу, черт побери, я только что побрился.
Очень тщательно.
Она кивнула:
- Ты хорошо потрудился, Ральф... Но дело вовсе не в щетине.
Просто посмотри на себя.
- Ты серьезно?
- Да, - твердо ответила Луиза. - Очень серьезно.
Ральф почти дошел до двери, когда она произнесла:
- Ты не только побрился; ты еще и рубашку сменил. Молодец. Мне не хотелось говорить, но она порвалась.
- Разве? - спросил Ральф. Он стоял спиной, так что Луиза не заметила его улыбки. - А я и не заметил.
3Минуты две, опираясь на умывальник, Ральф разглядывал себя в зеркало.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:35 | Сообщение # 106 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Столько времени понадобилось ему, чтобы рассмотреть то, что мысленно он уже видел. Пряди вновь появившихся черных, блестящих словно вороново крыло волос поражали воображение, как и исчезновение уродливых мешков под глазами, но он не мог оторвать взгляда от того, каким образом выглядели его губы, избавившиеся от глубоких морщин. Незначительная... Неестественная вещь. Рот совершенно молодого человека. И... Внезапно Ральф засунул палец в рот и провел им по правой нижней десне.
Он не был совсем уверен, однако ему показалось, что десна немного припухла, готовая обнажить новый ряд зубов. - Вот это да, - пробормотал
Ральф, мысленно переносясь в тот знойный день, когда он столкнулся с Эдом
Дипно на его лужайке. Тогда Эд поведал ему, что Дерри наводнен обезумевшими созданиями-детоубийцами. Чудовищами, крадущими жизнь. "Сюда стягиваются все силы, - сообщил ему Эд. -Знаю, трудно поверить в подобное, но это так".
Теперь Ральфу поверить было легче. Труднее стало соглашаться с утверждением, что Эд сошел с ума.
- Если и дальше пойдет в том же духе, - стоя у двери, сказала Луиза, - нам придется пожениться и уехать из города, Ральф. Симона и Мина не могли - в прямом смысле слова - отвести от меня взгляд. Я вовсю распространялась насчет новой косметики, полученной по почте, но они не клюнули на эту удочку. Мужчина мог бы поверить, но женщина отлично знает, что косметике под силу, а что нет.
Они вернулись в кухню, и, хотя ауры временно исчезли, Ральф кое-что все же увидел свечение, исходящее от воротника шелковой блузы Луизы.
- В конце концов, я сказала им единственную вещь, которой они могли поверить.
- Что именно? - поинтересовался Ральф.
- Я сказала, что встретила мужчину. - Луиза замялась, а затем, заливаясь румянцем, выпалила: - И влюбилась в него.
Ральф взял ее за руку и повернул к себе. Он смотрел на маленькую, аккуратную складочку у локтя и думал, как бы ему хотелось прикоснуться к ней губами. Или кончиком языка. Затем он взглянул на Луизу:
- А это правда?
Она ответила ему искренним, исполненным надежды взглядом и тихонько ответила:
- Мне так кажется, но теперь все так странно. Я уверена лишь в одном: мне хочется, чтобы это было правдой. Мне нужен друг. Я так долго была испугана, несчастна, одинока. Одиночество - самое страшное, когда стареешь,
- не боли и ломота в пояснице и не то, как задыхаешься, поднимаясь по лестнице, по которой взлетал, когда тебе было двадцать, а именно одиночество.
- Да, - согласился Ральф. - Это самое страшное.
- Никто с тобой больше не разговаривает, иногда люди беседуют в твоем присутствии, но это не одно и то же - чаще всего возникает ощущение, будто тебя вообще не видят. С тобой такое случалось?
Ральф подумал о Дерри Старых Кляч, городе, который игнорирует спешащий-на-работу, спешащий-поиграть мир, и кивнул.
- Ральф, обними меня.
- С удовольствием, - отозвался он и нежно заключил женщину в объятия.
4
Некоторое время спустя, взъерошенные, изумленные и невероятно счастливые Ральф и Луиза сидели в гостиной на диване, таком узком, что им приходилось тесно прижиматься друг к другу. Но никто из них не возражал.
Рука Ральфа покоилась на плечах Луизы. Она распустила волосы, а он перебирал пряди, удивляясь тому, как быстро забывается в пальцах ощущение женских волос, так удивительно отличающихся от мужских. Луиза поведала ему об игре в покер, а он внимательно слушал, поражаясь, но не слишком удивляясь.
Около дюжины женщин собирались в Ладлоу каждую неделю, чтобы поиграть в покер, делая небольшие ставки. Домой возвращались, проиграв пять баксов или выиграв десятку, но чаще всего дело заканчивалось выигранным долларом или оставленной на карточном столе гореткой мелочи. И хотя среди них на парочку хороших игроков приходилась парочка тупиц (Луиза причисляла себя к первой категории), в основном это был способ неплохо провести вечер - своеобразная аналогия шахматных турниров мужской половины Старых Кляч.
- Вот только сегодня я никак не смогла проиграть. Я должна была бы вернуться домой без цента в кармане: где уж тут сосредоточиться, если тебя постоянно спрашивают, какие витамины я принимаю, где я делала профилактику лица и все в том же духе, а ты должна что-то сочинять в ответ, стараясь не запутаться в собственном вранье.
- Трудновато тебе пришлось, - посочувствовал Ральф, стараясь не улыбаться.
- Очень тяжело. Но вместо того, чтобы проигрывать, я продолжала загребать деньги. И знаешь почему, Ральф?
Он знал, но покачал головой, давая возможность Луизе сказать все самой.
Ему нравился звук ее голоса.
- Причиной всему ауры. Я не всегда знала точно, какие карты у них в руках, но даже тогда была уверена, каково истинное положение вещей. Я не всегда видела ауры - ты же знаешь, они приходят и уходят, - но все равно я играла лучше, чем когда-либо прежде. А потом я стала специально проигрывать, чтобы они не возненавидели меня. И знаешь что? Даже специально проигрывать оказалось очень трудно. - Луиза взглянула на свои руки, потом вдруг забеспокоилась. - А возвращаясь домой, я совершила поступок, которого стыжусь.
Ральф снова увидел ее ауру: смутный, молочно-серый призрак, в котором кружили крошечные темно-синие капельки.
- Прежде чем сказать, послушай меня. Может быть, я расскажу тебе о чем-то подобном.
Он поведал ей о своей встрече с миссис Перрин, когда он, сидя на веранде, ел и ждал Луизу. А едва он признался в том, что сделал со старенькой леди, у него снова запылали уши.
- Да, - произнесла Луиза, когда Ральф закончил свое повествование. - То же самое сделала и я... Но я не хотела, Ральф... По крайней мере, я не думаю, что поступала осознанно. Я сидела на заднем сиденье автомобиля рядом с Миной, она безостановочно болтала о том, как я изменилась, как помолодела, и я подумала - мне стыдно говорить об этом вслух, но лучше сказать, - я подумала: "Сейчас я заткну тебе рот, глупая завистливая дура".
Потому что она завидовала, Ральф. Я видела это по ее ауре.
Неудивительно, что ревность называют зеленоглазым чудовищем? В общем, я показала пальцем в окно и сказала: "О, Мина, какой прелестный дом". А когда она отвернулась, чтобы взглянуть, я... Я сделала то же самое, что и ты,
Ральф. Только я не сворачивала ладонь трубочкой. Я просто собрала губы...
Вот так... -Луиза продемонстрировала, став похожей на женщину, приготовившуюся к поцелую, и Ральфа потянуло, непреодолимо и сильно, воспользоваться бы этим... И я вдохнула большое облако ее поля.
- И что случилось? - с интересом спросил Ральф. Луиза горестно рассмеялась:- Со мной или с ней?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:35 | Сообщение # 107 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - С вами обеими.
- Мина подпрыгнула и хлопнула себя по шее. "На мне жучок!
- воскликнула она. - Он укусил меня! Сними его, Лу! Помоги, пожалуйста!"
Конечно, никакой букашки там не было - я стала этой букашкой, - но я все равно смахнула с ее шеи невидимого жучка, опустила стекло и сказала, что он улетел. Мине еще повезло, что я обмахнула ее шею, а не выколотила мозги - вот насколько я была переполнена энергией. У меня возникло чувство, будто я легко могу пробежать всю дорогу до дома.
Ральф кивнул. Луиза, помолчав, заключила:
- Это было замечательно... Слишком замечательно. Как в телевизионных историях о наркотиках - сначала они возносят тебя в рай, а затем низвергают в ад. А что, если мы уже не сможем остановиться?
- Да, - согласился Ральф. - И что, если мы причиняем людям вред? Я все время думаю о вампирах.
- А знаешь, о чем все время думаю я? - Луиза перешла на шепот. -О том, что говорил Эд Дипно. О Центурионах. Что, если это мы, Ральф? Что, если это и есть мы?
Ральф, прижав женщину к себе, поцеловал ее в макушку. Луиза, произнеся вслух самые ужасные его мысли, облегчила боль его сердца, но и заставила задуматься над мыслью, что одиночество - самое страшное в старости.
- Понимаю, - ответил Ральф. - То, как я поступил с миссис Перрин, было сделано под влиянием момента - я вообще не раздумывал над этим. А ты?
- Именно так все и происходило. - Луиза положила голову ему на плечо. -
Мы не можем поступать так и дальше, - сказал он. - Потому что это действительно может стать дурной привычкой. Потому что все, что так хорошо, обязательно превращается в наркоманию, согласна? Мы обязаны постараться выстроить некую защиту против таких неосознанных поступков. Потому что, по-моему, я пользовался этим даром, ведь так? Именно поэтому... Его перебил скрип тормозящих шин. Луиза и Ральф встревоженно посмотрели друг на друга, а звук не прекращался.
Когда утих скрежет тормозов, послышался глухой удар. Затем последовал то ли детский, то ли женский крик, Ральф не смог точно определить. Возглас: "Что случилось?"
Затем: "Авария!" - и топот бегущих ног по тротуару. - Оставайся на диване, - сказал Ральф и поспешил к окну в гостиной.
Когда он подбежал к нему, на него упала тень вставшей рядом Луизы; в душе Ральф одобрил ее поступок. В подобных обстоятельствах точно так же поступила бы и Кэролайн.
Они смотрели на ночной мир, переливающийся и пульсирующий в странном свете. Ральф знал, что они увидят Билла, знал это - Билла, сбитого проезжавшей машиной, мертвого Билла, лежащего на улице с панамой возле его вытянутой руки. Он покрепче прижал к себе Луизу, а она схватила его за руку.
Но в свете фар "форда" распластался не Билл, а Розали. Ее утренним экспедициям пришел конец. Собака лежала в луже растекающейся крови с перебитым в нескольких местах хребтом. Когда водитель, сбивший ее, опустился на колени возле старой бродяжки, безжалостное сияние уличного фонаря высветило его лицо. Водителем оказался Джо Уайзер, фармацевт из "Райт-Эйд", по краям его желто-оранжевой ауры метались красно-синие, вспышки. Он гладил собаку по боку, и с каждым поглаживанием мерзкой черной ауры, облепившей
Розали, поле ее разрушалось.
Ужас охватил Ральфа, омыл его волной холода, превращая яички в один плотный комок. И внезапно он снова перенесся в июль 1992 года: Кэролайн умирает, постукивает Страж Смерти, а Ральф пытается удержать обычно столь уравновешенного мужа Элен от попытки вцепиться в горло толстяку-садовнику.
И тут - вишенка на шарлотку, как сказала бы Кэролайн, - появляется
Дорренс Марстеллар. Старина Дор. И что же тогда он сказал? "Я бы не стал больше прикасаться к нему... Я и так уже не вижу твоих рук".
Не вижу твоих рук.
- О Господи, - прошептал Ральф.
5
В реальность Ральфа вернула Луиза, шатающаяся из стороны в сторону, готовая в любую секунду упасть в обморок.
- Луиза! - резко крикнул Ральф, хватая ее за руку. - Луиза, как ты себя чувствуешь?
- Кажется,..
Хорошо... Но, Ральф... Ты видишь...
- Да, это Розали. Думаю, она...
- Я не имею в виду ее, я говорю о нем! - Она указала вправо.
Доктор N3 стоял, опираясь о багажник "форда" Джо Уайзера, панама Билла
Мак-Говерна съехала на его лысый затылок. Он смотрел на Ральфа и Луизу, дерзко ухмылясь, затем медленно поднял маленькую ручонку и показал им "нос", помахивая коротенькими пальчиками.
- Ах ты, подонок! - закричал Ральф, в отчаянии ударяя кулаком в стену.
К месту происшествия сбегались люди, но они ничем не могли помочь: собака умирала. Черная аура сгущалась, превращаясь в подобие обожженного кирпича, она обволакивала собаку черным покровом, и каждый раз рука Уайзера исчезала, когда тот проводил ею по этому ужасному савану.
Теперь доктор N3 выставил вперед указательный палец и склонил голову набок, как бы говоря: "Внимание!" Он на цыпочках прошел вперед абсолютно ненужный жест, все равно его никто не видел, но карлик, очевидно, питал страсть к театру - и потянулся к заднему карману брюк Джо Уайзера.
Коротышка оглянулся на Ральфа и Луизу, как бы проверяя, смотрят они или нет. Затем все так же на цыпочках прошел дальше, вытянув вперед левую руку.
- Останови его, Ральф, - простонала Луиза. - Пожалуйста, останови его.
Медленно, словно находясь под действием снотворного, Ральф поднял руку, а затем резко опустил ее. От пальцев отделился поток синего света, но тут же рассеялся, растекшись по стеклу. Бледное туманное облачко вырвалось из дома
Луизы, а затем исчезло. Лысоголовый доктор погрозил пальчиком -"Ах ты, беспокойный мальчишка" - говорил его жест.Доктор N3, снова потянувшись вперед, достал что-то из заднего кармана брюк Джо Уайзера, в то время как тот стоял перед сбитой собакой. Ральф не мог с уверенностью сказать, что это такое, пока чудовище в грязном халате не сдернуло панаму Мак-Говерна с головы и не сделало вид, что проводит им по несуществующим волосам. Создание обзавелось черным гребешком, который можно купить в любом магазине за доллар двадцать девять центов. Затем оно подпрыгнуло в воздух, щелкнув каблуками, словно злобный эльф.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:36 | Сообщение # 108 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Почуяв приближение маленького доктора, Розали приподняла морду.
Затем медленно положила голову на асфальт и умерла. Окружающая ее аура моментально исчезла - не растворилась, а лопнула, как мыльный пузырь.
Уайзер поднялся на ноги, повернулся к стоявшему на обочине мужчине и стал объяснять ему, как все произошло, как собака неожиданно бросилась под машину. Ральф даже разобрал несколько слов, вылетевших их уст Уайзера: "...собака словно появилась из ниоткуда".
А когда Ральф скользнул взглядом по крылу машины, оказалось, что именно к тому месту и вернулся доктор-коротышка.
Глава шестнадцатая
1
Ральфу удалось завести старенький "олдсмобиль", но потребовалось бы несколько минут, чтобы доехать до городской больницы, расположенной в восточной части Дерри. Кэролайн понимала сомнения Ральфа по поводу его водительского мастерства и пыталась посочувствовать, но по натуре она была импульсивной, торопыгой, даже годы не смогли смягчить это качество ее характера. В дальних поездках она никак не могла удержаться от упреков.
Поначалу Кэролайн молча выжидала, выбирая подходящее время для критики.
Если ее особенно выводила из себя скорость их передвижения, она интересовалась, поможет ли ему клизма, чтобы справиться с запором. Она была мила, но с язычком острее бритвы.
Поощряемый такими замечаниями, Ральф всегда предлагал - никогда не испытывая злобы и раздражения, - поменяться местами. Предложения Кэролайн всегда отклоняла. Она считала, что дело мужа вести машину, а жена должна вносить в это занятие здоровый критицизм. Ральф ждал, что Луиза тоже начнет отпускать колкости по поводу скорости либо его неуклюжей манеры вождения, но она ничего не говорила - просто сидела на том самом месте, которое прежде занимала Кэролайн, и держала на коленях сумочку, как и Кэролайн.
Клинья света - неоновые вывески магазинов, фонари светофоров радугой скользили по лицу Луизы. Ее темные глаза были холодны и задумчивы. После смерти Розали она рыдала навзрыд, прося Ральфа опустить жалюзи.
Первым импульсом Ральфа было желание броситься на улицу, пока Джо
Уайзер не успел уехать. Попросить Джо быть очень осторожным, рассказать ему, что когда сегодня вечером он будет вынимать вещи из кармана брюк, то не досчитается дешевой расчески - невелика потеря, люди постоянно теряют расчески, - однако на этот раз потеря просто огромна, потому что под колесами машины может оказаться и сам фармацевт. "Слушай меня, Джо, слушай внимательно. Тебе необходимо соблюдать крайнюю осторожность, потому что из Зоны Гиперреальности поступило много новостей, и все они исходят от темных сил".
Однако могли возникнуть и проблемы. Самая большая из них заключалась в том, что Джо Уайзер, столь любезно организовавший Ральфу прием к акупунктуристу, мог подумать, что старик спятил. И кроме того, как человек может защитить себя от создания, которое он даже не видит?
Поэтому Ральф опустил жалюзи... Но до этого в последний раз взглянул на человека, сообщившего ему, что обычно его зовут Джо Уайзер, потому что теперь он стал старше и мудрее. Ауры оставались на месте, поэтому Ральф увидел, что яркая, оранжево-желтая "веревочка" Уайзера цела и тянется вверх от его макушки. Значит, с фармацевтом пока все в порядке.
По крайней мере, в данный момент.
Ральф проводил Луизу в кухню и сварил кофе - черный и очень сладкий. -
Ведь это он убил собаку? - спросила Луиза, обеими руками поднося чашку к губам. - Розали убила лысоголовая тварь.
- Да. Но не думаю, что именно вечером. На самом деле он проделал это еще утром.
- Почему? Почему?
- Потому что ему такое под силу, - мрачно ответил Ральф. - Это единственная причина, которой руководствуется чудовище. Просто потому, что ему такое под силу.
Луиза смотрела на Ральфа долгим, оценивающим взглядом, затем в глазах ее появилось выражение облегчения.
- Ты это выяснил? Я должна была бы догадаться в ту самую минуту, когда увидела тебя сегодня вечером. И я догадалась бы, будь мой ум не занят тысячью других мыслей.
- Выяснил? Ну, до этого мне еще очень далеко, но несколько идей все же появилось. Луиза, ты съездишь со мной в больницу?
- Конечно. Хочешь повидать Билла?
- Не совсем уверен, кого именно мне хочется повидать. Может, и Билла, а может быть, и его друга, Боба Полхерста. Возможно, даже и Джимми Вандермеера
- ты это знаешь?
- Джимми Вандермеера? Конечно, знаю! А еще лучше я знала его жену. Она играла в нами в покер. Умерла от сердечного приступа, так неожиданно... -
Луиза замолчала, уставившись на Ральфа темными испанскими глазами. -Джимми в больнице? О Боже, у него рак? Болезнь обострилась?
- Да, он лежит по соседству с приятелем Билла. - Ральф пересказал Луизе утренний разговор с Фэем и сообщил о записке, оставленной на столике площадки для пикников. Он подчеркнул и странную связь между палатами и их обитателями - Полхерст, Джимми Вандермеер, Кэролайн - и спросил, не считает ли Луиза это простым совпадением.
- Нет, в этом я уверена. - Она взглянула на часы. - Пойдем, время посещений заканчивается в половине десятого. Так что нам следует поторопиться.
2
Теперь, когда они свернули на Хоспитл-драйв ("Снова ты забыл включить огни поворота, любимый", - прокомментировала бы Кэролайн), Ральф взглянул на
Луизу, вцепившуюся в сумочку, - ауры ее он не видел - и поэтому не знал, как она себя чувствует.
Луиза кивнула:
- Нормально. Не очень хорошо, но нормально. Не беспокойся обо мне. "Но я волнуюсь, Луиза, - подумал Ральф. - Очень. И кстати, ты видела, как доктор
N3 вытащил гребенку из заднего кармана брюк Джо Уайзера?" Глупый вопрос.
Конечно же, видела.
Лысый карлик хотел, чтобы она увидела. Хотел, чтобы они оба заметили.Вопрос заключался в том, какое значение Луиза придавала поступку уродца. "Что тебе известно на самом деле, Луиза? К каким выводам ты уже пришла? Мне интересно, но спрашивать я боюсь".
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:36 | Сообщение # 109 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | В четверти мили от основной дороги виднелось приземистое кирпичное строение - Центр помощи женщинам. Множество фонарей (Ральф был уверен, что это нововведение) освещали газон, двое мужчин расхаживали из стороны в сторону, их фигуры отбрасывали гротескно удлиненные тени... Скорее всего, охранники. Еще одно новшество, еще одна соломинка в этом дьявольском мире.
Ральф свернул налево (не забыв включить габариты) и аккуратно въехал на подъем, ведущий в многоуровневый больничный гараж. Вверху дорогу перекрывал оранжевый шлагбаум. "ОСТАНОВИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, И КУПИТЕ БИЛЕТ" - гласила табличка. Ральф помнил времена, когда в таких местах еще работали люди, делая их менее жуткими. "Казалось, такие дни никогда не пройдут, друг мой",
- подумал Ральф, опуская стекло и бросая мелочь в автомат.
- Ральф?
- М-м-м? - Он старался не задеть припаркованные с обеих сторон машины.
Ральф знал, что проходы достаточно широки - понимал это умом, - но нутром чувствовал абсолютно иначе. "Вот бы Кэролайн позабавилась надо мной",
- с чувством смущенного восхищения подумал Ральф.
- Мы приехали сюда по делам или прохлаждаться?
- Минуточку, сейчас припаркую эту штуковину. Он миновал несколько отделений, достаточно больших, чтобы припарковать "олдс", но ни одно из них не вселяло в Ральфа уверенность. На третьем уровне он наконец-то отыскал три свободных отделения подряд (на них при желании можно было разместить целый танк), поставил машину посередине и, заглушив мотор, повернулся к Луизе.
Сверху и снизу раздавалось урчание моторов, но местонахождение их невозможно было определить из-за эха. Оранжевый свет - наглый, проникающий во все закоулки, ставший столь привычным в подобных местах, - слоем ядовитой краски ложился на их лица. Луиза не отводила глаз. Веки ее припухли от слез, пролитых о Розали, но взгляд оставался спокойным и уверенным. Ральф был поражен, насколько сильно изменилась женщина с того времени, когда сегодня утром он встретил ее рыдающей на скамейке в парке. "Луиза, - подумал он, - если бы тебя сейчас увидели твой сын и невестка, они с криком умчались бы прочь. И не потому, что у тебя пугающий вид, а потому, что женщины, которую они решили спровадить в Ривервью Эстейт, больше не существует".
- Ну же? - слегка улыбнувшись, подзадорила его она. - Будешь говорить или предпочитаешь только смотреть?
Ральф, обычно осторожный в высказываниях, бездумно выпалил первое, что пришло в голову:
- Я предпочитаю съесть тебя, как мороженое.
Луиза улыбнулась:
- Позже мы проверим, какой у тебя аппетит на мороженое, Ральф. А пока объясни, почему ты привез меня сюда. И не говори, что не знаешь, потому что я уверена в обратном.
Ральф прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и взглянул на Луизу:
- Думаю, здесь мы найдем двух лысоголовых приятелей. Тех, которые навещали Мэй Лочер. Если кто-то и может объяснить происходящее, то только они.
- А почему ты решил, что встретишь их здесь?
- Здесь у них имеется работенка... Двое мужчин - Джимми Вандермеер и друг Билла умирают бок о бок. Мне следовало бы понять, кто они такие что они делают, - в ту же секунду, когда ребята из "скорой помощи" вынесли на носилках миссис Лочер, прикрытую простыней. И я понял бы, не будь этой проклятой усталости. Достаточно было одного взгляда на ножницы. Но вместо этого я тянул до сегодняшнего дня, да и то мне помогла фраза, оброненная племянницей мистера Полхерста.
- И что же она сказала?
- Что смерть глупа. Акушерку, слишком медленно перерезающую пуповину, давно бы уволили за профессиональную непригодность. Это заставило меня вспомнить миф, прочитанный в начальной школе, когда я еще не мог по достоинству оценить разнообразных богов, богинь и значение Троянского коня.
Это притча о трех сестрах - греческих сестрах или, возможно, судоподобных сестрах. Черт, не спрашивай меня; я и огни поворота забываю включить. В общем, эти сестры отвечали за течение человеческой жизни. Одна из них плела нить, вторая решала, какой длины та будет... Ты еще не догадываешься, Луиза?
- Конечно! - нервно выкрикнула женщина. - "Веревочки" от воздушных шариков!
Ральф кивнул:
- Да. "Веревочки". Не помню, как звали первых двух сестер, но я никогда не забывал имя третьей - Атропос. Согласно легенде, ее работа заключается в перерезании нити, которую первая сестра прядет, а вторая отмеряет. С ней можно спорить, умолять, но это ничего не меняет. Когда она решает, что пришло время отрезать, она режет.
Луиза согласно кивнула:
- Я знаю эту легенду. Не помню, прочитала ли я ее сама или мне кто-то рассказал, когда я была еще ребенком. И ты считаешь, что так происходит на самом деле, Ральф? Только вместо судьбоносных сестер появились лысоголовые братья.
- И да, и нет. Насколько я помню легенду, все сестры были по одну сторону - из одной команды. И то же самое чувство у меня возникло в отношении двоих мужчин, выходивших из дома миссис Лочер: давние партнеры, уважающие друг друга. Но третий приятель, тот, которого мы видели сегодня, не похож на них. Я считаю, что доктор N3 - негодяй и мошенник.
Луиза поежилась; театральный жест, ставший естественным лишь в самом конце.
- Как он ужасен, Ральф. Ненавижу его.
- И я не виню тебя.
Ральф потянулся к ручке дверцы, но Луиза остановила его прикосновением:
- Я заметила, как он кое-что сделал.
Ральф повернулся и посмотрел на женщину. Сухо хрустнули шейные позвонки. Он отлично знал, что именно сообщит ему Луиза.
- Он обыскал карман мужчины, сбившего Розали, - сказала она. - Пока мужчина стоял на коленях перед собакой, чудовище залезло ему в карман и вытащило гребенку. А панама, которую носит лысоголовый... Уверена, она мне отлично известна.
Ральф продолжал смотреть на Луизу, судорожно сжавшись, надеясь, что ее воспоминания не пойдут дальше.
- Ведь это панама Билла?
Ральф кивнул. Луиза прикрыла глаза:
- О Боже...- Как ты, Луиза? Ты в состоянии идти?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:37 | Сообщение # 110 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Да. - Луиза открыла дверцу. - Но давай действовать быстрее. Пока я не растеряла всю свою решимость.
- Дай мне знать, когда это произойдет, - ответил Ральф Робертс.
3
Едва они подошли к главному входу городской больницы, Ральф, склонившись к Луизе, пробормотал ей на ухо:
- С тобой это произошло?
- Да. - Зрачки Луизы расширились. - Да. И на сей раз очень...
Когда они миновали луч фотоэлемента и двери больничного вестибюля распахнулись перед ними, поверхность окружающего мира как бы освободилась от шелухи, обнажая другой мир, сверкающий невидимыми цветами, наполненный невидимыми формами. Над головой, над огромным полотном, изображающим Дерри начала века, темно-коричневые копьеобразные фигуры нападали друг на друга, приближаясь и разрастаясь, пока не пришли в соприкосновение. Когда это произошло, последовала темно-зеленая вспышка, и фигуры разлетелись в противоположные стороны. Яркая серебристая воронка, похожая то ли на водяной смерч, то ли на циклон в миниатюре, спускалась по лестнице, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты для встреч, кафетерий и конференц-зал. Широкий конец воронки кивал при каждом перемещении со ступеньки на ступеньку, и Ральфу это сооружение показалось дружелюбным, напоминающим антропоморфные персонажи из мультфильмов Диснея. Пока Ральф смотрел, двое мужчин с "дипломатами" поспешили вверх по лестнице, и один из них прошел прямо сквозь серебристую воронку. Он, не переставая, разговаривал со своим спутником, но, появившись с другого края воронки, машинально пригладил волосы... Хотя ничто не нарушило аккуратность его прически.
Воронка добралась до нижней ступеньки, покружила по центру вестибюля плотной сверкающей восьмеркой, а затем прекратила существование, оставив после себя легкую розоватую дымку, да и та вскоре растворилась.
Луиза толкнула Ральфа локтем в бок, хотела было махнуть рукой в сторону кабины справочного бюро, но вспомнила, что вокруг люди, и ограничилась легким движением подбородка в ту сторону. Ранее Ральф видел в небе некую субстанцию, формой напоминающую доисторическую птицу. Теперь же его взору предстала длинная светящаяся змея. Она прокладывала себе путь по потолку, минуя объявление: "ЗДЕСЬ БЕРУТ КРОВЬ НА АНАЛИЗ.
ПРОСИМ ПОДОЖДАТЬ".
- Она живая? - встревоженно прошептала Луиза. Ральф присмотрелся внимательнее и увидел, что у создания нет головы... Как и видимого хвоста.
Оно состояло из одного туловища. Ральф предполагал, что создание живое он считал, что в некотором роде все ауры живые, - но вряд ли это была настоящая змея и едва ли она несла в себе угрозу, по крайней мере им.
- Стоит ли переживать по пустякам, дорогая? - прошептал Ральф в ответ, когда они пристроились в конце небольшой очереди к справочному окошку, и, когда он произнес эту фразу, змея, казалось, всосалась в потолок и растаяла.
Ральф не знал, какое место занимали такие вещи, как птица и воронка в тайном мире, но был уверен, что главные роли отводились именно людям.
Вестибюль городской больницы Дерри представлял собой зрелище, достойное фейерверка в День Независимости, представление, в котором роли римских свечей и китайских фонтанов исполняли человеческие существа.
Луиза подергала Ральф за ворот рубашки, чтобы тот наклонился к ней. -
Только говорить будешь ты, Ральф, - удивленным, обессиленным голосом попросила она. - Я и так держусь из последних сил.
Мужчина, стоявший впереди них, отошел в сторону, и Ральф приблизился к окошку. И тут его охватило невероятно ясное, пропитанное щемящей грустью воспоминание, связанное с Джимми Вандермеером. Они ехали по Род-Айленду и, увидев недалеко от дороги палатку цирка-шапито, решили не пропустить представление. Конечно, пьяны они были в стельку. Парочка разряженных девчонок, стоя перед откинутым пологом шапито, предлагала программки, и когда они с Джимми приблизились к юным прелестницам, то принялись увещевать друг друга вести себя как трезвые. Попали ли они туда в тот день? Или... -
Чем могу помочь? - поинтересовалась сотрудница за окошком справочной; судя по тону, она оказывала Ральфу огромное одолжение, разговаривая с ним. Ральф увидел существо женского пола, похороненное внутри тревожно-оранжевой ауры, похожей на пылающий ежевичный куст. "Вот особа, читающая только классическую литературу и требующая по отношению к себе крайне церемонного обращения", - подумал Ральф и тут же вспомнил, как девушки, стоявшие на страже у входа в шапито, бросили на них с Джимми оценивающий взгляд и вежливо, но решительно завернули приятелей обратно.
Тот вечер они с Джимми закончили в дешевом ресторанчике, довольные, что их хоть оттуда не вышвырнули вон.
- Сэр? - нетерпеливо произнесла женщина в стеклянной кабине. - Чем могу помочь?
Ральф почти ощутимо опустился в действительность.
- Мэм, мы с супругой хотели бы навестить Джимми Вандермеера, он лежит в палате на третьем этаже, если...
- Это реанимационное отделение! - отрезала дама. - Вход только по специальным пропускам! - Оранжевые крючки стали пробиваться сквозь сияние, окружавшее ее голову, а сама аура превратилась в горящий ежевичный куст, который протащили по неизведанным призрачным дебрям.
- Я знаю, - робко произнес Ральф, - но мой друг Лафайет Чепин сказал...
- Господи! - взорвалась женщина в будке. - Прекрасно, у всех есть друзья! Просто замечательно! - Она иронично закатила глаза.
- Фэй сказал, что к Джимми пропускают посетителей. Видите ли, у него рак, и вряд ли он долго протянет.
- Так и быть, я проверю списки, - ответила женщина таким недовольным тоном, будто ее заставили выполнять не имеющее смысла задание, но компьютер работает сегодня очень медленно, так что придется подождать.
Сообщите мне свои фамилии, а сами вместе с женой пока можете присесть, я позову вас, как только... Ральф решил, что уже достаточно отведал пирога робости перед этим цербером бюрократии. В конце концов, он ведь не требовал въездную визу в Албанию; ему подошел бы и пропуск в реанимационное отделение.
Ральф просунул в окошко стеклянной кабины руку и успел ухватить женщину за запястье. Он испытал болезненное, но весьма отчетливое ощущение, когда оранжевые крючки прошли сквозь его плоть, не найдя, за что бы им там зацепиться. Ральф слегка сдавил ее руку и почувствовал, как небольшой заряд силы - не больше пульки, если бы только ее можно было видеть, - перешел от него к женщине. Внезапно официозно-оранжевая аура вокруг ее левой руки и бока превратилась в бледно-бирюзовую, как и аура Ральфа. Женщина, охнув, дернулась вперед, словно ей за шиворот сыпнули пригоршню льда.
- Плевать на компьютер. Дайте мне два пропуска, пожалуйста. И немедленно.
- Да, сэр, - моментально ответила женщина, и Ральф отпустил ее руку.
Бирюзовое сияние вокруг запястья снова стало оранжевым, ее собственный цвет медленно сползал с плеча к запястью. "Но я могу всю ее превратить в голубую, - подумал Ральф. - Покорить полностью".
Внезапно он вспомнил Эда, цитирующего Евангелие от Матфея: "Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался..."
Евангелие от Матфея, гл.2, ст. 16., - и волна стыда и страха окатила его. Снова появилась мысль о вампиризме. В памяти всплыла строка из известной комедии Пого: "Мы встретили врага; он - это мы сами". Да, он все что угодно мог сотворить с этим оранжевым хамством; его батарейки заряжены на полную катушку. Единственная проблема заключалась в том, что электролит в этих батарейках - как и в Луизиных - был украденным.
Появившаяся из ящика стола рука женщины сжимала два розовых значка с надписью: "ИНТЕНСИВНАЯ ТЕРАПИЯ/ПОСЕТИТЕЛЬ".
- Возьмите, сэр, - мило прощебетала женщина, в ее голосе и намека не осталось на недовольство, с которым она вцепилась в Ральфа поначалу. -
Извините, что вам пришлось ждать. Спасибо.
- Это вам спасибо, - ответил Ральф. Он принял значки и взял Луизу за руку. - Пойдем, дорогая. Нам следует...- Ральф, что ты с ней СДЕЛАЛ?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:37 | Сообщение # 111 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ничего, кажется, с ней все в порядке.
- ... Подняться в палату, пока еще не слишком поздно.
Луиза оглянулась на женщину в кабине. Та общалась со следующими посетителями, но делала все медленно, будто ее только что посетило некое удивительное откровение, и ей необходимо подумать. Голубое сияние теперь виднелось лишь на кончиках пальцев, да и то вскоре исчезло.
Луиза посмотрела на Ральфа и улыбнулась:
- Да, с НЕЙ все в порядке. Так что перестань заниматься самобичеванием.
- Разве я занимаюсь именно этим?
-Мы снова общаемся иначе, Ральф.
- Знаю.
- Да?
- Все так удивительно.
- Согласен.
Ральф попытался скрыть от Луизы некоторые из своих мыслей: когда придет срок расплаты за это удивительное, цена окажется непомерной.
4
- Прекрати пялиться на этого ребенка, Ральф. Мамаша и так уже нервничает.
Ральф взглянул на женщину, в чьих объятиях спал младенец, и понял, что
Луиза права... Но трудно было не смотреть. Ребенок, вряд ли старше трех месяцев, лежал в капсуле бешено кружащейся желто-серой ауры. Мощные, но невероятно беспокойные молнии вращались вокруг немощного тельца со скоростью атмосферы, окружающей газовых гигантов - скажем, планету Юпитер или Сатурн.
- Господи, Луиза, у него поврежден мозг. - Да. Мать говорит, что он попал в автокатастрофу.
- Говорит? Ты с ней беседовала?
- Нет. Но...
- Не понимаю.
- Как и я.
Просторный больничный лифт медленно поднимался вверх.
Находящиеся внутри - искалеченные, хромые и несколько здоровых людей, стыдящихся своего здоровья, - не разговаривали, отводя взгляды, уставившись либо на указатель этажей, либо разглядывая свою обувь. Единственным исключением была женщина с грудным ребенком. Она настороженно смотрела на
Ральфа, словно ожидая, что в любой момент тот может наброситься на нее и вырвать младенца из рук. "И дело не только в том, что я смотрел на нее, - подумал Ральф. - Мне так не кажется. Она чувствует, что я думаю о ее ребенке.
Чувствует... Ощущает меня... Слышит меня... Каким-то непостижимым образом".
Лифт остановился на втором этаже, створки со скрипом разошлись в стороны. Мать с младенцем на руках повернулась к Ральфу.
Ребенок пошевелился, предоставив на обозрение Ральфу свой нимб. На тоненьком черепе виднелась глубокая вмятина. По всей длине ее шел красный рубец. Ральфу это напоминало отравленный ручеек, текущий по дну канавы.
Уродливая, желто-серая смесь ауры, окружающей ребенка, изливалась из рубца, как пар из разлома земной коры. "Веревочка" младенца была того же цвета, что и аура, однако, в отличие от других "веревочек", виденных Ральфом у детей, внешне казалась здоровой, но короткой, уродливой, не длиннее обрывка.
- Разве мать не учила вас хорошим манерам? - спросила женщина Ральфа, но задело его не столько замечание, сколько то, как она сделала это.
По-видимому, он ее сильно напугал.
- Мадам, уверяю вас...
- Можете заверить свою ... - отрезала она и вышла из лифта.
Дверцы стали закрываться. Ральф и Луиза обменялись взглядами, исполненными абсолютного понимания. Луиза погрозила пальцем дверцам, и серая ячеистая субстанция возникла из кончика ее пальца, направившись к ним.
Створки наткнулись на препятствие и разошлись в стороны, как и было запрограммировано в случае возникающих помех.
- Мадам.
Женщина, смутившись, повернулась. Она подозрительно огляделась по сторонам, как бы пытаясь понять, кто же с ней разговаривает. Аура ее была темная, маслянисто-желтая, со слабыми вспышками оранжевого по краям.
Ральф посмотрел ей прямо в глаза.
- Простите, если обидел вас. Все это так ново для меня и моего друга.
Мы словно дети на официальном приеме. Примите мои извинения.Ральф не понимал, что именно пыталась сказать женщина - как будто он смотрел на человека, разговаривающего внутри звуконепроницаемой кабины, - но все равно чувствовал облегчение и глубокое смущение... Подобное случается у людей, когда им кажется, что их застали за делом, не предназначенным постороннему взору. Сомневающиеся глаза женщины еще на мгновение задержались на лице Ральфа, затем она отвернулась и поспешила в направлении таблички "НЕВРОЛОГИЯ". Серая сетка, брошенная Луизой в дверцы, истончалась, а когда створки вновь попробовали сомкнуться, субстанция спокойно прошла сквозь них.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:37 | Сообщение # 112 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Кабина лифта продолжила свое медленное восхождение.
- Ральф... Ральф, кажется я знаю, что произошло с ребенком.
Луиза потянулась правой рукой к его лицу, слегка коснувшись щек подушечками указательного и большого пальцев. Сделано это было так быстро, что никто другой даже не заметил ее жеста. Но если кто-то из тройки пассажиров и заметил, то, наверное, подумал, что заботливая жена вытирает засохшую каплю крема для бритья.
Однако Ральф ощутил это движение как заряд высокой частоты - внутри него словно включились мощные прожекторы, освещающие стадион. В их нестерпимо ярком сиянии он увидел ужасное видение: руки, окутанные жесткой коричнево-лиловой аурой, тянутся к колыбели и выхватывают из нее младенца.
Тот весь дрожит, махая из стороны в сторону головкой на тонкой шейке...
И бросают... И здесь прожектора в голове Ральфа гаснут, и он облегченно вздыхает.
Ему вспоминаются защитники жизни, демонстрацию которых показывали вчера в вечернем блоке новостей. Мужчины и женщины, размахивающие портретами
Сьюзен Дэй с надписью: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО". Мужчины и женщины в одеяниях Мрачных Убийц, мужчины и женщины, несущие лозунг: "ЖИЗНЬ
-ПРЕКРАСНЫЙ ВЫБОР".
- Это сделал отец, правильно? Он швырнул ребенка о стену?
- Да. Малыш все время плакал.
- И ей это известно. Она знает, но никому не сказала.
- Да... Но, Ральф, может, она обдумывает.
- Возможно, она ждет, когда он повторит это снова. Возможно, в следующий раз ему удастся довести начатое до конца.
Внезапно в голову Ральфу пришла ужасная догадка; она пронеслась в его мыслях, словно метеорит в летнем полночном небе: возможно, будет легче, если отец действительно доведет начатое до конца. "Веревочка" младенца с грозовой аурой была обрубком, но здоровым обрубком. Ребенок может прожить еще целые годы, не понимая, кто он, где находится и почему вообще существует, наблюдая, как появляются и исчезают люди, словно деревья... Луиза стояла, опустив плечи, уставившись в пол и излучая такую печаль, что у Ральфа защемило сердце. Он потянулся к ней и поднял ее голову за подбородок, наблюдая, как в месте соприкосновения их аур появляется нежная голубая роза.
Ральф не удивился, заметив слезы у нее в глазах.
- Луиза, ты по-прежнему считаешь все это таким замечательным? - мягко спросил он, но не получил ответа: ни вслух, ни мысленно.
5
На третьем этаже вышли только они. Здесь царила тишина, плотная, как слой пыли под библиотечными полками. Немного дальше по коридору две медсестры тихо переговаривались. Любой стоящий возле лифта мог подумать, что разговор касается жизни, смерти и героических усилий;
Ральф и Луиза, однако, взглянули на их соприкасающиеся ауры и поняли, что темой беседы являлась проблема, куда отправиться повеселиться после окончания смены.
Ральф одновременно и видел, и не видел этого; так погруженный в собственные мысли человек подчиняется сигналам светофора, на самом деле даже не замечая их. Мысли его были заняты ощущением deja vu, нахлынувшим на него в тот момент, когда они с Луизой вышли из лифта в этот мир, где даже еле слышное поскрипывание туфель медсестры по линолеуму напоминало попискивание системы жизнеобеспечения. "Четные номера палат слева, нечетные - справа, - подумал Ральф. -А
317-я, в которой умерла Кэролайн, находится как раз за постом медсестер. Я помню. Теперь, снова очутившись здесь, я помню все. Как косым квадратом на ее кровать из окна падал свет в солнечные дни. Как, сидя на стуле для посетителей, можно было видеть столик медсестры, в чьи обязанности входило делать записи в журналах, отвечать на телефонные звонки и заказывать пиццу".
Без изменений. Все то же самое. Снова стояло начало марта, конец хмурого, неповоротливо томительного дня, в окно палаты N317 стучит морось, а он с самого утра сидит на стуле для посетителей, держа на коленях закрытую книгу Ширера "Взлет и падение Третьего рейха". Сидит и не желает подняться, даже чтобы пройти в туалет, потому что Страж Смерти уже совсем близко, потому что между каждым новым стуком проходит целая жизнь. Его старый друг торопилась на поезд, Ральф хотел находиться на платформе, чтобы проводить ее. Существовала лишь одна возможность не пропустить отход поезда.
Звук бьющегося о стекло дождя слышался отчетливо, потому что система жизнеобеспечения уже была отключена. Ральф сдался в последнюю неделю февраля; Кэролайн, никогда в жизни не терявшей надежду, потребовалось время, чтобы получить его послание. И что там было написано? То, что в изнурительном сражении Кэролайн Робертс с раком победил рак этот бессменный чемпион-тяжеловес.
Ральф сидел, смотрел и ждал, а дыхание Кэролайн становилось все менее уловимым - продолжительный вдох, плоская неподвижная грудь, растущая уверенность, что это именно последний вдох, что Страж Смерти примчался, поезд прибыл на станцию, чтобы забрать единственного пассажира.
А затем снова бессознательный выдох, когда Кэролайн выпускала из легких запас недружелюбного воздуха, уже не дыхание в обычном смысле этого слова, а лишь рефлекторные скачки от одного вдоха к следующему - вот так же, качаясь, пьяница пробирается по темному коридору дешевого отеля.
Тук-тук-тук-тук, дождь скребет невидимыми коготками по стеклу, пока хмурый мартовский день вливается в мрачную мартовскую ночь, а Кэролайн завершает последний раунд в своем поединке. К тому времени она уже полностью перешла на автопилот; мозг, некогда существовавший под костью черепа, исчез.
Его заменил мутант - глупый черно-серый уродец, который не мог ни думать, ни чувствовать, а только жрать, жрать и жрать, пока не сожрет сам себя.
Тук-тук-тук-тук; Ральф замечает, что трубочка дыхательного аппарата перекосилась, ждет, пока Кэролайн мучительно выдохнет, и поправляет трубочку. Ральф помнит, как запачкал тогда палец слизью и вытер руку салфеткой, взяв ее из коробки на столике. Он снова сел и ждал следующего вдоха, желая убедиться, что аппарат не перекосится снова. Но никакого следующего вдоха не было, и Ральф понял, что стук, раздававшийся, казалось, отовсюду начиная с прошлого лета, прекратился.
Он помнит, как ждал томительные минуты - одну, затем три, затем шесть,
- не в состоянии поверить, что все хорошие годы и отличные времена (не упоминая о нескольких плохих) закончились вот так - просто и тихо.
Радиоприемник Кэролайн, настроенный на развлекательную станцию, тихо играл в углу, и Ральф слушал, как Саймон и Гарфанкел исполняли "Ярмарку "
Скарборо". Они допели песню до конца, их сменил Уэйн Ньютон. И тоже допел до конца. Последовал прогноз погоды, но прежде чем диск-жокей успел рассказать, какой погоды следует ожидать в первый день вдовства Ральфа - похолодания или перемены направления ветра, Ральф наконец-то все осознал.
Часы перестали отсчитывать время, поезд прибыл, спичечный коробок опустел.
Все метафоры отпали, осталась лишь замолчавшая навеки женщина. Ральф заплакал. Весь в слезах, он, пошатываясь, прошел в угол и выключил радио.
Ему вспомнились летние дни, когда они посещали курсы по изучению отпечатков пальцев, и ночи, когда они оставляли отпечатки пальцев на своих обнаженных телах. От этого воспоминания Ральф заплакал еще сильнее. Он подошел к окну, прислонился лбом к холодному стеклу и плакал, плакал. В эту первую ужасную минуту осознания он хотел только одного: умереть самому.
Медсестра, услышав его плач, вошла в палату и попыталась нащупать пульс
Кэролайн. Ральф посоветовал ей перестать разыгрывать комедию. Тогда она подошла к Ральфу, и ему показалось, что сейчас она попробует нащупать его пульс. Но вместо этого медсестра обняла его. Она...
- Ральф? Ральф, ты в порядке?Он оглянулся на Луизу, хотел было сказать, что с ним все хорошо, но затем вспомнил, что, пока они находятся в таком состоянии, вряд ли ему удастся что-то скрыть.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:46 | Сообщение # 113 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Мне очень грустно. Слишком много воспоминаний. Не совсем приятных.
- Понимаю... Но посмотри вниз, Ральф! На пол!
Ральф перевел взгляд, и зрачки его расширились. Пол покрывали перекрывающие друг друга разноцветные следы, некоторые еще сохранили свежесть, другие же выцвели и были едва заметны. Два следа выступали особенно отчетливо, сверкая, словно бриллианты среди дешевых подделок.
Они были насыщенного золотисто-зеленого цвета, в котором изредка мелькали красноватые искорки.
- Они принадлежат тем, кого мы ищем, Ральф?
- Да... Врачи уже здесь.
Ральф взял Луизу за руку - ладонь была ледяной - и медленно повел ее по коридору.
Глава семнадцатая
1
Не успели они сделать и несколько шагов, когда произошло нечто очень странное и пугающее. На мгновение мир вокруг них вспыхнул белым.
Двери палат, выстроившиеся вдоль коридора, еле видимые сквозь сверкающую белую дымку, выросли до размеров ворот пакгауза. Сам же коридор удлинился и стал выше. Ральф почувствовал, как у него заныло в животе, совсем как в те годы, когда он еще мальчишкой посещал аттракционы "Пыльный дьявол" в Олд-Орчард-Бич. Он услышал, как Луиза застонала и, поддавшись панике, вцепилась в его руку.
Белый прорыв длился лишь секунду, а когда краски роем влетели в мир, они стали ярче, ощутимее, чем за мгновение до этого. Вернулась нормальная перспектива, но предметы выглядели как-то толще, объемнее. Ауры все еще были здесь, но казались более истонченными, бледными - пастельные оттенки вместо кричащего буйства красок. Ральф понял, что замечает каждую пору, каждую трещинку на стене слева... А затем осознал, что может видеть трубы, провода и искусственное освещение за стенами, если захочет; ему оставалось лишь смотреть. "О Боже, - подумал он. - Неужели это происходит на самом деле?
Может ли это происходить в действительности?
Отовсюду доносились звуки: приглушенные звонки, журчание воды в бачках унитазов, сдержанный смех. Звуки, которые люди обычно принимают как данность, но только не сейчас и не здесь. Подобно видимой реальности предметов, звуки, казалось, обладали чрезвычайно чувствительной структурой, наподобие чередования тончайших слоев шелка и стали.
Не все звуки были обычными: множество экзотических голосов выделялось из общей какофонии. Ральф слышал, как где-то в глубинах отопительной системы жужжит муха. Наждачное шуршание чулок, поправляемых медсестрой в туалете для медперсонала. Биение сердец. Ток крови. Мягкое, волнообразное течение дыхания. Каждый звук выделялся своим совершенством; сочетаясь с другими, звуки представляли собой великолепный в своей сложности акустический балет - невидимое "Лебединое озеро" бурчащих желудков, гудящих электрических проводов, бушующих фенов для укладки волос, шепчущих колес больничных каталок. Ральф слышал бормотание телевизора в конце коридора.
Звук доносился из палаты N340, в которой миссис Томас Рен, лечащая почки, смотрела "Хулигана и Красавицу" с Керком Дугласом и Ланой Тернер в главных ролях. "Если ты будешь со мной, детка, мы поставим этот городишко на уши", - говорил Керк, и по ауре, окружающей слова, Ральф знал, что мистер
Дуглас маялся зубами, когда снималась эта сцена. Но и это не все; Ральф знал, что может пойти (выше? глубже? вширь?), если захочет. Ральф определенно не хотел. Это был лес Арденн, а человеку так легко заблудиться в его чаще.
Или его сожрут тигры.
- Боже! Это же другой уровень, Луиза! Совершенно иной уровень!
- Знаю.
- Ну и каково тебе?
- Кажется, нормально, Ральф... А тебе?
- Пока ничего... Но если основание рухнет еще раз... Ладно, пойдем. Но прежде, чем они смогли тронуться с места, из палаты N313 вышли Билл
Мак-Говерн и какой-то незнакомец. Они увлеченно беседовали.
Луиза обратила к Ральфу испуганное лицо:
- О нет! Ради Бога, нет! Ты видишь, Ральф? Видишь?
Ральф еще сильнее сжал ее руку. Он видел. Приятеля Мак-Говерна окружала аура сливового цвета. Она не казалась достаточно здоровой, но вряд ли мужчина был серьезно болен, лишь множество хронических заболеваний типа ревматизма, почечной недостаточности и прочее. "Веревочка" того же испещренного линиями лилового оттенка поднималась вверх из его макушки, неуверенно развеваясь из стороны в сторону.
Аура же Мак-Говерна была абсолютно черной. Обрубок того, что некогда было "веревочкой", вяло выглядывал из нее. "Веревочка" ребенка, в ауре которого сверкали молнии, была короткой, но здоровой; они же смотрели на разлагающиеся останки неудачно проведенной ампутации. Перед Ральфом промелькнуло видение, яркое и отчетливое, почти галлюцинация: глаза Билла выпучиваются, а затем вываливаются из глазниц под напором потока черных жуков. Чтобы не закричать, Ральфу пришлось зажмуриться. Когда он снова открыл глаза, Луизы рядом с ним не было.
2
Мак-Говерн и его приятель направлялись к сестринскому столу, возможно, разыскивая фонтанчик с питьевой водой. Луиза бросилась за ними, она почти бежала, покачивая бедрами. Аура ее сияла розоватыми вспышками, напоминающими метеоритный дождь. Ральф бросился за ней. Он не знал, что произойдет, если она привлечет внимание Мак-Говерна, да и не хотел выяснять. Однако, скорее всего, ему все же предстоит это узнать.
- Луиза! Луиза, не делай этого!
Луиза проигнорировала его обращение:
- Билл, остановись! Выслушай меня! С тобой происходит нечто ужасное!
Мак-Говерн не обратил никакого внимания на тираду женщины; он говорил о рукописи Боба Полхерста.
- Самая лучшая книга о Гражданской войне, прочитанная мною, - рассказывал он мужчине со сливовой аурой, - но когда я посоветовал опубликовать ее, Боб ответил, что об этом не может быть и речи.
Представляешь? Премия Пулитцера была бы обеспечена, но...
- Луиза! Вернись! Не приближайся к нему!
Луиза оказалась рядом с Мак-Говерном раньше, чем Ральф успел догнать ее. Она протянула руку, намереваясь схватить Билла за плечо. Ральф видел, как ее пальцы погрузились в окружающий Билла мрак... А затем скользнули прямо внутрь него.
Аура Луизы моментально изменилась: из серо-голубой с розоватыми прострелами она стала пылающе-красной. Изорванные клочья черного пронзили ее, как тучи мелких роящихся насекомых. Луиза закричала и отдернула руку.На ее лице промелькнули ужас и отвращение. Она поднесла руку к глазам и снова закричала, хотя Ральф ничего не увидел на ней. Узкие черные ленты кружились вокруг внешних границ ее ауры. Ральфу они напоминали планетарные орбиты, отмеченные на карте Солнечной системы. Луиза метнулась в сторону, но
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:46 | Сообщение # 114 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф схватил ее за руку, и женщина слепо налетела на него.
А тем временем Мак-Говерн и его приятель спокойно приближались к питьевому фонтанчику, даже не догадываясь о присутствии кричащей, борющейся женщины в десяти шагах позади них.
- Когда я спросил Боба, почему он не хочет публиковать книгу, - продолжал Мак-Говерн, - тот сказал, что я лучше других должен понимать причину. Я сказал ему... Луиза заглушила его, заорав во все горло:
- !!! -- !!! -- !!!
- Перестань, Луиза! Немедленно прекрати! Что бы с тобой ни случилось, это уже позади! Все кончилось, и с тобой все хорошо!
Но Луиза продолжала сопротивляться, разрывая его голову безмолвными криками, пытаясь поведать Ральфу, как ужасно это было, какой гниющий Билл и что внутри него находятся какие-то существа, съедающие его заживо, и это ужасно, но даже не самое худшее. Эти существа живые, сказала она, и они осознавали ее присутствие.
- Луиза, я рядом! Я с тобой, и все хо... Один из ее кулачков, взметнувшись вверх, заехал ему в челюсть, и Ральф увидел звезды. Он понял, что они миновали ту стадию реальности, когда возможен физический контакт с другими людьми и предметами, - разве он не видел, как рука Луизы прошла сквозь Мак-Говерна, словно тень десницы призрака? - но, очевидно, друг для друга они оставались достаточно реальными; доказательством мог служить кровоподтек на щеке.
Ральф обнял женщину и прижал к себе, беря ее кулачки в плен.
Ее крики - !!! -- !!! -- !!! продолжали звенеть в его голове. Ральф положил ладони на лопатки Луизы и нажал. Он почувствовал, как из него вырвалась сила - то же случилось и утром, - ощущение, однако, было абсолютно иным. Голубой свет просочился сквозь бурлящую черно-красную ауру Луизы, успокаивая ее.
Сопротивление женщины ослабло, а затем и вовсе прекратилось. Он почувствовал, как она вздохнула. Вокруг и над ней поднималось только голубое свечение.
Черные ленты исчезали из ее ауры одна за другой, снизу вверх, затем начал рассеиваться и тревожный, наносной оттенок красного. Луиза прижалась головой к его плечу.
- Извини, Ральф, - я снова стала взрывоопасной.
- Скорее всего, так, но это ерунда, теперь с тобой все хорошо. А это самое главное.
- Если бы ты знал, как это ужасно... Вот так прикоснуться к нему.
- Ты держалась молодцом, Луиза.
Она взглянула в ту сторону коридора, где приятель Мак-Говерна пил воду из фонтанчика, а сам Билл, прислонившись к стене, разглагольствовал о том, как Единственный и Неповторимый Боб Полхерст всегда разгадывал кроссворды в "Санди Нью-Йорк тайме", вписывая ответы чернилами.
- Обычно он говорил, что это не гордыня, а оптимизм, - поведал
Мак-Говерн, а в это время вокруг него сгущался саван, втягиваясь и выступая изо рта, скользя между пальцами жестикулирующей руки.
- Мы ведь ничем не можем помочь ему, Ральф? Мы абсолютно ничего не можем сделать?
Ральф крепче обнял Луизу. Он видел, что ее аура вернулась в прежнее - нормальное - состояние.
Мак-Говерн и его приятель теперь шли по коридору, направляясь в их сторону. Повинуясь импульсу, Ральф отодвинулся от Луизы и замер прямо перед
Мистером Слива, слушающим болтовню Мак-Говерна насчет трагедий старения и кивающим в нужных местах.
- Ральф, не делай этого!
- Все нормально, не волнуйся.
Но тут же он потерял уверенность, что все было нормально. Еще секунда, и он отступил бы назад, но в этот момент мистер Слива, невидяще глядя прямо ему в лицо, прошел сквозь него. Ощущение, охватившее тело Ральфа, было подобно покалыванию, которое чувствует человек, шевеля затекшей от длительного и неудобного сидения ногой. На долю секунды его аура и с Мистера
Сливы смешались, и Ральфу стало известно все, что только можно было узнать об этом человеке, включая и сны, снившиеся ему в утробе матери. Мистер Слива замер на месте.
- Что случилось? - поинтересовался Мак-Говерн.
- Ничего, но... Ты слышал грохот? Похоже на выстрел выхлопной трубы автомобиля.
- Нет, слух у меня теперь уже не тот, что прежде. - Мак-Говерн хихикнул. - Если что-то действительно взорвалось, надеюсь только, что не в лабораториях ядерной физики.
- Теперь я тоже ничего не слышу. Скорее всего, просто мое воображение.
- Они свернули к палате Боба Полхерста.
Ральф подумал: "Миссис Перрин сказала, что это похоже на пистолетный выстрел. Подруга Луизы подумала, что по ней ползает букашка, возможно, даже укусила ее. Просто различный подход; точно так же пианисты по-разному исполняют одну и ту же пьесу. Короче говоря, люди чувствуют, когда мы соприкасаемся с ними. Не знают, что это такое, но, вне всякого сомнения, ощущают".
Луиза взяла Ральфа за руку и повела к дверям палаты N313. Они стояли в коридоре, глядя сквозь дверной проем, как Мак-Говерн усаживался на стул у ног больного. В комнате собралось не меньше восьми человек, и Ральф не мог видеть Боба Полхерста достаточно четко, но зато он видел другое: хотя Боб и был окружен плотным саваном, "веревочка" его оставалась нетронутой. Она имела такой же неряшливый вид, как и ржавая выхлопная труба, отбитая в одном месте и покореженная в другом... Но оставалась целой.
Ральф повернулся к Луизе:
- Этим людям ждать придется дольше, чем они рассчитывают.
Луиза кивнула, затем указала вниз на золотисто-зеленые отпечатки шагов
- следы мужчин в белом. Ральф увидел, что следы миновали палату N313, но свернули к следующей двери - N315, палате Джимми В. Вместе с Луизой они подошли ближе и заглянули внутрь. У Джимми В. Было трое посетителей, но один из них, сидящий рядом с кроватью, считал, что кроме него здесь больше никого нет. Этим одним оказался Фэй Чепин, машинально просматривающий груду открыток с пожеланиями скорого выздоровления, скопившихся на прикроватной тумбочке Джимми. Двое других были теми самыми лысоголовыми врачами, которых
Ральф впервые увидел выходящими из дома Мэй Лочер. Они стояли в ногах кровати Джимми В., торжественные в своих ослепительно чистых халатах, и теперь, находясь в непосредственной близости, Ральф заметил отличия в их гладких, почти идентичных лицах; просто такое невозможно рассмотреть в бинокль - или пока не продвинешься хоть немного вверх по лестнице восприятия. В основном отличие замечалось в глазах - темных, без зрачков, подернутых золотистым сиянием. Эти глаза светились разумом и осознанностью.
Их ауры сверкали и вспыхивали наподобие одежд императора... ... Или, возможно, Центурионов. Они взглянули на Ральфа и Луизу, стоящих в дверном проеме и держащихся за руки, как парочка малышей, заблудившихся в волшебном лесу, и улыбнулись им.Приветствуем тебя, женщина.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:46 | Сообщение # 115 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Говорил доктор N1. В правой руке он держал ножницы. Невероятно длинные лезвия казались очень острыми. Доктор N2 сделал шаг навстречу и забавно поклонился:
Приветствуем тебя, мужчина. Мы вас ждали.
3
Ральф почувствовал, как напряглась, а затем обмякла рука Луизы, когда она решила, что непосредственная опасность им не грозит. Она шагнула вперед, переводя взгляд с доктора N1 на доктора N2 и снова на первого. - Кто вы?
Доктор N1 скрестил руки на маленькой груди. Острые лезвия ножниц улеглись во всю длину на обтянутое белым левое предплечье.
У нас нет имен в том смысле, в каком их имеют Шот-таймеры, - но вы можете называть нас следуя легенде, которую тебе рассказал этот человек.
То, что первоначально эти имена принадлежали женщинам Мойры (греч.) или парки (рим.) - богини судьбы, дочери Зевса и Фемиды. Древние греки представляли их в виде трех пожилых женщин первая - Клото ("Прядильщица"), сидя за веретеном, прядет жизненную нить, вторая - Лахесис ("Та, которая определяет судьбу") вынимает, не глядя, жребий, выпадающий человеку, третья
- Атропос ("Неумолимая") в назначенный час обрезает нить жизни., для нас не имеет смысла, потому что у нас нет половых различий. Я буду Клото, хотя мне и не приходится прясть нить, а мой давний приятель и коллега станет называться Лахесис, хотя он никогда не тянул ничей жребий. Входите сюда - оба, пожалуйста!
Луиза с Ральфом вошли и встали между стулом для посетителей и кроватью.
В их движениях сквозила осторожность. Ральф не думал, что врачи задумали что-то плохое, но все же ему не хотелось подходить слишком близко..
Их ауры, такие яркие и великолепные по сравнению с полем обычных людей, пугали его, и, судя по выражению лица Луизы, она ощущала то же самое.
Луиза, почувствовав его взгляд, повернула к нему лицо и попыталась улыбнуться. "Моя Луиза", - подумал Ральф. Он обнял женщину и прижал к себе.
Лахесис: Мы сообщили вам наши имена - имена, которыми вы можете пользоваться; может быть, и вы назовете нам свои?
Луиза: - Вы хотите сказать, что еще не знаете, как нас зовут?
Извините, но в это трудно поверить.
Лахесис: Мы могли узнать, но решили не делать этого. Мы предпочитаем соблюдать правила Смертных, когда это возможно. Мы считаем их правила замечательными, потому что они, переходя от одного поколения к другому, создают видимость непрекращающейся жизни.
Луиза: - Не понимаю.
Ральф тоже не понимал, да и не хотел понимать. В голосе назвавшего себя
Лахесисом слышались слабые нотки превосходства, столь похожие на манеру
Мак-Говерна, когда тому хотелось пофилософствовать или почитать нотацию.
Лахесис: Это не столь важно. Мы чувствовали, что вы придете. Мы знали, мужчина, что ты наблюдал за нами в ночь на понедельник около дома... Здесь в речи Лахесиса произошла накладка. Казалось, он произнес две вещи одновременно, ауры свернулись вместе, как змея, кусающая себя за хвост.
Мэй Лочер.
Конченой женщины.
Луиза неуверенно шагнула вперед:
- Меня зовут Луиза Чесс, а моего друга - Ральф Робертс. А теперь, когда мы представились, может быть, объясните, что происходит вокруг? Лахесис:
Следует представить еще одного.
Клото: Ральф Робертс уже сделал это.
Луиза взглянула на Ральфа, кивающего головой:
- Они говорят о докторе N3. Правильно?
Клото и Лахесис согласно кивнули. Оба одобрительно улыбались.
Ральф считал, что теперь ему следовало бы успокоиться, но в данный момент это представлялось невозможным. Он был испуган и очень зол - ими умело манипулировали, следя за каждым шагом. Эта встреча оказалась не случайной; все было спланировано заранее. Клото и Лахесис, два лысоголовых доктора, располагающих огромным запасом времени, стояли в палате Джимми В. И ждали появления Шот-таймеров, ха-ха.
Взглянув на Фэя, Ральф увидел, как тот достал из кармана книжку - "50 классических шахматных задач". Он читал, задумчиво ковыряя в носу. После нескольких предварительных исследований Фэй нырнул достаточно глубоко и извлек огромную козявку, изучил ее, а затем пристроил на внутренней поверхности прикроватного столика. Ральф смущенно отвернулся, вспомнив пословицу своей бабушки: "Не хочешь страдать, не заглядывай в замочную скважину". Он дожил до семидесяти, так полностью и не постигнув ее смысла. А пока его волновал другой вопрос:
- Почему Фэй не видит нас? И почему нас не заметили Мак-Говерн и его приятель? И как мужчина смог пройти сквозь меня? Или мне это только показалось?
Клото улыбнулся:
Тебе не показалось. Попытайся представить жизнь в виде здания, Ральф, - нечто типа небоскреба.
Но Ральф открыл, что Клото думал не совсем об этом. На долю секунды он уловил мысленный образ, возникший в голове его собеседника, и образ этот был одновременно пугающим и восхитительным: огромная, сложенная из темных, покрытых патиной времени камней башня, стоящая посреди огромного поля красных роз. Щели окон спиралью спускались к ее подножию.
Затем образ исчез.
И ты, и Луиза, и все другие Смертные живете на двух первых этажах такого сооружения. Конечно, в здании имеются лифты... "Нет, - подумал Ральф. - Только не в той башне, которую я увидел в твоих мыслях, дружок. В том здании - если только оно действительно существует - нет никаких подъемников, а лишь узкие лестницы, затянутые паутиной, с дверями по обе стороны, ведущими Бог весть куда".
Лахесис смотрел на него со странным, почти подозрительным любопытством, но Ральф решил, что ему наплевать на этот взгляд. Он повернулся к Клото, жестом попросив его продолжать.Клото: Как я уже говорил, там есть лифт, но Шот-таймерам не позволено пользоваться им при обычных обстоятельствах. Вы не готовы, не приспособлены.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:47 | Сообщение # 116 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Последнее объяснение казалось самым доступным, но оно умчалось прочь прежде, чем Ральф успел осмыслить его. Луиза покачала головой, а затем снова обратила взгляд на Клото и Лахесиса. Ральф разгневался еще больше.
Все томительно долгие, бесконечные ночные бдения в ожидании рассвета, все дни, которые провел он, ощущая себя безумцем; смысл прочитанного, после третьей попытки, телефонные номера, так легко запоминаемые ранее, которые теперь приходилось находить в справочнике... Внезапно пришло воспоминание, одновременно подводящее итог и оправдывающее гнев, которым он пылал, глядя на лысоголовых созданий с темно-золотистыми глазами и ослепительной аурой.
Ральф увидел себя, заглядывающего в кухонный шкаф в поисках бульонного кубика, который, по настойчивым заверениям его измученного мозга, должен был находиться где-то здесь. Ральф увидел, как он переставляет банки, замирает и снова принимается за поиски. Он увидел собственное лицо - выражение недоумения и растерянности, которое так легко принять за умственную отсталость, но на самом деле означающее лишь усталость и измотанность. Затем
Ральф увидел, как опустились его руки и как он замер, словно ожидая, что коробка с бульонными кубиками возникнет по собственной воде.
До настоящего момента и до прихода этого воспоминания Ральф так и не осознавал до конца, насколько ужасны последние месяцы его жизни.
Оглядываться на них было равносильно созерцанию пустынного пейзажа, написанного мрачными темно-бордовыми и серыми красками.
- Итак, вы впустили нас в лифт... Или, "может быть, мы не удостоились подобной чести, и вы просто прогнали нас по пожарной лестнице. Дали нам возможность немного акклиматизироваться, чтобы мы не свихнулись окончательно. И как легко вам все удалось! Крали наш сон, пока мы едва не сошли с ума. Сын Луизы и ее невестка чуть не упекли ее в одно весьма интересное заведение, вам это известно? А мой друг, Билл Мак-Говерн, считает меня клиентом Джунипер-Хилл. А в это время вы, маленькие ангелы... Улыбка на лице Клото потускнела:
Мы не ангелы, Ральф.
- Ральф, не кричи на них, пожалуйста.
Да, он действительно кричал, потому что отголоски его крика по-видимому, долетели и до Фэя; тот захлопнул книгу, оставил свой нос в покое и выпрямился, тревожно оглядываясь по сторонам.
Ральф перевел взгляд с Клото (отступившего назад и расставшегося с остатками былой улыбки) на Лахесиса:
- Твой друг сказал, что вы не ангелы. А где же они? Играют в покер восемью этажами выше? А Бог, очевидно, расположился в пентхаузе, дьявол же орудует в котельной?
Ответа не последовало. Клото и Лахесис переглянулись. Луиза вцепилась
Ральфу в рукав, но он проигнорировал это.
- Итак, что же мы должны сделать? Вы ждете, что мы выследим того лысого
Ганнибала Лектора Доктор-каннибал - главный персонаж голливудского триллера "Молчание ягнят" и снимем с него скальп? Да пошли вы... Здесь
Ральф, развернувшись, вышел бы из палаты (на своем веку он пересмотрел множество фильмов и отлично разбирался в отходных репликах), но Луиза испуганно разрыдалась, и это удержало его на месте. Выражение смущенного укора в ее глазах заставило Ральфа пожалеть о своей вспышке. Он обнял Луизу за плечи и дерзко взглянул на лысоголовых человечков. Они переглянулись еще раз и нечто - некое общение, недоступное уровню слышания и понимания, достигнутого Ральфом и Луизой, - произошло между двумя созданиями. Затем
Лахесис снова повернулся к ним, он улыбался... Но в глазах его застыла грусть.
Мне понятен твой гнев, Ральф, но он не обоснован, Сейчас ты не веришь мне, но со временем все изменится, А пока мы должны отставить ваши вопросы и наши ответы - те, которые мы можем дать, - в сторону.
- Почему?
Потому у что для этого человека настало время прощания.
Смотрите внимательно, такое знание будет полезно для вас.
Клото подошел к кровати слева. Лахесис зашел справа, пройдя сквозь Фэя
Чепина. Фэй подался вперед, захлебнувшись внезапным кашлем, а затем, когда приступ прошел, снова открыл пособие по игре в шахматы.
- Ральф! Я не могу смотреть! Я не могу смотреть, как они это делают!
Но Ральф считал, что Луиза сможет. Они оба будут смотреть. Он лишь крепче прижал к себе Луизу, когда Клото и Лахесис склонились над Джимми В.
Их лица осветились любовью, заботой, нежностью, и Ральф вспомнил персонажей картины Рембрандта - кажется, она называлась "Ночной дозор". Их ауры смешались, перекрывая одна другую, над грудной клеткой Джимми, и неожиданно лежащий на кровати человек открыл глаза. Секунду он смотрел сквозь лысоголовых врачей на потолок с удивлением и непониманием, затем перевел взгляд на дверь и улыбнулся.
- Эй! Посмотрите-ка, кто пришел! - воскликнул Джимми В. Голос его был тихим и хриплым, но Ральф уловил южно-бостонский акцент. Фэй подпрыгнул.
Шахматный задачник упал на пол. Фэй подался вперед и взял Джимми за руку, но тот не обратил на него внимания, продолжая смотреть на Ральфа и
Луизу. - Это же Ральф Робертс! А с ним жена Пола Чесса! Послушай, Ральф, помнишь, как мы хотели посмотреть представление цирка-шапито?
- Помню, Джимми.
Джимми улыбнулся, глаза его снова закрылись. Лахесис, взявшись за скулы умирающего, легонько повернул его голову, как парикмахер, собирающийся побрить клиента. В тот же самый момент Клото склонился еще ниже и раскрыл ножницы так, чтобы черная "веревочка" Джимми В. Улеглась между распахнутыми лезвиями. Когда Клото сомкнул ножницы, Лахесис склонился и поцеловал Джимми в лоб.
Ступай с миром, друг. Раздался еле уловимый щелчок. Отрезанная "веревочка" поднялась к потолку и растворилась. Саван, обволакивающий Джимми
В., вспыхнул ослепительно белым цветом и исчез. Джимми снова открыл глаза и взглянул на Фэя. Он попытался улыбнуться, но в это мгновение взгляд его, став отрешенным, остановился. Начавшие было образовываться от зарождавшейся улыбки ямочки разгладились.
- Джимми? - Фэй потряс Джимми В. За плечо. - Что с тобой, Джимми?.. О черт.
Фэй поднялся и чуть ли не бегом покинул палату.
Клото: Надеюсь, вы поняли, что все наши дела мы совершаем с любовью и уважением? Что на самом деле мы лекари последнего приюта? Для нашего дальнейшего общения, Ральф и Луиза, очень важно, чтобы вы поняли это. -Да.
-Да.
Ральф не имел ни малейшего желания соглашаться с ними хоть в чем-то, но эта фраза - "лекари последнего приюта" - без всяких усилий смирила его гнев.Смысл ее был сама истина. Они освободили Джимми В. Из мира, в котором для него не оставалось ничего, кроме боли. Да, несомненно, именно они стояли рядом с Ральфом в палате N317 в тот холодный, промозглый День семь месяцев назад, именно они принесли Кэролайн облегчение. Да, они делали свое дело с любовью и уважением - малейшие сомнения на этот счет отпали сами собой, когда Лахесис поцеловал лоб Джимми В. Но разве любовь и уважение давали им право провести его - и Луизу - через ад, чтобы послать их за сверхъестественным существом, у которого поехала крыша? Давало ли это им право думать, что обыкновенные люди, к тому же далеко не молодые, смогут управиться с чудовищем?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:47 | Сообщение # 117 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Лахесис: Давайте уйдем из этого места. Вскоре сюда сбегутся люди, а нам необходимо поговорить. - Есть ли у нас выбор? Их ответы:
Конечно!
Выбор всегда есть! раздались моментально, окрашенные цветами удивления.
Клото и Лахесис направились к двери; Ральф и Луиза отскочили в сторону, давая им пройти. Но ауры лысоголовых коротышек все же окутали их на мгновение, и Ральф ощутил их на вкус и на ощупь: вкус сладких яблок, на ощупь же словно сухая, легкая кора дерева.
Когда они выходили бок о бок, уважительно разговаривая друг с другом, в палату в сопровождении двух медсестер вернулся Фэй. Они прошли сквозь
Лахесиса и Клото, затем сквозь Ральфа и Луизу, не замедляя шаг и вообще ничего не замечая.
А в коридоре жизнь шла своим чередом. Гул не прекращался, нигде не вспыхнул свет, по коридору никто не бежал и не кричал. Здесь смерть была слишком частым посетителем, чтобы устраивать переполох. Ральф подумал, что даже в таких обстоятельствах та не особенно желанный гость, но все же знакомый и принимаемый. Ему также показалось, что Джимми В. Был доволен своим уходом с третьего этажа городской больницы Дерри - он сделал это без всякой спешки и беспокойства, к тому же ему не пришлось предъявлять водительское удостоверение или медицинскую страховку. Он умер с достоинством, которое всегда сопутствует таким простым, давно ожидаемым событиям. Одно-два мгновения осознанности, сопровождаемых слегка расширившимся восприятием, а затем бах. Соберите все мои печали и радости, пока.
4
Ральф и Луиза догнали лысоголовых докторов возле палаты Боба Полхерста.
В открытую дверь было видно, что бдение у смертного одра старенького учителя все еще продолжается.
Луиза: - Мужчина, ближе всех стоящий к кровати, - наш друг, Билл
Мак-Говерн. С ним творится что-то неладное, нечто ужасное. Если мы выполним вашу просьбу, могли бы вы?..
Но Лахесис и Клото лишь качали головами.
Клото: Изменить ничего нельзя. "Да, - подумал Ральф. - Дорренс знал: готовую булочку не испечь заново".
Луиза: - Когда это произойдет?
Клото: Ваш друг принадлежит не нам, третьему. Тому, кого Ральф назвал
Атропос. Но и он не сможет сообщить вам точное время смерти человека.
Он даже не знает, кого заберет в следующий раз. Атропос - посланец
Слепого Случая.
От этих слов сердце замерло у Ральфа в груди.
Лахесис: Но здесь разговаривать неудобно. Пойдемте.
Лахесис взял Клото за руку, вторую протянул Ральфу. И в это же время
Клото потянулся к Луизе. Та поколебалась, затем взглянула на Ральфа. Ральф, в свою очередь, хмуро посмотрел на Лахесиса:
- Не дай Бог, если вы причините ей боль.
Никто из вас не пострадает, Ральф. Возьми меня за руку. "И отправимся в Эдем", - мысленно закончил Ральф. Он вздохнул, стиснув зубы, кивнул Луизе и ухватился за протянутую руку Лахесиса.
Волна узнавания, глубокая и приятная, как при встрече со старым другом, вновь омыла Ральфа. Яблоки и кора дерева; воспоминания о прогулках в саду, когда он был еще ребенком. Даже не видя, он почувствовал, что его аура изменила цвет, превратившись в золотисто-искрящуюся, зеленую ауру Клото и
Лахесиса. Луиза взялась за руку Клото, потянула воздух сквозь зубы и неуверенно улыбнулась.
Клото: Замкните круг, Ральф и Луиза. Не бойтесь. Все хорошо. "Разве я когда-нибудь в этом сомневался, дружок?" - подумал Ральф, но когда Луиза протянула к нему руку, он тревожно сжал ее пальцы. Вкус яблок и ощущение древесной коры соединились с незнакомыми специями. Ральф вдохнул их аромат и улыбнулся Луизе. Она ответила ему тем же - в ее улыбке не сквозило сомнение, - и Ральф почувствовал смущение. Как можно бояться?
Как можно даже сомневаться, когда то, что приносят они, настолько приятно и хорошо? "Я тебя понимаю, Ральф, но все равно сомневаюсь", - произнес внутренний голос.
- Ральф! Ральф!
Голос Луизы звучал одновременно встревоженно и легкомысленно.
Ральф оглянулся как раз вовремя, чтобы заметить, как дверной карниз палаты N315 промелькнул мимо ее плеча... Только не дверь опускалась, это
Луиза поднималась вверх. Все они поднимались вверх, держась за руки.
И едва Ральф понял это, как ощущение внезапной тошноты, острое, словно лезвие ножа, заволокло пеленой его глаза. Быстро промелькнули узкие трубы, бывшие, скорее всего, частью противопожарной системы больницы. А затем его взору предстал кафельный пол длинного коридора. Кресло-качалка надвигалось прямо на него, целясь в голову... Которая, как он понял, наподобие перископа возвышалась над полом четвертого этажа.
Ральф услышал, как Луиза вскрикнула и сильнее сжала его руку.
Ральф инстинктивно зажмурился, ожидая, что каталка снесет ему половину черепа. Клото: Успокойтесь! Пожалуйста, не волнуйтесь! Помните, эти вещи существуют на ином уровне реальности, отличном от того, на котором сейчас находимся мы!
Ральф открыл глаза. Каталка исчезла, хотя он и слышал поскрипывание колес. Звук доносился сзади. Каталка, как и приятель Мак-Говерна, прошла сквозь него. Теперь они медленно левитировали над коридором детского отделения - стены украшали изображения сказочных персонажей. Доктор и медсестра, идущие им навстречу, обсуждали чей-то диагноз:
- ...последующие анализы покажут, но будь мы уверены хотя бы на девяносто процентов... Доктор прошел сквозь Ральфа, и тот сразу понял, что врач снова тайком закурил после пяти лет воздержания и теперь испытывает угрызения совести.
Посмотрев вниз, Ральф увидел, как сквозь кафельный пол просачиваются его ноги. Он повернулся к Луизе и натянуто улыбнулся:- Почище любого лифта, а?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:47 | Сообщение # 118 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Луиза кивнула, по-прежнему крепко сжимая его руку.
Они миновали пятый этаж, пролетели комнату отдыха для врачей на шестом (двое врачей - нормального роста - отдыхали, один читал, другой дремал на диване), а затем оказались на крыше.
Ночь стояла ясная, безлунная, величественная. Звезды сияли расточительным, размытым потоком света. Дул сильный ветер, и Ральф согласился с утверждением миссис Перрин, что бабье лето кончилось. Он слышал завывание ветра, но не чувствовал его порывов... Хотя мог почувствовать, если бы захотел. Все дело в правильной концентрации... От этой мысли Ральф почувствовал незначительное изменение, происшедшее внутри него, - как будто что-то мигнуло. И внезапно волосы взметнулись со лба, а штанины брюк захлопали о голени. Он поежился. Миссис Перрин оказалась права и в том, что погода меняется. Внутри Ральфа снова мигнуло, и порывы ветра прекратились.
Он взглянул на Лахесиса:
- Теперь можно отпустить вашу руку?
Лахесис кивнул и отпустил руку Ральфа. Клото отпустил руку Луизы. На западе Ральф увидел пульсирующие голубые огоньки взлетно-посадочных полос аэродрома. Позади оранжевым светом дуговых фонарей полыхал острый выступ
Кейп-Грин, одной из новостроек на другом берегу Барренса. А чуть восточнее аэропорта тянулась ниточка Гаррис-авеню.
- Красиво, не правда ли, Ральф?
Ральф, согласно кивнув, подумал, что зрелище сверкающего в темноте города, раскинувшегося под ними, стоит всего, что ему пришлось пережить с тех пор, как на него обрушилась бессонница. Всего. Но он не стал доверять этой мысли.
Ральф повернулся к Клото и Лахесису:
- Ладно, объясните, кто вы, кто он и что вам нужно от нас.
Два лысоголовых доктора стояли между двумя огромными вентиляторами, выбрасывающими в воздух лилово-коричневые потоки. Они нервно переглянулись, а затем Лахесис еле заметно кивнул. Клото выступил вперед, переводя взгляд с
Ральфа на Луизу, как будто собирался с мыслями.
Очень хорошо. Во-первых, вам следует осознать, что, хотя все происходящее и кажется неожиданным и тревожным, на самом деле не выходит за рамки естественного. Я и мой коллега делаем то, что предназначено нам;
Атропос поступает так, как следует действовать ему; вы же, мои дорогие
Смертные, будете делать то, что положено вам.
Ральф горько улыбнулся:
- В этом, я полагаю, и заключается свобода выбора?
Лахесис: Не следует так думать! Просто то, что вы называете свободой выбора, является составной частью того, что мы называем великим круговоротом существования.
Луиза: - Мы смотрим словно сквозь темную пелену... Вы это имеете в виду?
Клото, улыбаясь юношеской улыбкой:
Изречение из Библии? Отлично сказано.
Ральф: - И очень удобно для таких парней, как вы, но оставим это пока.
У нас есть поговорки, и не имеющие отношения к Библии, джентльмены, но тоже неплохие, например: "Не надо подслащивать пилюлю". Надеюсь, вы запомните.
Однако Ральфу показалось, что он требовал слишком многого.
5
Клото говорил очень долго. Ральф не знал, сколько времени прошло, потому что на этом уровне временная протяженность была иной - более сжатой.
Временами в речи Клото вообще отсутствовали слова, вербальные термины заменялись простенькими яркими образами, как в детских ребусах. Ральф предполагал, что они пользовались приемами телепатии, что уже было удивительно само по себе, но в процессе общения это казалось естественным, как само дыхание.
Иногда слова и образы терялись, прерываемые паузами недоумения:
------------ Но даже тогда Ральф обычно улавливал смысл того, что пытался объяснить Клото, и ему казалось, что Луиза понимает скрытое в этих обрывах даже лучше, чем он сам.
Во-первых, в той области существования, в которой обитаете вы, имеются лишь четыре константы жизни накладывающиеся одна на другую. Эти четыре константы таковы: Жизнь, Смерть, Предопределение и Слепой Случай.
Для вас все четыре слова несут свой смысл, но теперь ваше представление о Жизни и Смерти слегка изменилось, не так ли?
Луиза и Ральф смущенно кивнули.
Лахесис и я - посланцы Смерти. Это делает нас фигурами, вселяющими ужас в Шот-таймеров; даже те, кто делает вид, что принимает нас и нашу задачу, испытывают страх. Нас иногда изображают в виде скелетов или чудовищ в балахоне с капюшоном, прикрывающим лицо.
Клото обхватил маленькими ручонками обтянутые белым плечи и сделал вид, что дрожит. Бурлеск настолько удался, что Ральф усмехнулся.
Но мы не только посланцы Смерти, Ральф и Луиза, мы также и посланцы
Предопределения. А теперь слушайте внимательно, чтобы не понять меня превратно. Среди вас есть те, кто считает, что все происходящее заранее предрешено, и те, кто думает, будто все события являются лишь случайными совпадениями. Правда же заключается в том, что жизнь это и слепой случай, и предопределение, хотя и не в одинаковых пропорциях. Жизнь - это Тут Клото замкнул руки в круг, словно ребенок, пытающийся показать форму земного шара, и внутри этого круга Ральф увидел сверкающий образ: тысячи (а может быть, и миллионы) игральных карт просыпались разномастным дождем червей, пик, крестей и бубен. Ральф видел и джокеров в этой огромной колоде; их было не так много, чтобы они могли образовать собственную колоду, но если говорить о пропорциях, их было гораздо больше, чем два или три джокера, входящих в состав обычных игральных карт. Каждый джокер усмехался и на каждом была панама с откушенным полумесяцем.
У каждого в руке был зажат ржавый скальпель.
Ральф расширившимися глазами взглянул на Клото. Тот кивнул:Да. Не знаю, что именно ты увидел, но знаю, что именно это я и пытался объяснить. Луиза? А вы поняли?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:48 | Сообщение # 119 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Луиза, обожающая карточные игры, кивнула, побледнев:
- Атропос - джокер в колоде. Именно это вы и хотели сказать.
Он посланец Слепого Случая. Мы, Лахесис и я, служим той, другой, силе, которая несет ответственность за большинство событий, происходящих в жизни как отдельного человека, так и более обширного потока. На вашем уровне здания, Ральф и Луиза, каждое существо смертно, и его время определено. Это не означает, что ребенок, рождаясь из утробы матери, носит табличку с надписью: "ПЕРЕРЕЗАТЬ ЛУЧ ЖИЗНИ В 84 ГОДА, 11 МЕСЯЦЕВ, 9 ДНЕЙ, 6 ЧАСОВ, 4 МИНУТЫ
И 21 СЕКУНДУ".
Сама мысль об этом смешна. И все же отпущенное время обычно отмеряется заранее, и, как вы уже могли убедиться, человеческая аура помимо основных своих функций действует еще и как часы.
Луиза пошевелилась, и когда Ральф повернулся к ней, то заметил поразительную вещь: небо над головой стало бледнеть. Было около пяти часов утра. В больницу они приехали во вторник в девять вечера, и вдруг совершенно внезапно настало утро, среда, шестое октября. Ральф слышал поговорку, что время летит незаметно, но чтобы вот так... Луиза: - Ваша работа связана, как мы это называем, с естественной смертью.
Ее аура вспыхнула смутными, словно недорисованными образами.
Мужчина (Ральф подумал, что это покойный мистер Чесс), лежащий с кислородной маской на лице, и Джимми В., открывающий глаза, чтобы взглянуть на Ральфа и Луизу за секунду до того, как Клото перережет его "веревочку".
Страничка некрологов из "Дерри ньюс", пестрящая фотографиями - по размерам не больше почтовой марки - недельного урожая городской больницы.
И Клото, и Лахесис покачали головами.
Лахесис: В природе не существует такого понятия, как естественная смерть. Наша работа - это предопределенная смерть. Мы забираем не только старых и немощных. Только вчера, например, мы забрали двадцативосьмилетнего мужчину. Плотника. Две недели назад по вашему времени он упал с подмостков и проломил себе череп. В течение этих двух недель его аура... Ральф воочию увидел полыхающую вспышками молний ауру, подобную той, которая окружала младенца в лифте.
И наконец, настало время выключить ауру. Мы знали, что так будет, но не знали, когда именно. И вот час пробил, мы пришли и препроводили его. -
Препроводили куда?
Вопрос задала Луиза, почти случайно коснувшись темы загробной жизни.
Ральф ухватился за мысленный спасательный круг, надеясь на тот особый пропуск в их общении, но когда их наложившиеся друг на друга ответы пришли, прозвучали они отчетливо.
Клото: Повсюду.
Лахесис: В иные, отличные от этого миры.
Ральфа охватило ощущение успокоения, смешанного с разочарованием.
-Звучит очень поэтично, но мне кажется - поправьте меня, если я ошибаюсь, - что загробная жизнь окутана для вас такой же тайной, как и для нас.
Лахесис, напряженно: Когда-нибудь мы выберем время, чтобы обсудить данную проблему, но не теперь - как вы несомненно заметили, на этом уровне здания время течет быстрее.
Ральф огляделся: уже разгоралось утро.
- Извините.
Клото, улыбаясь: Не стоит извиняться - нам нравятся ваши вопросы.
Любопытство существует повсюду, где имеется жизнь, но в данном месте жизненного пространства любознательность развита особенно. То, что вы называете загробной жизнью, не имеет места среди четырех постоянных величин
- Жизни и Смерти, Слепого Случая и Предопределения, интересующих нас в данный момент.
Приближение почти каждой смерти, служащей Предопределению, хорошо нам известно. Ауры тех, кто умрет Предопределенной смертью, становятся серыми, когда подходит время конца. Этот цвет постоянно сгущается, превращаясь в черный. Такую ауру мы называем ------------- и тогда мы приходим, как это и произошло прошлым вечером. Мы приносим облегчение страждущим, успокоение боящимся и отдохновение уставшим.
Большинство Предопределенных смертей ожидаются, даже приветствуются, хотя и не все. Иногда мы призваны забирать абсолютно здоровых мужчин, женщин и детей... И все же их ауры меняются мгновенно, и наступает время ухода.
Ральф вспомнил молодого парня в вязаном жилете, направляющегося в "Красное яблоко". Тот являл собой образец здоровья и жизнерадостности... Если бы не маслянистый покров, окружавший его.
Ральф открыл было рот, намереваясь спросить об этом юноше (или его судьбе), но промолчал. Теперь солнце стояло прямо над головой, и к Ральфу пришла странная уверенность: он и Луиза стали предметом обсуждения и пошловатых намеков в тайном Городе Старых Кляч. "Кто-нибудь видел их?.. Нет?.. Думаешь, они сбежали вместе?..
Скрылись, как влюбленная парочка?.. Ну, не в их же возрасте, хотя вполне возможно, что они сожительствуют... Не знаю, теплится ли еще жизнь в его вонючем писюне, но вот Луиза всегда казалась мне той еще штучкой... Да, походочка у нее что надо..."
Образ его огромного проржавевшего поршня, спокойно ждущего своего часа, промелькнул в голове Ральфа, и он усмехнулся. Не смог сдержаться. А мгновение спустя встревожился, подумав, что вещает свои мысли посредством ауры, и моментально захлопнул дверь перед образом. Уж не подозрительно ли посматривает на него Луиза?
Ральф быстро обратил свое внимание на Клото.
Атропос служит Слепому случаю. Не каждая смерть, которую люди называют "бессмысленной", "безвременной" или "трагической", дело его рук, но большинство. Когда в пожаре, вспыхнувшем в доме для престарелых, погибает дюжина стариков и старушек, вероятнее всего, тут потрудился Атропос, собирая сувениры и перерезая нити. Когда без всякой видимой причины в колыбели умирает младенец, то это, очевидно, Атропос взмахнул своим ржавым скальпелем. Когда собака - да, даже собака, поскольку все сущее в мире
Шот-таймеров принадлежит либо Предопределению, либо Слепому Случаю, - попадает под машину, потому что водитель не вовремя взглянул на часы...
Луиза: - Именно это и произошло с Розали?
Клото: Атропос - вот что произошло с Розали. Джо Уайзер, знакомый
Ральфа, был лишь тем, что мы называем "исполняющим обстоятельством".
Лахесис: Атропос - это и случившееся с вашим другом, покойным мистером
Мак-Говерном.И Ральф, и Луиза ощутили одно и то же: печаль, но не удивление.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:48 | Сообщение # 120 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | День уже близился к вечеру, прошло более восемнадцати часов по времени смертных после их последней встречи с Биллом, а Ральф знал, что жить
Мак-Говерну оставалось совсем недолго. Луиза, столь неосторожно просунувшая руку внутрь него, знала все еще лучше.
Ральф: - Когда это случилось? Когда?
Лахесис: Вскоре после нашей встречи. Когда он выходил из больницы.
Сочувствую вашей потере, простите, что сообщаю печальную новость так неуклюже. Мы очень редко беседуем со Смертными, поэтому и забываем, как именно следует говорить. Я не хотел обидеть вас, Ральф и Луиза.
Луиза сказала, что она все понимает, но слезы все равно катились по ее щекам, и Ральф почувствовал, как они навертываются на глаза и ему. С мыслью, что Билл мог умереть - что его забрал безмозглый карлик в грязном халате, - смириться было тяжело. Как можно поверить, что Мак-Говерн больше никогда иронично не поднимет бровь? Никогда не станет разглагольствовать о том, как плохо стареть? Невозможно. Ральф резко повернулся к Клото:
- Покажи нам.
Клото, удивленно, почти смущенно: Я... Не думаю... Ральф: - Для нас,
Смертных, видеть - то же самое, что поверить.
Разве вы этого не знали?
Неожиданно заговорила Луиза:
- Да - покажите нам. Но столько, сколько мы сможем понять и принять.
Постарайтесь, чтобы нам не стало хуже, чем есть.
Клото и Лахесис, переглянувшись, пожали плечами. Лахесис воздел два пальца правой руки, создавая зелено-голубой поток света. В нем Ральф увидел четкое изображение коридора отделения интенсивной терапии. Появилась медсестра с тележкой, на которой были разложены лекарства. В дальнем конце обозреваемой площадки она как бы изогнулась, а потом исчезла из вида. Луиза, восхищенно, несмотря на обстоятельства:
- Все равно что смотреть кино на поверхности мыльного пузыря!
Из палаты Боба Полхерста вышли Мак-Говерн и Мистер Слива. Мак-Говерн был в старом свитере, а его приятель застегивал "молнию" куртки; очевидно, они решили отложить бодрствование у смертного одра до следующего дня.
Мак-Говерн медленно плелся позади Мистера Сливы. Ральф видел, что его сосед, по дому, а временами и друг выглядит не так уж хорошо.
Он почувствовал, как Луиза сжала его руку. Ральф погладил ее по ладони.
Не дойдя до лифта, Мак-Говерн остановился, прислонился к стене и опустил голову. Он выглядел, как бегун на финише истощившего его марафона.
Какое-то мгновение Мистер Слива продолжал идти. Ральф видел, как шевелятся его губы, и подумал: "Он разговаривает с пустотой, но еще не знает этого". Внезапно Ральфу расхотелось смотреть.
Внутри сине-зеленого экрана Мак-Говерн схватился за грудь. Вторая рука растирала горло. Ральф не мог сказать определенно, но ему показалось, что в глазах Билла застыл страх. Ральф вспомнил гримасу ненависти, исказившую лицо доктора N3, когда тот понял, что Смертный вмешивается в его дела с бродячей собакой. Что же тогда он сказал?
Я сотру тебя в порошок, Шот-таймер. И я разделаюсь с твоими друзьями.
Ты меня понял?
Ужасная догадка, почти уверенность, промелькнула в мыслях Ральфа, пока он наблюдал, как Мак-Говерн медленно оседает на пол.
Луиза: - Пусть это уйдет - пожалуйста, - уберите это.
Она прижалась лицом к плечу Ральфа. Клото и Лахесис обменялись тревожными взглядами, и Ральф осознал, что мысленно он уже начал пересматривать свое отношение к ним, как к всеведущим и всемогущим.
Возможно, они и сверхъестественные существа, но определенно не волшебники.
Ральф сомневался и в их способности предсказывать будущее; приятели с настоящим магическим кристаллом вряд ли имеют в своем репертуаре такие взгляды. "Они, как и мы, нащупывают путь среди неведения", - подумал Ральф и ощутил невольное сочувствие к мистеру К.
И мистеру Л.
Сине-зеленый экран света, плавающий перед Лахесисом, - и образы, трепещущие внутри, - внезапно исчезли.
Клото, как бы защищаясь: Помните, пожалуйста, что это был ваш выбор,
Ральф и Луиза. Мы не хотели показывать.
Ральф слушал вполуха. Его мысль продолжала развиваться, так как он не хочет смотреть на неприятную фотографию, но не в силах отвернуться. Он думал о панаме Билла... Выцветшем платке, служившем Розали ошейником... И об утерянных бриллиантовых серьгах Луизы.
Я разделаюсь с твоими друзьями, Шот-таймер, - ты меня понял?
Надеюсь.
Я это почти уже сделал.
Ральф, переводя взгляд с Клото на Лахесиса, больше не испытывал к ним сочувствия. Вместо этого пришла глухая злоба. Лахесис сказал, что такого понятия, как случайная смерть, не существует, следовательно, и кончина
Мак-Говерна не исключение. Ральф не сомневался, что Атропос забрал
Мак-Говерна по одной простой причине: он хотел причинить боль Ральфу, наказать за вмешательство в... Как там говорил Дорренс? В делаЛонг-таймеров. Старина Дор посоветовал ему не вмешиваться - отличная политика, вне всякого сомнения, но у него, Ральфа, не было выбора... Потому что эти два лысоголовых малыша отныне связаны с ним. В некотором смысле они убили Билла Мак-Говерна.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:48 | Сообщение # 121 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Клото и Лахесис, заметив его гнев, отступили назад (хотя не было видно, чтобы они переступали ногами), их лица выражали крайнюю озабоченность.
- Именно из-за вас двоих погиб Билл Мак-Говерн. В этом и заключается правда, не так ли?
Клото: Пожалуйста... Если бы вы позволили нам объяснить все до конца...
Луиза испуганно и озабоченно посмотрела на Ральфа:
- Ральф? Что происходит? Почему ты разгневался?
- А ты не понимаешь? Небольшое соревнование между ними стоило
Мак-Говерну жизни. Мы здесь потому, что либо Атропос чем-то не угодил этим парням, либо собирается... Лахесис: Ты делаешь слишком поспешные выводы,
Ральф...
- ...но существует одна проблема: он знают, что мы его видим!
Атропос знает, что мы видим его!
Глаза Луизы расширились от страха... И понимания.
Глава восемнадцатая
1
Маленькая белая рука опустилась на плечо Ральфа, словно молочный туман.
Пожалуйста... Позволь нам объяснить... Ральф почувствовал изменение - моргание - в своем теле прежде, чем полностью осознал, что призвал эту перемену собственным желанием. Он снова ощущал ветер, холодивший его, словно лезвие ножа. Теперь прикосновение руки Клото ощущалось как призрачная вибрация над поверхностью кожи. Он видел троих, но очертания фигур казались далекими и туманными.
Они превратились в призраков. "Я опустился вниз. Не в ту точку, с которой все началось, но на ту ступень, на которой они не могут физически контактировать со мной.
Моя аура, моя "веревочка"... Уверен, доступны им, но моя физическая сущность, та, предназначенная для реальной жизни в мире Шот-таймеров?"
Голос Луизы, далекий, как затихающее эхо:
- Ральф? Что ты делаешь с собой?!
Ральф взглянул на призрачные очертания Клото и Лахесиса. Теперь они были не просто встревожены или виноваты, а невероятно испуганы. Ральф с трудом различал их лица, но страх невозможно спутать ни с чем.
Клото, его голос далек, но различим: Вернись, Ральф! Пожалуйста, вернись!
- Вернусь, если вы оставите свои игры и будете откровенны с нами.
Лахесис, исчезая из вида: Да! Да!
Внутри у Ральфа мигнуло. Три фигуры вернулись в фокус. Одновременно краски заполнили пространство мира, а время вернуло свою прежнюю скорость, он видел, как опускалась луна, похожая на светящийся комок ртути. Луиза обвила его шею руками, и Ральф не мог понять, обнимает она его или удерживает.
- Слава Богу! Я уже думала, что ты покинул меня!
Ральф поцеловал женщину, испытывая вереницу приятных ощущений: вкус свежего меда, запах яблок... Пронеслась мысль (интересно, какое ощущение приносит занятие любовью в этом мире?) но Ральф тут же отогнал ее.
Необходимо очень осторожно говорить и думать в последующие (минуты? часы? дни?), а такие мысли лишь усложняют дело. Повернувшись к лысоголовым, он смерил их взглядом:
- Надеюсь, вы выполните свое обещание, в противном случае нам лучше немедленно разойтись в разные стороны.
На этот раз Клото и Лахесис не стали тратить время на переглядывание; они охотно закивали. Говорил Лахесис, в его тоне сквозили оборонительные нотки. Ральф пришел к выводу, что с этой парочкой общаться приятнее, чем с
Атропосом, но к вопросам они не привыкли.
Все, что мы сказали вам, Ральф и Луиза, - правда. Возможно, мы умолчали, что Атропос немного лучше разбирается в сложившейся ситуации, чем этого хотелось бы нам, но... Ральф: - Что, если мы откажемся слушать ваши бредни, просто повернемся и уйдем?
Никто из них не ответил; но в глазах обоих Ральф прочитал тревожную новость: они знали, что серьги Луизы у Атропоса и что ему это известно.
И лишь Луиза - Ральф надеялся - ничего не знала.
Она дергала его за рукав:
- Не делай этого, Ральф, - пожалуйста. Нам необходимо их выслушать.
Ральф повернулся и жестом попросил продолжать.
Лахесис: Обычно мы не вмешиваемся в дела Атропоса, как и он в наши.
Мы не можем этого сделать, даже если бы захотели. Предопределение и
Слепой Случай - словно белые и черные клетки на шахматной доске, выделяющиеся благодаря контрасту. Но Атропос желает вмешиваться в ход событий - в некотором смысле это его предназначение, - и иногда, очень редко, возможность подобного предоставляется сама собой. Попытки предотвратить его вмешательство редки... Клото: Истина несколько сложнее,Ральф и Луиза, в нашей практике еще никто не пытался удержать или воспрепятствовать ему.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:49 | Сообщение # 122 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Лахесис: ...и делаются лишь в том случае, если ситуация, в которую он сует свой нос, очень деликатна и в ее основе лежит множество серьезнейших причин. Сейчас создались именно такая ситуация. Атропос перерезал жизненную нить, которую ему не следовало трогать. Это приведет к ужасающим последствиям на всех уровнях, не говоря уже о серьезном дисбалансе между
Предопределением и Слепым Случаем, если ситуация не изменится. Мы не можем помешать происходящему! ситуация вышла за рамки нашей компетенции. Теперь мы уже не видим, а лишь действуем. Но в данном случае наша неспособность видеть не играет никакой роли, потому что лишь Шот-таймеры могут противостоять воле
Атропоса. Именно поэтому вы здесь.
Ральф: - Вы хотели сказать, что Атропос перерезал жизненную нить тому, кто должен был умереть естественной смертью... Или Предопределенной смертью?
Клото: Не совсем. Некоторые жизни - их очень мало - не имеют четкого определения. Когда Атропос прикасается к таким жизням, проблемы всегда идентичны. "Ставки сделаны", - говорите вы в подобных случаях. Эти неопределенные жизни похожи... Клото раздвинул руки, и между ними высветился образ - снова игральные карты. Семь карт, выложенных в ряд, медленно переворачиваемых невидимой рукой. Туз, двойка, джокер, тройка, семерка, дама.
Последняя карта оказалась бланкой Blank (англ.) - пустой, лишенный содержания.
Клото: Помогла эта картинка?
Ральф нахмурился. Он не знал. Где-то находилась личность, не имеющая отношения ни к обычному составу игральной колоды, ни к джокеру. Личность, лишенная какого-либо содержания, служащая целью захвата с обеих сторон.
Атропос перерезал метафорический воздушный шланг этой личности, и теперь некто - или нечто - объявляет тайм-аут.
Луиза: - Вы говорите об Эде Дипно?
Ральф, резко обернувшись, взглянул на Луизу, но она смотрела на
Лахесиса:
- Эд Дипно - это бланка?
Лахесис кивнул.
- Как ты догадалась, Луиза?
- А разве есть выбор?
Луиза улыбалась, но Ральф лишь чувствовал улыбку. Он повернулся к Клото и Лахесису:
- Ладно, наконец-то мы хоть к чему-то пришли. И кто же зажег красный свет? Не думаю, что это сделали вы, ребята, - по-моему, в данном деле вы всего лишь слуги.
Коротышки, склонив головы, пошептались, но Ральф заметил, как заискрились оранжевым светом их золотисто-зеленые ауры в местах соприкосновения, и понял, что не ошибся. Наконец они снова посмотрели на
Ральфа и Луизу.
Лахесис: Да, в данном случае ты прав. У тебя талант видеть вещи в перспективе, Ральф. Мы уже тысячи лет не вели таких бесед... Клото: Если вообще когда-нибудь разговаривали подобным образом.
Ральф: - Вам всего-то и нужно - говорить правду.
Лахесис: Мы это и делали!
Ральф: - Всю правду!
Лахесис: Хорошо, всю правду. Да, Атропос перерезал нить Эда Дипно. Мы знаем это не потому, что видели, - я уже говорил, что нами утрачена способность четкого видения, - а по причине того, что это единственный логический вывод. Дипно не предназначен ни для Предопределения, ни для
Слепого Случая - вот что мы знаем; по-видимому, его нить имела огромное значение, раз поднялась такая шумиха. Сам факт, что он так долго живет после того, как была перерезана его жизненная нить, говорит о его силе и значимости. Перерезав эту нить, Атропос запустил в ход цепь ужаснейших событий.
Луиза, поежившись, приблизилась к Ральфу.
Лахесис: Ты назвал нас слугами. Ты прав более, чем тебе даже кажется.
В данном случае мы являемся лишь курьерами, доставляющими послания.
Наша задача состоит в том, чтобы объяснить тебе и Луизе, что здесь происходит и чего ожидают от вас. И теперь наша миссия почти выполнена. А на вопрос, кто "зажег красный свет", мы ответить не можем, так как и сами не знаем.
- Я вам не верю.
Но Ральф не уловил в своем голосе убежденности (если это вообще был голос).
Клото: К чему упрямство - конечно же, веришь! Неужели ты считаешь, что совет директоров огромной автомобильной компании пригласит простого рабочего в зал заседаний для того, чтобы объяснить ему политику компании?
Или подробно разъяснить, почему они решили закрыть один завод и не трогать другой?
Лахесис: В нашей иерархии мы занимаем немногим более высокое положение, чем сборщик на конвейере, и все же мы только "винтики", Ральф, - не больше, но и не меньше.
Клото: Довольствуйся следующим: кроме уровня Шот-таймеров и уровня
Лонг-таймеров, на котором существуем Лахесис, Атропос и я, есть еще и иные уровни. Их населяют создания, которых можно назвать Ол-таймерами, - создания либо вечные, либо настолько близкие к этому, что между ними нет никакой разницы. Шот-таймеры и Лонг-таймеры обитают в пересекающихся сферах существования - на соединяющихся этажах одного и того же здания, если тебе такое объяснение нравится больше, - которыми правят Предопределение и
Случайность. А над этими этажами, не достижимые для нас, но все же принадлежащие той же башне существования, обитают и другие. Некоторые из них прекрасны, замечательны; другие же скрыты от нашего понимания, не говоря уже о вашем. Эти существа можно назвать Высшее Предопределение и Высшая
Случайность... Хотя, возможно, после определенного уровня вообще нет никакой случайности; мы подозреваем, что это так, но не можем об этом судить. Мы лишь знаем, что нечто из высших кругов заинтересовалось Эдом Дипно, а другое нечто из того же уровня сделало ответный ход. И этим контрходом являетесь вы, Ральф и Луиза.Луиза растерянно взглянула на Ральфа, но он не заметил ее взгляда.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:49 | Сообщение # 123 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Мысль, что кто-то передвигает их, как шахматные фигурки в любимом турнире Фэя Чепина, - мысль, взбесившая бы его при иных обстоятельствах, - в данный момент показалась вполне естественной. Ральф вспомнил вечерний звонок
Эда. "Тебя затягивает в омут, - сказал Эд, - а в его глубинах скрывается такое, чего ты не в состоянии постигнуть".
Бытие, выражаясь иначе.
Существа, слишком сложные для понимания, как сказал мистер К., а мистер
К.
Связан со смертью человеческой. "Они еще не заметили тебя, - сказал ему в тот вечер Эд, - но если ты будешь мешать мне, это случится. И ты пожалеешь. Поверь мне".
Луиза: - А как вам удалось поднять нас до такого уровня? Причина в бессоннице?
Лахесис, осторожно: По существу, да. Мы можем вносить небольшие изменения в ауры Шот-таймеров. Такая корректировка вызывает особую форму бессонницы, изменяющую ход сновидений и восприятие мира. Корректировка аур
Шот-таймеров - занятие деликатное, пугающее. Всегда существует угроза безумия.
Клото: Временами вам, возможно, казалось, что вы сходите с ума, но на самом деле вы даже не приближались к подобному состоянию. Вы оба намного крепче, чем считаете. "Эти уроды, по-видимому, уверены, что они нас успокаивают", - подумал Ральф, но затем подавил закипающий гнев. Нельзя тратить время на эмоции.
Возможно, он отыграется позднее. А пока Ральф погладил руку Луизы и снова повернулся к Клото и Лахесису.
- Летом, после того как он избил свою жену, Эд поведал мне о существе, называющем себя Кровавый Царь. Вам это о чем-нибудь говорит, друзья?
Клото и Лахесис переглянулись, и Ральфу показалось, что он уловил в их глазах торжество.
Клото: Ральф, следует помнить, что Эд безумец, что он живет в иллюзорном... Ральф: - Кому вы втираете очки? ...но мы считаем, что его "Кровавый Царь" действительно существует в той или иной форме и что когда Атропос перерезал жизненную нить Эда, тот попал под непосредственное влияние этого существа.
Два лысоголовых доктора снова переглянулись, и теперь Ральф понял, что взгляды их излучали не торжество, а ужас.
2
Следующий день - среда - уже приближался к полудню. Ральф не был вполне уверен, но ему показалось, что время уровня Шот-таймеров помчалось еще быстрее; если они вскоре не покончат с делами, то Билл Мак-Говерн окажется не единственным, кого они переживут.
Клото: Атропос знает, что Высшее Предопределение направит своего посланца попытаться изменить то, что он запустил в ход, и ему известно, кого именно. Но вы не должны позволить Атропосу увести вас в сторону: помните, что он не более чем пешка на шахматной доске. На самом деле вовсе не Атропос противостоит вам.
Замолчав, он с сомнением взглянул на своего коллегу Лахесиса, кивнул, и у Ральфа защемило сердце.
Клото: К тому же вы не должны напрямую приближаться к Атропосу. Я недостаточно четко подчеркнул этот факт. Его окружают силы более могущественные, чем он сам, силы властные и злобные, силы сознательные, которые не остановятся ни перед чем, чтобы помешать вам. И все же мы считаем, что если вы будете держаться подальше от Атропоса, вам удастся воспрепятствовать ужасному событию, готовому вот-вот произойти... Которое, в некотором роде, уже происходит.
Ральфа не слишком интересовало невысказанное предположение о том, не они ли с Луизой исполнят то, чего хотят от них эти два счастливых придурка, но вряд ли момент был подходящим для высказывания своего мнения.
Луиза: - А что должно произойти? И чего вы хотите от нас? Нам следует разыскать Эда и отговорить его от совершения плохого поступка?
Клото и Лахесис посмотрели на нее с одинаковым выражением ужаса:
Неужели ты не слушала... ...и думать не смей... Они замолчали, и Клото попросил Лахесиса продолжать.
Если ты не слушала нас прежде, Луиза, послушай теперь: не приближайтесь к Эду Дипно! Его, как и Атропоса, столь необычная ситуация временно наделила огромной силой. Даже приближаясь к нему, вы рискуете повстречаться с сущностью, которую он считает Кровавым Царем... К тому же Эда нет в Дерри.
Лахесис посмотрел на город, в котором уже загорались вечерние огни - среда заканчивалась, затем снова обратился к Ральфу и Луизе:
Он уехал ------------ Никаких слов, но Ральф уловил чувственное впечатление, состоящее из запахов (бензин, выхлопные газы, морская соль), ощущений, звуков (ветер, хлопающий чем-то - возможно, флагом) и образов (огромное здание с открытыми настежь дверьми).
- Он на побережье? Или направляется туда?
Клото и Лахесис кивнули, по их лицам стало понятно, что побережье, находящееся в восьмидесяти милях от Дерри, самое подходящее место для Эда
Дипно.
Луиза снова дернула Ральфа за рукав:
- Ты видел здание, Ральф?
Он кивнул.
Луиза: - Это не лаборатории Хокинга, но что-то очень знакомое.
Лахесис, говорит быстро, как бы стараясь переменить тему разговора:
Где он и что задумал, не столь важно. Ваша задача лежит в более доступном диапозоне, но для ее выполнения вам может потребоваться вся значительная сила, которой обладают Шот-таймеры, и вас может поджидать большая опасность. Луиза нервно взглянула на Ральфа:
- Скажи им, что мы не хотим никому причинять вреда, Ральф, мы согласимся помочь чем можем, но мы ни в коем случае не станем причинять вреда.
Ральф, однако, ничего не сказал. Он вспоминал, как сверкали бриллиантовые серьги в мочках ушей Атропоса, и размышлял, как ловко его загнали в угол - и Луизу вместе с ним. Чтобы вернуть эти серьги, он сделает что угодно. Но как далеко он зайдет? Сможет ли он совершить убийство ради этого?
Не желая трогать данную тему - не желая даже смотреть на Луизу, - Ральф повернулся к Клото и Лахесису. Он открыл было рот, но Луиза опередила его:- Я хочу узнать еще кое-что прежде, чем вы продолжите.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:49 | Сообщение # 124 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ответил Клото, в голосе звучало удивление - его тон напоминал голос
Билла Мак-Говерна:
И что ты хочешь узнать, Луиза?
- Ральф тоже в опасности? У Атропоса есть какая-то вещица Ральфа, которую нам нужно забрать? Как, например, панама Мак-Говерна?
Лахесис и Клото встревоженно переглянулись. Вряд ли Луиза заметила их взгляд, но Ральф... "Она подошла слишком близко", - говорил этот взгляд, скоро, правда, исчезнувший. Когда они вновь обратились к Луизе, их лица были спокойны.
Лахесис: Нет. Атропос ничего не взял у Ральфа, потому что до настоящего момента это ничего не меняло бы.
Ральф: - Что вы хотите сказать этим "до настоящего момента"? Клото: Ты прожил свою жизнь как часть Предопределения, но все изменилось.
Луиза: - Когда? Это произошло, когда мы стали видеть ауры?
Клото и Лахесис посмотрели друг на друга, затем на Луизу, после - нервничая - на Ральфа. Они ничего не сказали, и Ральфу в голову пришла любопытная мысль: как и мальчик Джордж Вашингтон, созданный мифами, Клото и
Лахесис не могли лгать... И в такие моменты они, возможно, сожалели об этом.
Альтернатива была одна: плотно сомкнуть губы и надеяться, что разговор перейдет в более безопасное русло. Ральф решил не менять тему, хотя создавшаяся ситуация и позволяла Луизе приблизиться к истине, куда же запропастились ее серьги... Если только она еще не знает этого. Ему припомнилась древняя, как мир, поговорка ярмарочных зазывал: "Подходите, джентльмены... Но если вы хотите играть, Вам придется платить".
- О нет, Луиза, изменения произошли не тогда, когда я стал видеть ауры.
Думаю, множество людей ловят образы Долговременного мира аур, но с ними ничего не происходит. Вряд ли меня изгнали из моего безопасного убежища в
Предопределении до начала нашего разговора с этими очаровательными типами.
Что скажете, очаровашки? Вы сделали все, даже не оставили хлебных крошек
В сказке Г. Х. Андерсена Ганзель и Гретель, которых по приказанию злой мачехи отец отвел в лес на съедение зверям, оставляли след из хлебных крошек, чтобы потом по нему выбраться из чащи., чтобы можно было вернуться назад, хотя отлично знали, что произойдет дальше. Разве не так?
Они смотрели вниз, затем очень медленно и неохотно перевели взгляд на
Ральфа. Ответил Лахесис:
Ты прав, Ральф. Мы призвали тебя, зная, что твое КА изменилось.
Это ужасно, но ситуация обязывала. "А теперь Луиза спросит о себе, - подумал Ральф. - Теперь она обязательно спросит".
Но вопроса не последовало. Женщина смотрела на них с непроницаемым выражением лица, столь отличным от привычного вида "нашей Луизы". И снова
Ральф задумался о том, что именно ей известно, и его опять захлестнула ярость.
- Вы... Вы... Он не закончил, хотя и мог сказать, не будь рядом с ним
Луизы: "Вы не просто вмешались в наш сон. Не знаю, как Луиза, но у меня было отличное убежище в вашем Предопределении... А это значит, что вы умышленно сделали меня исключением из правил, на которых держится вся наша жизнь. В какой-то степени я превратился в такую же бланку, как и парень, которого нам следует разыскать. Как там сказал Клото? "Все ставки сделаны". Какая дьявольская истина".
Луиза: - Вы говорили об использовании нашей силы. Какой силы?
Лахесис, заметно повеселев от изменения темы, повернулся к женщине.
Он прижал ладонь к ладони, затем развел их в восточном жесте. Между ними промелькнули два образа: рука Ральфа, взметнувшаяся в воздух и выпалившая холодным синим огнем, и палец Луизы, выпускающий яркую серо-голубую пулю, похожую на ядерную капельку.
Ральф: - Ладно, кое-что мы имеем, но это ненадежное оружие. Оно... Он сконцентрировался и создал собственный образ: руки, разобравшие панель радиоприемника и извлекающие оттуда батарейки. Клото и Лахесис непонимающе нахмурились.
Луиза: - Он пытается объяснить, что мы не всегда можем пользоваться этой силой, к тому же действие ее непродолжительно. Видите ли, наши батарейки садятся.
На их лицах промелькнуло понимание, смешанное со скептицизмом.
Ральф: - Что в этом такого" забавного?
Клото: Ничего... И все. Вы даже не представляете, какими странными кажетесь нам - невероятно умными и проницательными в один момент и потрясающе наивными в другой. Ваши батарейки, как вы их называете, никогда не сядут, потому что вы оба стоите у бездонного резервуара силы.
Мы считали, что, коль вы уж отпили из этого колодца, вы должны были знать. Ральф: - О чем вы вообще говорите?
Лахесис снова повторил странный восточный жест. На этот раз Ральф увидел миссис Перрин, идущую в окружении ауры цвета формы курсантов
Вест-Пойнта. Заметил яркую копьеобразную вспышку, отделившуюся от ее ауры.
Этот образ перекрыло изображение костлявой женщины, заключенной в мутно-коричневую ауру. Она выглядывала из окна машины. Голос Луизы произнес: "О, Мина, какой прелестный дом." А мгновение спустя раздался звук мягко втягиваемого воздуха, и от ауры женщины отделился узкий луч. Вслед за этим последовало третье изображение, мимолетное, но впечатляющее: Ральф, хватающий за руку женщину, сидящую у окошка справочной... Поле, окружающее ее левую руку, моментально меняет цвет, окрашиваясь в бирюзовые тона.
Образ растаял.
Лахесис и Клото не отрывали взглядов от Ральфа и Луизы, те, не мигая, поражение смотрели в ответ.
Луиза: - О нет! Мы больше не станем так поступать! Это все равно что...Образ: двое мужчин в полосатых костюмах и в черных масках крадутся к выходу из банка, на плечах у них пухлые мешки с изображением доллара. Ральф: - Нет, еще хуже... Образ: через открытое окно влетает летучая мышь, делает два круга в столбе лунного света, затем превращается в Ральфа Лагоши, облаченного в пелерину и смокинг старого фасона. Он приближается к спящей женщине - не к молодой, цветущей красавице, а к миссис Перрин - и склоняется, чтобы присосаться к ее ауре.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:50 | Сообщение # 125 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Когда Ральф оглянулся на Клото и Лахесиса, те неистово качали головами.
Лахесис: Нет! Нет, нет и нет! Вы больше не можете заблуждаться!
Вы никогда не задумывались, почему вы Шот-таймеры? Почему паутина вашей жизни ткется десятилетиями, а не веками? Ваша жизнь коротка потому, что вы полыхаете как пожар! Когда же вы берете энергию у ваших приятелей-Смертных, вы просто... Образ: ребенок на морском берегу. Хорошенькая девчушка с золотистыми локонами, разметавшимися по плечам, бежит к кромке прибоя. В руке у нее красное пластмассовое ведерко. Она встает на колени и черпает воду из безбрежной серо-голубой Атлантики.
Клото: Вы как этот ребенок, Ральф и Луиза, - а ваши приятели - смертные, как этот океан. Теперь вы понимаете!
Ральф: - Человеческая раса действительно обладает таким запасом аурической энергии?
Лахесис: Вы все еще не понимаете. Такое количество сконцентрировано лишь... Вмешалась Луиза, голос ее дрожал, только вот от страха или экстаза, этого Ральф не мог сказать точно.
- Столько энергии сконцентрировано в каждом из нас, Ральф.
Таковы запасы каждого живого существа на нашей планете!
Ральф, присвистнув, взглянул на Клото и Лахесиса. Те утвердительно кивали.
- Вы говорите, что мы можем подпитываться от подвернувшихся под руку людей? И это абсолютно безопасно для них?
Клото: Да. Таким образом невозможно нанести им вред, как нельзя вычерпать Атлантику детским ведерком.
Ральф надеялся, что это так, потому что они с Луизой - как сумасшедшие
- бессознательно заимствовали энергию. Чем же еще можно объяснить комплименты в их адрес? Люди говорили, как он отлично выглядит, что он, должно быть, преодолел бессонницу, потому что у него такой отдохнувший, цветущий, моложавый вид. "Черт, - подумал Ральф, - я ведь действительно помолодел".
Луна уходила, и Ральф понял, что скоро займется заря пятницы.
Пора возвращаться к главной теме разговора.
- Давайте перейдем к делу, ребята. К чему вам все эти проблемы?
Что нам следует остановить?
И затем, прежде чем Ральфу успели ответить, его озарило внутреннее понимание, слишком яркое и отчетливое, чтобы в нем можно было сомневаться: -
Проблема в Сьюзен Дэй? Он собирается убить Сьюзен Дэй?
Клото: Да, но... Лахесис: ...но не это важно... Ральф: - Продолжайте - пришло время выложить все карты на стол.
Лахесис: Ты прав, Ральф. Такое время настало.
Они не прикасались друг к другу с тех пор, как, образовав круг, вознеслись на крышу сквозь больничные этажи, теперь же Лахесис положила легкую, как пушинка, руку на плечо Ральфу, а Клото коснулся пальцев Луизы - так джентльмен прошлых лет вел даму на бал.
Запах яблок, вкус меда, ощущение коры... Но на этот раз восхищение
Ральфа смешением чувственных образов не смогло скрыть глубокого беспокойства, когда Лахесис повернул налево и повел его к краю плоской больничной крыши.
Подобно многим городам, Дерри был построен в самом неудобном географическом месте, которое только могли отыскать первые поселенцы.
Центральная часть городка раскинулась на крутом склоне; внизу медленно текла речушка. С крыши больницы Дерри походил на город, сердце которого пронзал узкий зеленый кинжал... Только в темноте этот кинжал казался черным.
В одной части располагался Олд-Кейп, дома послевоенной постройки и шумный новый завод. В противоположной части находилось то, что люди имеют в виду, когда говорят о "центре". Центр Дерри сосредоточился вокруг
Ап-МайлХилл. Уитчхэм-стрит взбиралась вверх по холму, прежде чем разветвиться по сторонам на отростки улиц (Гаррис-авеню была одной из них), образующих западный район. Мейн-стрит покидала Уитчхэм на середине холма и направлялась на юго-запад вдоль более пологого склона. Этот район городка называли как Мейн-стрит-Хилл, так и Бэсси-парк. А над самой вершиной...
Луиза, почти со стоном: - Боже милостивый, что это?
Ральф попытался произнести что-то утешительное, но из его груди вырвался лишь тихий крик. Рядом с вершиной Мейн-стрит-Хилл над землей распростерлось огромное, черное зонтикообразное облако, скрывая из вида бледнеющие в преддверии утра звезды. Сначала Ральф попытался убедить себя в том, что это лишь дым, что на одном из товарных складов, расположенных здесь, возник пожар... Возможно, загорелось даже заброшенное трамвайное депо в конце Нейболт-стрит. Но склады находились южнее, а депо западнее, к тому же, если бы эта злобная поганка действительно оказалась дымом, разгулявшийся ветер давно разнес бы ее в клочья. Но ничего подобного не происходило.
Огромное облако зависло в небе, и было оно темнее темноты. "И никто его не видит, - подумал Ральф. - Никто, кроме меня... И Луизы... И маленьких лысоголовых врачей. Проклятых коротышек".
Ральф напряг зрение, пытаясь рассмотреть то, что скрывалось внутри облака, хотя такой необходимости не было: большую часть своей жизни Ральф прожил в Дерри и мог передвигаться по его улицам с закрытыми глазами (только не за рулем). Тем не менее, он смог разглядеть здание, находящееся внутри савана, особенно теперь, когда на горизонте засветился новый день.
Плоская круглая крыша нависала над изогнутым фасадом из стекла и кирпича.
Это сооружение в стиле пятидесятых, построенное по проекту известного архитектора (бывшего жителя Дерри) Бенджамина Хэнкома, использовалось теперь в качестве Общественного центра Дерри вместо пострадавшего от наводнения восемьдесят пятого года старого здания.
Клото повернул Ральфа к себе:
Как видишь, Ральф, ты был прав - он действительно задумал убить Сьюзен
Дэй... Но не только ее.
Клото помолчал, взглянул на Луизу, затем вновь обратил печальный взгляд к Ральфу:
Это облако - вы правильно называете его саваном - означает, что в известном смысле он уже совершил то, к чему его подтолкнул Атропос. Сегодня вечером здесь соберется более двух тысяч жителей Дерри... И Эд Дипно хочет погубить их всех. Если ход событий не изменится, то он убьет их.Лахесис поддержал своего коллегу:
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
