|
Бессонница
|
|
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:08 | Сообщение # 51 |
 Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус:  | - Нет, - ответила Гретхен. - В Мэне его применение запрещено законом. "Телохранитель" действует намного мягче... Но если брызнуть человеку в лицо, он перестанет думать о нападении по крайней мере на несколько минут.
Газ парализует движения, раздражает слизистую глаз и вызывает тошноту.
Ральф, сняв колпачок, взглянул на красный распылитель, затем снова закрыл колпачок.
- Боже милостивый, женщина, зачем же мне таскать с собой эту штуку?
- Потому что вас официально объявили Центурионом, - пояснила Гретхен. -
Кем! - удивился Ральф.
- Центурионом, - повторила Элен. Нэт задремала у нее на коленях, и тут
Ральф осознал, что ауры снова исчезли. - Так "Друзья жизни" называют своих главных врагов - лидеров оппозиции.
- Отлично, - сказал Ральф. - Теперь я понял. Эд упоминал о Центурионах в тот день, когда... Напал на тебя. Он говорил очень много, хотя все это, безусловно, бред сумасшедшего.
- Да, за всем стоит Эд, и он действительно сумасшедший, - кивнула Элен.
- Скорее всего, он упоминает о Центурионах только в тесном кругу - среди таких же фанатиков, как он сам. Остальные же "Друзья жизни"... Не думаю, что им об этом известно. Понимаешь? Разве еще месяц назад ты догадывался, что он безумен?
Ральф покачал головой.
- Его наконец-то уволили с работы, - сообщила Элен. - Вчера.
Они терпели, сколько могли... Он знаток своего дела, к тому же фирма много вложила в него, - но в конце концов их терпение лопнуло. Ему выплатили выходное пособие в размере трехмесячного жалованья... Неплохо для типа, избивающего жену и забрасывающего ужасными куклами окна женской клиники. -
Элен постучала пальцем по газете. - Эта вчерашняя демонстрация стала последней каплей. С тех пор как Эд связался с "Друзьями жизни", его арестовывают в третий или четвертый раз.
- У вас кто-то внедрен к ним? - спросил Ральф. - Именно поэтому вы так информированы?
Гретхен улыбнулась:
- Мы не единственные, кто внедряет к ним своих людей; у нас даже бытует шутка, что на самом деле нет никаких "Друзей жизни", а всего лишь кучка двойных агентов. Думаю, таковые имеются и у полицейского управления Дерри, и у полиции штата. Именно о них известно нашему... Нашему человеку.
Черт, скорее всего, к ним внедрился и агент ФБР. Проникнуть к "Друзьям" было нужно потому, что они убеждены, будто в глубине души все на их стороне.
Но мы считаем, что наш человек - единственный, кому удалось проникнуть почти в самый центр, и он утверждает, что Далтон всего лишь "хвостик" Эда Дипно. -
Я понял это, когда впервые увидел их вместе по телевидению, - сказал Ральф.
Гретхен, встав, собрала кофейные чашки и принялась за мытье.
- Уже тринадцать лет я активно участвую в женском движении и многого насмотрелась, но никогда не видела ничего подобного. Он внушил этим придуркам, что женщинам в Дерри делают аборты помимо их воли, что половина из них даже не знает о своей беременности, когда ночью появляется Центурион и высасывает их детей.
- Рассказывал ли он им о крематории в районе Ньюпорта? - спросил Ральф.
- О том, в котором сжигают младенцев?
Гретхен повернулась к нему, зрачки ее расширились от удивления.
- А откуда об этом известно вам!
- О, мне об этом не раз рассказывал сам Эд начиная еще с июля 1992 года. - Ральф, секунду поколебавшись, вкратце поведал им о своей встрече с
Эдом около аэропорта и о том, как Эд обвинил водителя пикапа в перевозке мертвых младенцев в бочонках с удобрениями. Элен слушала молча, но глаза ее все более округлялись. - О том же самом толковал он и в тот день, когда избил тебя, - закончил Ральф. - Только к тому времени рассказ его изобиловал чуть ли не фантастическими деталями.
- Возможно, это объясняет, почему он зациклился на вас, - заметила
Гретхен. - Но, в общем, причины не так уж важны. Дело в том, что он распространил среди своих самых безумных приверженцев список так называемых
Центурионов. Мы не знаем всех, кто попал в эту категорию, но там значится мое имя, Элен и, конечно же, Сьюзен Дэй... И ваше. "Почему я?" - чуть было не спросил Ральф, но понял, что это еще один бессмысленный вопрос. Возможно, он попал под подозрение Эда потому, что вызвал полицию, когда тот избил Элен, но, скорее всего, это случилось по не поддающейся пониманию причине. Ральф вспомнил, как читал где-то, что Дэвид
Берковиц - известный также как Сынок Сэма Так называл себя Дэвид
Берковиц - убийца-маньяк, терроризировавший Нью-Йорк в 1976 году. - утверждал, что совершил несколько убийств по приказу своей собаки.
- Как вы думаете, что именно они попытаются предпринять? - поинтересовался Ральф. - Вооруженный налет, как в фильмах с Чаком Норрисом?
Он улыбнулся, но Гретхен не ответила ему улыбкой.
- Увы, мы не знаем, на что они могут решиться, - сказала она. - Более вероятно, что они вообще ничего не предпримут. Но представьте, вдруг Эду или кому-то из его приспешников взбредет в голову попытаться выкинуть вас из окна вашей же кухни. В баллончике всего лишь слезоточивый газ. Небольшая предосторожность не помешает.
- Предосторожность, - задумчиво произнес Ральф.
- Ты оказался в изысканной компании, - сказала Элен. -Единственный мужчина, кроме тебя, внесенный в этот список - майор Коэн.- Ему вы тоже вручили такое? - спросил Ральф, беря в руки аэрозоль.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2 )
Статус: Зритель( )
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:09 | Сообщение # 52 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Выглядел баллончик не опаснее бесплатных образцов крема для бритья, иногда получаемых им по почте.
- Нет, - ответила Гретхен, снова взглянув на часы. Элен заметила этот жест и встала, держа спящего ребенка на руках. - У майора есть лицензия на ношение оружия.
- Откуда вам известны такие подробности? - поинтересовался Ральф.
- Мы проверили списки в муниципалитете, - ответила Гретхен и усмехнулась. - Разрешение на ношение оружия обязательно фиксируется.
- Вот как. - Внезапно ему пришла в голову мысль: - А как же Эд? Его вы проверили? У него есть разрешение?
- Нет. - Гретхен покачала головой. - Но люди, подобные Эду, обычно не обращаются за разрешением, когда они доходят до определенной точки... И вам это хорошо известно.
- Да, - ответил Ральф, также вставая. - А как же ваши парни? За ними вы следите?
- Конечно.
Ральф кивнул, но полной удовлетворенности не почувствовал. В голосе
Гретхен сквозили слегка покровительственные нотки, как будто он задал глупый вопрос. Но вопрос не был глупым, и если она не сознавала это, она и ее друзья могли попасть в беду. В большую беду.
- Надеюсь, что так, - произнес он. - Можно мне снести Натали вниз,
Элен?
- Лучше не надо - ты ее разбудишь. - Голос Элен звучал серьезно.
- Обещай мне носить баллончик с собой, Ральф. Я не вынесу, если ты пострадаешь из-за того, что пытался помочь мне, а у Эда зашел ум за разум. -
Я об этом подумаю. Хорошо?
- Ладно. - Элен внимательно посмотрела на Ральфа. - Ты выглядишь намного лучше, чем во время нашей последней встречи. Ты снова хорошо спишь?
Ральф усмехнулся:
- Честно говоря, со сном у меня по-прежнему проблемы, но я, должно быть, действительно чувствую себя лучше, потому что ты не первая говоришь мне об этом.
Элен, привстав на цыпочки, поцеловала его в уголок рта.
- Мы будем видеться, правда? Вернее, мы будем продолжать видеться.
- С моей стороны никаких возражений, милая, если только ты не против.
Элен улыбнулась:
- Можешь рассчитывать на это, Ральф, - ты самый лучший из
Центурионов-мужчин, которых я знаю.
Втроем они так громко рассмеялись, что разбудили Натали, которая уставилась на них сонными удивленными глазками.
6
Проводив женщин ("Я ЗА ВЫБОР, И Я ГОЛОСУЮ" - утверждала надпись на заднем бампере машины Гретхен Тиллбери), Ральф снова медленно поднялся на второй этаж. Усталость пудовыми гирями висела на его ногах. Войдя в кухню, он первым делом взглянул на цветы, пытаясь увидеть тот странно великолепный зеленый туман, поднимающийся от стеблей. Ничего. Он взял аэрозоль и стал рассматривать картинку. Женщина, героически сопротивляющаяся нападающему, и плотный мужчина в маске и широкополой шляпе. Никаких тонов и полутонов, все ясно и понятно.
Ральф подумал, что безумие Эда заразно. По всему Дерри женщины - и
Гретхен Тиллбери, и его милая Элен в их числе - ходили с такими вот баллончиками в сумочках, и эти жестянки на самом деле кричали одно: "Я боюсь. В Дерри прибыли плохие мужчины, в масках и широкополых шляпах, и я боюсь".
Ральф не хотел в этом участвовать. Привстав на цыпочки, он положил газовый баллончик на кухонный шкаф, затем облачился в старую кожаную куртку.
Он отправится на площадку для пикников в надежде сыграть в шахматы.
Или в карты.
Уже на пороге кухни он посмотрел на цветы, пытаясь заставить появиться тот зеленый туман. Однако ничего не произошло. "Но он был здесь. И ты его видел; и Натали тоже".
Но видела ли она на самом деле? Малыши всегда на что-нибудь смотрят.
Их все удивляет, поэтому есть ли основания для уверенности?
- Я просто уверен, - сообщил Ральф пустому дому. Правильно.
Зеленый туман был здесь, и все ауры были здесь, и...
- И они по-прежнему здесь, - закончил Ральф, не зная, радоваться ли ему твердой уверенности, прозвучавшей в его голосе, или печалиться. "А почему бы тебе пока не оставить все как есть, любимый?"
Мысль его, голос Кэролайн, отличный совет.Ральф закрыл дверь и отправился к Старым Клячам Дерри.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:09 | Сообщение # 53 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Глава седьмая
1
Когда второго октября Ральф подходил к своему дому с парой вестернов
Элмера Келтона в руках, на крыльце он увидел посетителя, тоже с книгой.
Тот, однако, не читал; он мечтательно смотрел, как неугомонный теплый ветер собирает урожай оранжево-золотых листьев с дубов и трех еще не облетевших тополей на противоположной стороне Гаррис-авеню.
Ральф подошел ближе. Тонкие седые волосы мужчины, сидящего на крыльце, ерошил ветерок, верхняя часть туловища плавно переходила в живот и бедра.
Его узкая фигура с тощей шеей, впалой грудью и длинными, тонкими ногами, обтянутыми старыми зелеными фланелевыми брюками, походила на цилиндр. Даже на расстоянии ста пятидесяти ярдов не оставалось ни малейшего сомнения, кто этот посетитель: конечно, Дорренс Марстеллар.
Вздохнув, Ральф Робертс прошел оставшееся расстояние. Дорренс, словно загипнотизированный видом ярких, срываемых ветром листьев, и бровью не повел, пока на него не упала тень Ральфа. Тотчас старик обернулся, склонив седую голову набок, и улыбнулся своей милой, странно волнующей улыбкой. Фэй
Чепин, Дон Визи и некоторые другие старожилы с площадки для пикников (перебирающиеся в биллиардную на Джексон-стрит с наступлением холодов), считали эту улыбку еще одним подтверждением того, что старина Дор, несмотря на неизменную книжку стихов в руках, совсем выжил из ума. Дон Визи завел обыкновение называть Дорренса Вождем Тупоголовых, а Фэй как-то поведал
Ральфу, что он, Фэй, не будет удивлен, если старина Дор прожил уже два раза по девяносто. "Люди, у которых не хватает мебели на верхнем этаже, всегда живут дольше других, - пояснил он. - Им ведь не о чем беспокоиться.
Поэтому у них и давление нормальное, и с сердцем все в порядке".
Ральф, однако, сомневался в справедливости подобного высказывания. По его мнению, добродушная улыбка вовсе не делала старика похожим на умалишенного; она придавала ему какой-то неземной и в то же время всезнающий вид... Этакого провинциального Мерлина Мерлин - волшебник из кельтского эпоса о Короле Артуре.. Но, несмотря на все сказанное, в этот день Ральф вполне мог бы обойтись без визита старика. Сегодня утром он установил новый рекорд, проснувшись в 1:58, и чувствовал себя совершенно разбитым. Он желал только одного: сесть в свое кресло и, прихлебывая кофе, попытаться углубиться в один из вестернов, приобретенных им в центре.
Позже, возможно, попытаться вздремнуть.
- Привет, - произнес Дорренс. Книга, которую он держал, называлась "Кладбищенские ночи", написал ее Стивен Добинс.
- Привет, Дор, - откликнулся Ральф. - Интересная книга?
Дорренс взглянул на книгу так, будто вообще забыл о ней, затем, улыбнувшись, кивнул:
- Да, очень. Он пишет стихи, напоминающие рассказы. Мне это не всегда нравится, но читать занимательно.
- Отлично. Слушай, Дор, я очень рад тебя видеть, но прогулка совсем меня измотала, так что, может, нам лучше встретиться в другой...
- О, ничего, ничего, - поднимаясь, произнес Дор. От него исходил слабый аромат корицы, всегда ассоциировавшийся в сознании Ральфа с египетскими мумиями, которых он видел в музее. На лице старика морщин почти не было, кроме гусиных лапок в уголках глаз, но его возраст не вызывал ни малейшего сомнения (и несколько пугал): голубые глаза выцвели, приобретя водянисто-серый оттенок апрельского неба, а чистая кожа словно просвечивала, что напомнило Ральфу тонкую кожу Натали. Губы его, почти фиолетового оттенка, никогда не смыкались. Когда Дор говорил, они издавали негромкий чмокающий звук. - Все нормально, я пришел к тебе не с визитом, а передать послание.
- Какое послание? От кого?
- Я не знаю, от кого, - ответил Дор, окинув Ральфа красноречивым взглядом, говорящим, что Ральф либо притворяется, либо валяет дурака. - Я не вмешиваюсь в дела Лонг-таймеров. То же самое я советовал и тебе, разве ты не помнишь?
Ральф действительно что-то помнил, но что именно? Да это его и не интересовало. Он устал, к тому же выслушал целую речь о Сьюзен Дэй от Хэма
Дейвенпорта, пытавшегося обратить Ральфа в свою веру. У него не было ни малейшего желания в довершение ко всему вести философские беседы с Дорренсом
Марстелларом, несмотря на всю прелесть субботнего утра.
- Что ж, тогда передай мне послание, - сказал он, - и я поднимусь к себе. Как насчет такого предложения?
- Конечно, конечно. - Но тут Дорренс замер, уставившись на противоположную сторону улицы, когда новый порыв ветра спиралью взметнул в яркое октябрьское небо охапку листьев. Его выцветшие глаза были широко открыты, и что-то в них вновь напомнило Ральфу маленькую принцессу Натали - то, как она схватила серо-голубые следы, оставленные его пальцами, и то, как она смотрела на угасающие в вазе цветы. С тем же выражением Дор часами наблюдал за садящимися и взлетающими самолетами.
- Дор? - Ральф решился нарушить молчание. Реденькие ресницы Дорренса дрогнули.
- А! Правильно! Послание! Послание следующее... - Старик, нахмурившись, посмотрел на книгу, которую теребил в руках. Затем лицо его прояснилось, и он снова взглянул на Ральфа. - Послание такое: "Отмени назначенный визит".
Теперь наступила очередь Ральфа нахмуриться:
- Какой визит?
- Тебе не следовало вмешиваться, - повторил Дорренс, тяжело вздыхая. -
Но теперь уже слишком поздно. Готовую булочку не испечь заново. Просто отмени визит. Не позволяй этому парню втыкать в тебя иголки.
Ральф, уже направившийся к дверям, снова повернулся к Дорренсу:
- Хонг! Ты говоришь о Хонге?
- Откуда мне знать? - раздраженно ответил вопросом на вопрос Дорренс.
- Я ни во что не вмешиваюсь, как я уже говорил. Просто время от времени я передаю послания, как сейчас, например. Я должен был передать, чтобы ты отменил встречу с человеком, втыкающим иглы, и я это сделал. Все остальное зависит от тебя.
Дорренс снова смотрел на деревья, странное лицо старика сияло восхищением. Усилившийся осенний ветер шевелил седые волосы, словно морские водоросли. Когда Ральф коснулся его плеча, старик охотно повернулся, и тут
Ральфа осенило: то, что Фэй Чепин и другие завсегдатаи площадки для пикников принимали за идиотизм, на самом деле было радостью. Если это так, то ошибка красноречивее говорила о них, чем о старике Доре.
- Дорренс?- Что, Ральф?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:10 | Сообщение # 54 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Это послание - кто тебе его дал?
Дорренс подумал - или только сделал вид, что думает, - а затем протянул
Ральфу "Кладбищенские ночи":
- Возьми это.
- Нет, тут я пас, - ответил Ральф. - Я не очень люблю поэзию, Дор. -
Тебе понравится. Эти стихи больше похожи на рассказы... Ральф еле сдерживал сильнейшее желание схватить старика за шиворот и трясти, пока его косточки не затрещат, как кастаньеты.
- Сам только что купил пару книжек в центре. Я хочу знать, Дор, кто передал тебе это послание насчет... Дорренс сунул книжку стихов в правую руку Ральфа - ту, свободную от пары вестернов, - с удивительной настойчивостью.
- Одно из них начинается так: "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить, что предначертано судьбой".
И прежде чем Ральф успел вымолвить хоть слово, старина Дор зашагал прочь. Он свернул налево и направился в сторону аэропорта.
Поднимая лицо к голубому небу, в котором бешено кружились сорванные ветром листья, словно спеша на некое рандеву, назначенное им за горизонтом.
- Дорренс! - крикнул Ральф, неожиданно распаляясь. Сью, подметавшая опавшие листья около дверей "Красного яблока", от выкрика Ральфа замерла, удивленно воззрившись на него. Почувствовав себя глупым - почувствовав себя старым, - Ральф изобразил на лице нечто, что, как он надеялся, будет выглядеть добродушной улыбкой, и приветственно помахал ей рукой. Сью помахала в ответ и снова принялась подметать. Дорренс между тем безмятежно продолжал шагать, пройдя уже полквартала.
Ральф решил оставить старика в покое.
2
Он поднялся по ступенькам крыльца, переложив книгу, которую дал ему
Дорренс, в левую руку, чтобы достать ключи, но это оказалось излишним - дверь была не просто открыта, а распахнута. Ральф постоянно выговаривал
Мак-Говерну за его беспечность, и, как он считал, ему наконец-то удалось вдолбить тупице-соседу, что входную дверь следует закрывать. Однако
Мак-Говерн снова принялся за старое.
- Черт побери, Билл, - пробормотал Ральф, входя в сумрачный коридор и нервно оглядывая лестницу. Легко было представить, как Эд Дипно проскользнул внутрь даже средь бела дня. Ральф закрыл входную дверь и стал подниматься по лестнице.
Беспокоиться, конечно, было не о чем. Он пережил неприятное мгновение, когда ему показалось, что в дальнем углу гостиной кто-то стоит, но это оказалась его старая куртка. Ральф, переодеваясь, повесил ее на вешалку, вместо того чтобы по обыкновению бросить на спинку дивана; неудивительно, что такая небрежность оказала ему плохую услугу.
Ральф прошел в кухню и, засунув руки в карманы брюк, уставился на календарь. Понедельник был обведен кружком, а рядом памятная запись: "ХОНГ -
10:00". "Я должен был передать, чтобы ты отменил визит к человеку, втыкающему иглы. И я это сделал. Все остальное зависит от тебя".
На мгновение Ральфу показалось, что он непостижимым образом выпал из жизни, чтобы окинуть взглядом вею фреску, выписанную ею, а не только детали одного дня. То, что он увидел, испугало его: незнакомая дорога, ведущая к темному туннелю, где его поджидает неизвестность. Все что угодно, "Тогда поверни назад, Ральф!"
Но вряд ли он мог так поступить. У Ральфа возникло предчувствие, что ему предназначено войти в неведомый туннель, хочет он этого или нет. Более того, его не ведут туда, а скорее, толкают вперед сильные невидимые руки. -
Не обращай внимания, - пробормотал он, нервно потирая виски и по-прежнему глядя на обведенную кружком дату - через два дня - в календаре.
- Это бессонница. Именно поэтому все вокруг начинает казаться...
Начинает казаться каким?
- Странным и причудливым, - объяснил он пустой комнате. - Именно поэтому все приобретает такие странные формы.
Да, и сверхъестественные. Много явной ерунды, но вот виденные им ауры - самый таинственный феномен. Холодный серый свет - похожий на оживший морозец
- струился вокруг мужчины, читавшего газету в кафе, где они сидели вместе с
Уайзером. Мать и сын, направляющиеся в кафетерий, и их соединенные ауры, завитками поднимающиеся от сплетенных рук. Элен и Натали, окруженные великолепным облаком цвета слоновой кости, Натали, хватающая след, оставленный его рукой в воздухе - легкие линии, видеть которые могли только она и Ральф.
А теперь еще и старина Дор, появившийся на пороге его дома в роли ветхозаветного пророка... Только вместо раскаяния он требует отменить встречу с акупунктуристом, которого Ральфу порекомендовал Джо Уайзер.
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.
Пасть туннеля, приближающаяся с каждым днем. Существует ли на самом деле этот туннель? И если существует, то куда он ведет? "Знать бы, что может поджидать меня там, - подумал Ральф. - Поджидать в темноте". "Тебе не следовало вмешиваться, - сказал Дорренс. - Но теперь уже слишком поздно".
- Готовую булочку не испечь заново, - пробормотал Ральф и внезапно решил, что больше не хочет смотреть масштабно; от этого ему становилось не по себе. Лучше видеть все вблизи и рассматривать деталь за деталью, начиная с визита к акупунктуристу. Пойдет ли он на прием или последует совету старины Дора, появившегося, словно призрак отца Гамлета?
Ральф решил, что этот вопрос не стоит обдумывать слишком долго.
Джо Уайзер приложил столько сил, чтобы уговорить девушку в приемной
Хонга найти для него место в начале октября, и Ральф намерен попробовать.
Если из тупика и существовал какой-то выход, то, скорее всего, это был спокойный сон по ночам. Поэтому посещение Хонга становилось логическим шагом.
- Готовую булочку не испечь заново, - повторил он и направился в гостиную читать один из купленных вестернов. Но вместо этого он стал перелистывать книжку, оставленную ему Дорренсом, - "Кладбищенские ночи"Стивена Добинса. Дорренс оказался прав в двух своих утверждениях: большинство стихотворений действительно напоминали эссе, и Ральфу они и вправду понравились. Стихотворение, процитированное стариной Дором, называлось "Стремление" и начиналось так:
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:11 | Сообщение # 55 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - Успеть бы все свершите что предначертано судьбой.
И так проходят дни - и бесполезно, и всечасно - Дни, как поток машин,
Что вечность обгоняют чередой.
Через окно автомобиля видишь вечность, Что шпиль собора в гордой готике постиг?
Ничто не превратится в бесконечность, Исчезнет, распадется жизни миг -
Все неизведанные чувства, счастья быстротечность, Неведомые острова и мудрость древних книг. Ральф дважды перечитал стихотворение. Пораженный, он подумал, что его стоило бы прочитать и Кэролайн. Кэролайн оно понравится, это было так хорошо, а уж им самим (Ральф обычно читал только вестерны и исторические романы) она будет довольна и подавно за то, что он нашел такое стихотворение и принес ей, как букет цветов. Он уже собрался встать, чтобы сделать для нее закладку, когда понял - Кэролайн уже полгода как умерла, и разрыдался. Еще с четверть часа Ральф просидел в кресле, держа "Кладбищенские ночи" на коленях и вытирая глаза тыльной стороной ладони.
Наконец он прошел в спальню, лег и попытался уснуть. После часового бдения Ральф встал, сварил себе кофе и стал смотреть футбол по телевизору.
3
В воскресенье публичная библиотека работала с часа до шести, и на следующий день после посещения Дорренса Ральф отправился туда - в основном потому, что больше нечем было заняться. Обычно в читальном зале с высоким потолком сидели такие же старики, как и он сам, просматривая воскресные газеты, но, выйдя из-за стеллажей, Ральф увидел, что зал полностью в его распоряжении. Вчерашнее великолепно голубое небо затянуло нудной серостью, сеял мелкий дождь, припечатывая опавшие листья к асфальту. Ветер не унимался, теперь он налетал с востока острыми, режущими порывами.
Старики, у которых еще хватало разума (или счастья), укрывшись в теплых домах, смотрели по телевизору последнюю в этом сезоне игру "Ред соке", занимались внуками или, возможно, дремали после вкусного, сытного обеда.
Ральфа не интересовали "Ред соке", у него не было ни детей, ни внуков, и он, казалось, утратил всяческую способность ко сну. Поэтому он сел в маршрутный автобус и добрался до библиотеки, сожалея, что не оделся потеплее
- видавшая виды кожаная куртка не согревала в прохладной темноте читального зала. Камин был пуст, а холодное безмолвие батарей центрального отопления свидетельствовало о том, что до отопительного сезона еще далеко.
Воскресный библиотекарь не потрудилась включить электричество.
Дневной свет, которому удавалось пробиться в комнату, замертво падал на пол, в углах прятались тени. Дровосеки и гвардейцы, барабанщики и индейцы на старых картинах смотрели со стен зловещими призраками. За окнами вздыхал и стонал холодный дождь. "Надо было остаться дома", - подумал Ральф, в глубине души, однако, не соглашаясь с этим, потому что дома теперь было еще хуже. К тому же здесь он отыскал интересную книгу: "Структура снов" Джеймса А. Холла, доктора медицины. Ральф включил свет, сделавший сумрачный зал библиотеки менее зловещим, уселся за один из столов и вскоре полностью погрузился в чтение. "Прежде чем прийти к пониманию различий между нормальным и анормальным сном,
- писал Холл, - ученые выяснили, что полное отсутствие определенной стадии сна ведет к расстройству личности..." "Именно это и происходит с тобой, мой друг, - подумал Ральф. - Не можешь отыскать даже коробку с бульонными кубиками". "...отсутствие ранних стадий сна наводит на мысль, что шизофрения может быть определена как патология, вследствие которой отсутствие сновидении по ночам со временем приводит к нарушению всего процесса сна и, следовательно, хода повседневной жизни".
Ральф сгорбился над книгой, поставив локти на стол и прижав сжатые кулаки к вискам, сморщенный лоб и сведенные в одну линию брови говорили о полнейшей концентрации. Он размышлял, уж не имел ли в виду Холл ауры, даже сам не осознавая этого. Впрочем, Ральфу до сих пор снились сны очень яркие и живые. Так, прошлой ночью он танцевал во сне в старом Павильоне Дерри (теперь его уже нет; здание снесло ураганом, как и большую часть центра города восемь лет назад) с Луизой Чесс. Кажется, он пригласил ее, намереваясь сделать предложение, но ему пытался помешать Триггер Вашон.
Ральф потер глаза, стараясь сконцентрироваться, затем вновь углубился в книгу. Он не заметил, как в дверях читального зала появился мужчина в сером свитере и стал молча наблюдать за ним. Минуты через три незнакомец, приподняв свитер, извлек из чехла охотничий нож. Отблески висящих под потолком ламп заплясали на зазубренном лезвии, когда мужчина доставал и убирал нож, доставал и убирал, любуясь острием. Затем направился к столу, за которым сидел Ральф, обхватив руками голову, и присел рядом.
Ральф неосознанно почувствовал присутствие незнакомца. "Допустимые отклонения при потере сна варьируются в зависимости от возраста. У более молодых признаки нарушений проявляются раньше, да и физические реакции выражены сильнее, в то время как у более пожилых..." На плечо Ральфа, отвлекая его от книги, легла рука.
- Интересно, как они будут выглядеть? - прошептал возбужденный голос, слова вылетали в зловонном потоке протухшего мяса, чеснока и прогорклого жира. - Я имею в виду твои кишки. Интересно, как они будут выглядеть, когда я выпущу их из тебя? Как тебе кажется, безбожный детоубийца Центурион? Как ты думаешь, какого они цвета - желтого, черного, красного?
Что-то твердое и острое прижалось к левому боку Ральфа, а затем медленно съехало вниз по ребрам.
- Я не могу ждать, чтобы выяснить это, - истерично прошептал голос. -
Не могу ждать.
4
Ральф очень медленно повернул голову, услышав, как хрустнули позвонки.
Он не знал имени человека, у которого было такое зловонное дыхание, человека, который приставил к его боку предмет, сильно напоминающий нож, - но он сразу узнал незнакомца. Помогли очки в роговой оправе, а всклокоченная седая грива, делавшая его похожим как на Дона Кинга, так и на Альберта
Эйнштейна, развеяла последние сомнения. Это был мужчина, стоявший рядом с
Эдом Дипно на заднем плане газетного снимка, изображающего Хэма Дейвенпорта с поднятым вверх кулаком и Дэна Далтона с лозунгом "ВЫБОР, А НЕ СТРАХ" вместо шляпы. Ральфу показалось, что он видел этого же субъекта в нескольких телерепортажах с места продолжающихся демонстраций протеста.
Просто еще один орущий рот в толпе, еще один копьеносец. Только вот теперь этот копьеносец, кажется, собирался убить его.
- Как ты думаешь? - все таким же возбужденным шепотом прошипел мужчина в свитере. Звук его голоса напугал Ральфа больше, чем лезвие, медленно скользнувшее вверх, а затем снова вниз по кожаной куртке, очерчивая, казалось, жизненно важные органы с левой стороны его тела: легкое, сердце, почку, кишечник. - Какого цвета?
Дыхание вызывало тошноту, но Ральф боялся пошевелить головой, опасаясь, что при малейшем движении с его стороны нож остановится и вонзится в него.
Теперь нож снова двинулся вверх. За толстыми линзами очков карие глаза нападавшего плавали, как диковинные рыбы. Взгляд их был непривычно размыт, странно пугающ. Взгляд человека, видящего знамения в небесах и, возможно, глубокой ночью подслушивающего шепот, доносящийся из кладовой.
- Не знаю, - ответил Ральф. - Мне вообще непонятно, почему вы решили напасть на меня. - Он мгновенно окинул взглядом помещение, все так же не поворачивая головы, но читальный зал был пуст. На улице свистел ветер, осенний дождь просился в окно.
- Потому что ты проклятый Центурион! - закричал седовласый. - Чертов детоубийца! Крадешь нерожденных человеческих зародышей! Продаешь их тем, кто побольше заплатит! Я все о тебе знаю!
Ральф медленно отнял правую руку от виска. Он был правшой, и поэтому все, попадавшее ему под руку в течение дня, обычно отправлялось в правый карман. У старой куртки были огромные удобные карманы, но Ральф опасался, что даже если ему и удастся незаметно опустить туда руку, вряд ли он обнаружит в недрах кармана что-нибудь поувесистее коробочки из-под дентина.
Он сомневался, что у него есть с собой хотя бы щипчики для ногтей.
- Это поведал вам Эд Дипно? - поинтересовался Ральф и застонал, почувствовав, как нож больно впился между ребрами.
- Не смей произносить его имя, - прошептал мужчина в свитере. -Не смей произносить его имя! Похититель младенцев! Подлый убийца! Центурион! - Он нажал сильнее, и теперь боль стала по-настоящему острой, когда лезвие ножа прорезало кожу куртки. Ральф не думал, что он ранен (по крайней мере, пока), но был вполне уверен, что нажим ножа безумца достаточно силен, чтобы оставить большой синяк. Но это ничего; если ему удастся выбраться живым из переделки, он будет считать себя счастливчиком.
- Ладно, - сказал Ральф. - Я не стану упоминать его имя.
- Проси прощения! - прошипел седовласый, снова нажимая на нож. На этот раз лезвие прошло сквозь рубашку, и Ральф почувствовал, как по его боку побежала первая теплая струйка крови. "Что находится сейчас под ножом?Печень? Мочевой пузырь? Что расположено с этой стороны?"
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:11 | Сообщение # 56 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф не мог вспомнить, да и не хотел. Перед его внутренним взором картина (в некотором смысле это была попытка восстановить связное мышление)
- олень, висящий вниз головой около деревенской лавчонки в охотничий сезон.
Остекленевшие глаза, свисающий язык и темное отверстие в животе, откуда человек с ножом - почти таким же, как этот, извлекает внутренности, оставляя голову, мясо и шкуру.
- Извини, - произнес Ральф дрогнувшим голосом. - Я сожалею.
- Да, правильно! Тебе следовало бы сожалеть, но это не так! Не так! Еще один толчок. Острая вспышка боли. И снова мокрый, растекающийся жар.
Внезапно в комнате стало светлее, как будто вездесущие операторы, шныряющие по Дерри с того момента, как начались демонстрации протеста против абортов, включили свои софиты. Но, конечно, никаких софитов не было; свет включился внутри него.
Ральф повернулся к человеку с ножом - человеку, вонзающему в него зазубренное лезвие, - и увидел, что тот окружен колышущейся черно-зеленой аурой, похожей на (болотный огонек) смутное фосфоресцирующее свечение, которое Ральф иногда наблюдал в болотистых зарослях после наступления темноты. И по этому полю проносились жгуче-черные горошины. Ральф смотрел на ауру нападавшего со все возрастающим ужасом, почти не замечая того, что острие ножа вошло в него уже на одну шестнадцатую дюйма. Он лишь смутно ощущал, как кровь, сочащаяся из раны, добирается до пояса его брюк. "Он сумасшедший, и он действительно собирается убить меня - это не просто разговоры. Он еще не совсем готов, не успел настроиться, но сделает это очень скоро. И если я попытаюсь убежать - попытаюсь пошевелить хотя бы одним мускулом, чтобы уклониться от ножа, который он втыкает в мое тело, - безумец убьет меня немедленно. Думаю, он надеется, что я сам пошевелюсь...
Тогда он сможет убедить себя, что во всем виноват только я".
- Ты и тебе подобные, - бормотал мужчина со вздыбленной седой гривой.
- О, мы знаем о вас все.
Рука Ральфа опустилась к карману... И нащупала сквозь кожу куртки что-то достаточно большое, чего Ральф не мог опознать, не мог припомнить, чтобы он клал туда. Но когда человек не может вспомнить последние четыре цифры телефонного номера, которым он пользовался многие годы, возможно все.
- Ваши парни! - воскликнул безумец. - Вот так, вот так, вот так! -На этот раз Ральф мгновенно почувствовал боль, когда незнакомец снова полоснул его ножом; тонкая красная нить протянулась от ворота рубашки до тыльной стороны шеи. Ральф тихо застонал, непроизвольно сжав правой рукой предмет в кармане через куртку.
- Не кричи, - экзальтированно прошептал мужчина. - Лучше этого не делать! - Его карие глаза, не мигая, уставились на Ральфа. Линзы очков были настолько сильными, что крошечная частичка перхоти, застрявшая на реснице, казалась головастиком. Ральф видел ауру этого человека даже в его глазах - она стелилась по его зрачкам, словно зеленый туман по черной воде.
Змееподобные спирали, мелькающие по зеленому полю, стали шире, они переплетались и клубились; и Ральф понял, что, когда нож полностью войдет в его плоть, это сделает та часть личности безумца, которая вызвала к жизни черные спирали. Зеленый - это смятение и паранойя; черный - нечто иное.
Нечто (извне) намного хуже.
- Нет, - выдохнул Ральф. - Я не стану кричать.
- Хорошо. Ты же знаешь, что я чувствую твое сердце через нож.
Его биение отдается мне в руку. - Лицо безумца исказилось в злобном оскале. В уголках рта выступила слюна. - Может быть, ты просто сам дернешься, и в результате мне не нужно будет брать на себя убийство. - Еще одно облако тошнотворного дыхания обволокло лицо Ральфа. - Ты же чертовски стар. Кровь теперь лилась двумя, а может, тремя струйками. Боль от вонзившегося лезвия сводила с ума, словно в бок впилось жало гигантской пчелы. "Или игла", - подумал Ральф, и эта мысль показалась забавной, несмотря на сложившиеся обстоятельства... Или, скорее, именно из-за них. Это был настоящий втыкатель игл; Джеймс Рой Хонг по сравнению с ним лишь жалкий имитатор. "И у меня не было ни малейшей возможности отменить эту встречу", - подумал Ральф. Но затем в голове промелькнула мысль, что безумцы вроде этого субъекта в свитере вряд ли принимают в расчет отмену встречи. У таких сумасшедших разработан свой план действий, и они неукоснительно следуют ему, даже если разверзнутся хляби небесные или лопнет земная твердь. Но что бы там ни случилось потом, сейчас Ральф знал одно - больше он не в состоянии терпеть эту колющую боль. Большим пальцем правой руки он отогнул клапан кармана и сунул руку внутрь. Коснувшись предмета, Ральф сразу понял, что это такое: газовый баллончик, который Гретхен, достав из сумочки, поставила на кухонный стол. "Маленький подарок от Центра помощи женщинам", - сказала она.
Ральф не имел ни малейшего понятия, как баллончик с кухонного шкафа, куда он его поставил, попал в карман старой осенней куртки, да сейчас это его и не интересовало. Обхватив баллончик, большим пальцем Ральф снял колпачок. Он не сводил глаз с искаженного, пугающе странного лица незнакомца с всклокоченной седой гривой.
- Мне кое-что известно, - сказал Ральф. - Если пообещаешь, что не убьешь меня, я тебе расскажу.
- Что? - изумился седовласый. - Господи, да что может знать такой мерзавец, как ты? "Что может знать такой мерзавец, как я?" - задался вопросом Ральф, и ответ моментально пришел, выскочил, как чертик из табакерки. Он заставил себя склониться к зеленой ауре, клубящейся вокруг седовласого, войдя в соприкосновение с ужасным зловонием, извергаемым больным кишечником незнакомца. Одновременно Ральф извлек из кармана баллончик и, прижав его к бедру, положил указательный палец на кнопку, вызывающую разбрызгивание газа.
- Я знаю, кто такой Кровавый Царь, - пробормотал он.
Зрачки за мутными линзами расширились - не только от удивления, но и от неожиданности, - и нападавший немного подался назад. На мгновение ужасное давление ослабело. Это был его шанс, один-единственный, дарованный ему, и
Ральф воспользовался им - он метнулся вправо, слетев со стула и грохнувшись на пол. Затылком он ударился о кафель, но боль казалась такой далекой, такой незначительной по сравнению с испытанным облегчением. Мужчина с всклокоченной гривой протестующе вскрикнул - всплеск ярости, смешанной со смирением, как будто он привык к подобным неудачам за всю свою долготрудную жизнь. Склоненное над опустевшим стулом Ральфа, его лицо было искажено злобой, выпученные глаза казались некими фантастическими, фосфоресцирующими чудовищами, обитающими в темных океанских глубинах. Ральф поднял газовый баллончик, в мозгу молнией сверкнула мысль проверить, в какую сторону направлен распылитель, - не исключено, что струя будет выпущена в лицо именно ему.
Но времени уже не оставалось.
Он нажал на кнопку как раз в тот момент, когда мужчина сделал выпад ножом вперед. Лицо безумца окуталось тонкой дымкой капель, по виду напоминающей ароматизатор воздуха с запахом сосны, который Ральф использовал в туалете. Линзы очков седовласого заволокло моросью. Результат сказался незамедлительно - единственное, чего желал Ральф.
Нападавший, взвыв от боли, выронил нож (тот, ударившись о левое колено
Ральфа, упал между его ног) и, обхватив лицо руками, стал срывать очки.
Наконец они упали на стол. Одновременно с этим тонкая, маслянисто-жирная аура вокруг него вспыхнула ослепительно красным цветом и исчезла по крайней мере, из поля зрения Ральфа.
- Я ослеп! - громким, пронзительным голосом завопил мужчина. -Я ослеп!
Ослеп!
- Нет, - ответил Ральф, поднимаясь на дрожащих ногах. - Ты просто...
Седовласый, завопив, упал на пол. Он катался по бело-черному кафелю, закрыв лицо руками и издавая вопли, как мальчишка, которому прищемило дверью пальцы. Сквозь растопыренную пятерню Ральфу были видны его щеки. Они угрожающе багровели.
Ральф приказал себе оставить этого типа в покое, ибо тот безумен, к тому же опасен, как гремучая змея, но он был слишком напуган и пристыжен содеянным, чтобы принять этот, вне всякого сомнения, отличный совет. Мысль, что на карту поставлена жизнь, что он должен был либо одержать верх над нападавшим, либо умереть, уже начинала казаться нереальной.
Ральф, наклонившись, положил ладонь на руку мужчины в свитере. Безумец откатился от него и начал колотить грязными ботинками по полу, словно ребенок, бьющийся в истерике.
- Ах ты сукин сын! - вопил он. - Ты в меня чем-то выстрелил! - А затем уж совсем невообразимое: - Я тебя по судам затаскаю!
- Думаю, прежде тебе самому придется объясняться, - возразил Ральф. Он увидел лежащий на полу нож, потянулся к нему, но затем остановился.
Пожалуй, лучше, чтобы на ноже не осталось его отпечатков пальцев. Ральф выпрямился, голова у него кружилась, и на мгновение шум стучащего в окно дождя показался глухим, далеким. Ногой Ральф отбросил нож подальше и пошатнулся; чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за спинку ближайшего стула. Все вокруг снова стало неподвижным. Он услышал приближающиеся шаги в коридоре и голоса. "Вот теперь вы пришли, - устало подумал Ральф. - Где же вы были три минуты назад, когда этот парень чуть не проткнул мне легкое, словно надувной шарик?"
В дверях появился Майк Хэнлон - поджарый мужчина не старше тридцати, несмотря на седую шапку волос. Из-за его плеча выглядывал кто-то, помогавший библиотекарю по выходным, а позади толпились четверо или пятеро любопытных, скорее всего из зала периодики.- Мистер Робертс! - воскликнул Майк. - Вы сильно пострадали?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:11 | Сообщение # 57 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Со мной все в порядке, это он пострадал, - произнес Ральф.
Но, указывая на лежащего на полу, Ральф случайно взглянул на себя и понял, что с ним далеко не все хорошо.
От взмаха руки куртка распахнулась, слева на рубашке от подмышки вниз расплывалось огромное кровавое пятно. - Черт, - в сердцах произнес Ральф, опускаясь на стул. Локтем он задел очки в роговой оправе, и те отлетели на самый край длинного стола. Мутные пятна на линзах делали их похожими на глаза, ослепленные катарактой.
- Он плеснул в меня кислотой! - вопил мужчина на полу. - Я ничего не вижу, у меня облазит кожа! Я чувствую, как она облазит!
Майк, мельком взглянув на катающегося по полу человека, присел рядом с
Ральфом.
- Что произошло?
- Ну, прежде всего, это не кислота, - сказал Ральф, ставя баллончик рядом со "Структурой снов". - Леди, которая мне его дала, сказала, что это не нервно-паралитический газ, просто он раздражает слизистую глаз, вызывает тошноту...
- Меня не волнует, что случилось с ним, - нетерпеливо перебил Майк. -
Тот, кто может так громко орать, не собирается умереть через минуту. Меня беспокоите именно вы, мистер Робертс, - он вас сильно ранил?
- Вообще-то он меня не порезал, - ответил Ральф. - Он... Как бы проткнул меня. Вот этим. - Ральф указал на валяющийся на полу нож. При виде окровавленного лезвия он снова почувствовал приступ дурноты. Как будто сквозь него проехал скоростной поезд, сделанный из пуха. Глупое сравнение, явно бессмысленное, но вряд ли сейчас Ральф был в состоянии трезво соображать.
Помощник библиотекаря с опаской посматривал на катающегося по полу мужчину.
- Ого, - сказал он. - Нам этот тип хорошо известен. Майк, да это Чарли
Пикеринг. - Боже праведный, - вздохнул Майк. - Ну как же тут не удивляться?
-Он взглянул на паренька и опять вздохнул. - Позвони-ка в полицию, Джастин.
Кажется, у нас здесь серьезная проблема.
5
- У меня будут неприятности за пользование вот этим? - час спустя поинтересовался Ральф, указывая на один из двух запечатанных конвертов, лежащих на захламленном столе в кабинете Майка Хэнлона. На желтой ленте было написано: "ВЕЩ. ДОКАЗАТЕЛЬСТВА: Газовый баллончик, ДАТА: 10/3/93, МЕСТО:
Библиотека Дерри", - Не такие, как у старины Чарли за использование вот этого, - ответил Джон Лейдекер, указывая на второй запечатанный конверт.
Внутри находился охотничий нож с темно-бордовыми пятнами засохшей крови.
Сегодня Лейдекер облачился в свитер с эмблемой университета штата Мэн, делавший его похожим на амбар. - В нашем захолустье мы по-прежнему верим в концепцию самообороны. Однако говорим об этом не слишком часто. Это позволяет считать, что мир еще достаточно устойчив. Майк Хэнлон, опиравшийся о дверной косяк, рассмеялся от всей души. Ральф надеялся, что огромное облегчение, испытанное им при этих словах Лейдекера, не отразилось на его лице. Пока им занимался медицинский работник (один из тех парней, которые отвозили Элен Дипно в больницу в августе) - сначала фотографировал, потом дезинфицировал рану, затем накладывал повязку, - Ральф, стиснув зубы, сидел, представляя, как судья приговаривает его к шести месяцам тюремного заключения за нападение с применением чуть ли не смертельного оружия. "Надеемся, мистер Робертс, это послужит уроком и предостережением всем старым клячам, которые считают вполне нормальным разгуливать с газовыми баллончиками,.."
Лейдекер еще раз взглянул на шесть снимков, выложенных в линию вдоль компьютера Хэнлона. Молоденький служащий "скорой помощи" сделал первые три снимка еще до того, как немного подлатал Ральфа. На них виднелась небольшая круглая рана - походившая на кружок, нарисованный малышом, еще не привыкшим держать карандаш, - на боку Ральфа. Три другие фотографии были сделаны после наложения повязки, когда Ральф расписался в больничном акте, где говорилось, что пострадавшему предложен стационар, но он отказался. На этих фотографиях была видна предтеча того, что вскоре превратится в весьма впечатляющие кровоподтеки.
- Благослови, Господи, Эдвина Ленда и Ричарда Полароида, - произнес
Лейдекер, складывая фотографии в еще один пакет для вещественных доказательств. - Не думаю, что когда-нибудь Ричард Полароид существовал на самом деле, - заметил со своего места у двери Майк Хэнлон.
- Возможно, и так, но все равно - благослови его, Господи. Ни один из присяжных, которые увидят эти фото, не присудит тебе, Ральф, что-то иное, кроме медали, и даже красноречие Кларенс Дарроу не сможет убедить их в обратном. - Лейдекер взглянул на Майка. - Чарли Пикеринг?
Майк кивнул:
- Чарли Пикеринг. - Трахнутый на голову?
Майк снова кивнул. Они молча переглянулись, затем одновременно расхохотались. Ральф отлично понимал чувства обоих - это было смешно, потому что было ужасно, и ужасно, потому что смешно, - ему пришлось сильно прикусить губу, чтобы не присоединиться к хохотавшим. Меньше всего в данный момент он хотел смеяться: боль была бы адская.
Лейдекер достал из заднего кармана брюк платок, вытер глаза и снова стал серьезным.
- Пикеринг - один из "Друзей жизни", - правильно? - спросил Ральф. Он вспомнил вид Пикеринга, когда помощник Хэнлона помогал ему сесть. Без своих очков Чарли Пикеринг выглядел столь же грозно, как кролик в зоомагазине. -
Можно сказать и так, - сухо заметил Майк. - Именно его в прошлом году задержали в гараже, обслуживающем Центр помощи женщинам. При нем нашли канистру с бензином и рюкзак с пустыми бутылками.
- А также полоски ткани, не забывай об этом, - добавил Лейдекер. -Их он собирался использовать в качестве фитиля. Это случилось еще тогда, когда
Чарли входил в группировку "Наше дело".
- У него уже все было подготовлено к взрыву? - поинтересовался Ральф.
Лейдекер пожал плечами:
- Не совсем. Очевидно, кто-то из их группы решил, что взрыв женской клиники будет рассматриваться скорее как террористический акт, чем политическая акция протеста, и анонимно позвонил в местную полицию.
- Отличная сделка. - Майк хмыкнул, а затем скрестил руки, словно стараясь удержать внутри остальные вспышки.
- Да уж, - крякнул Лейдекер. - Вместо тюрьмы заботливый судья послал
Чарли на шесть месяцев в Джунипер-Хилл для лечения, а там, должно быть, решили, что он здоров, потому что уже в июле Пикеринг снова появился в городе.- Вот именно, - согласился Майк. - Он ежедневно сшивается возле библиотеки. Цепляется к каждому посетителю, убеждая, что женщина, сделавшая аборт, захлебнется серой, а такие "штучки", как Сьюзен Дэй, будут вечно гореть в геенне огненной. Но я не могу понять, почему он напал на вас, мистер Робертс.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:12 | Сообщение # 58 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Думаю, таково уж мое везение.
- Как вы себя чувствуете, Ральф? - Лейдекер обеспокоенно посмотрел на него. - Вы так бледны.
- Нормально, - ответил Ральф, хотя чувствовал себя неважно: его все время подташнивало.
- Не уверен в вашем хорошем самочувствии, но вам действительно повезло.
Хорошо, что женщины дали вам баллончик, и просто здорово, что он оказался при вас, но лучше всего то, что этот Пикеринг не подкрался сзади и не воткнул вам нож прямо в спину. Вы можете сейчас отправиться со мной в участок и сделать официальное заявление, или... Ральф внезапно вскочил со стула, промчался по комнате, закрывая левой рукой рот, и распахнул дверь в дальнем правом углу кабинета, моля Бога, чтобы за ней оказалась не кладовая, иначе он наполнит галоши Майка Хэнлона полупереваренными сэндвичем с сыром и томатным супом.
Оказалось, что это именно нужное помещение. Ральф опустился на колени перед унитазом, закрыв глаза и прижав левую ладонь к ране. Его вырвало.
Боль, когда мышцы живота сначала напряглись, а затем расслабились, по-прежнему была невыносимой.
- Я воспринимаю это как отрицательный ответ, - произнес сзади него Майк
Хэнлон, а затем успокаивающе положил руку Ральфу на спину. - Все в порядке?
Кровотечение не открылось?
- Вроде нет. - Губы явно не слушались Ральфа. Он принялся было расстегивать рубашку, но, прижав ладонь к боку, остановился, когда тошнота снова подкатила, а затем отступила. Он отнял руку и осмотрел рубашку: слава
Богу, не запачкалась. - Думаю, со мной все в порядке.
- Вот и хорошо, - сказал подошедший Лейдекер. - Уже все?
- Кажется, да. - Ральф, пристыженный, взглянул на Майка. - Примите мои извинения.
- Не валяйте дурака. - Майк помог Ральфу подняться.
- Пойдемте, - заботливо сказал Лейдекер. - Я подвезу вас домой.
Завтра будет достаточно времени для официального заявления. А сегодня вам просто необходимо хорошенько выспаться.
- Это уж точно, - согласился Ральф. Они дошли до дверей кабинета. - Не желаете ли отпустить мою руку, детектив Лейдекер? Мы ведь еще не обручены.
Лейдекер непонимающе уставился на Ральфа, затем отпустил его руку.
Майк снова расхохотался:
- "Еще не..." Отлично сказано, мистер Робертс!
Лейдекер улыбнулся:
- Конечно, не обручены, но, думаю, вы можете звать меня Джек, если хотите. Или Джон. Только не Джонни. С тех пор как умерла моя мать, меня так называет только профессор Мак-Говерн. "Профессор Мак-Говерн, - подумал Ральф. - Как странно и непривычно звучит".
- Хорошо, Джон. А вы оба можете звать меня Ральфом. Насколько мне известно "Мистер Робертс" - бродвейская пьеса, в которой главную роль играл
Генри Фонда.
- Договорились, - сказал Майк Хэнлон. - Только поберегите себя.
- Постараюсь. - Ральф остановился. - Послушайте, я должен поблагодарить вас за кое-что еще, кроме помощи, оказанной мне сегодня. Майк удивленно приподнял брови:
- О?
- Да. Вы приняли на работу Элен Дипно. Я очень хорошо отношусь к этой женщине, и она отчаянно нуждалась в работе. Поэтому спасибо вам огромное.
Майк, улыбнувшись, кивнул:
- Я с радостью принял бы вашу благодарность, но это она оказала мне честь. Элен действительно очень квалифицированный специалист, к тому же, по-моему, ей не хочется уезжать из нашего города.
- И я того же мнения, а вы сделали это возможным. Еще раз спасибо. Майк улыбнулся.
6
Уже у выхода из библиотеки Лейдекер неожиданно спросил Ральфа:
- Должно быть, сотовый мед сотворил чудо, а?
Сначала Ральф вообще не понял, о чем говорит инспектор, - с таким же успехом тот мог задать свой вопрос на эсперанто.
- Я говорю о бессоннице, - терпеливо пояснил Лейдекер. - Она прошла, правильно? Наверняка, ведь вы выглядите в биллион раз лучше, чем во время нашей первой встречи.
- В тот день я перенес нервное потрясение, - помялся Ральф.
Это напоминало старую песенку Билли Кристэла о Фернандо - ту, в которой пелось: "Послушай, Дженни, Не надо нервных потрясений, Не говори, что чувствуешь себя паршиво, Когда ты, детка, так красива!Пускай там что-то и болит, Но у тебя ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВИД!"
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:12 | Сообщение # 59 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - А сегодня разве нет? Так расскажите - это все-таки сотовый мед?
Ральф сделал вид, что размышляет, затем кивнул:
- Да, думаю, именно он помог. - Фантастика! А что я вам говорил! - радостно воскликнул Лейдекер. И мужчины шагнули под осенний дождь.
7
Они остановились у перекрестка, ожидая, когда зажжется зеленый свет.
Ральф повернулся к Лейдекеру и спросил, есть ли шансы на привлечение
Эда к суду как соучастника Пикеринга.
- Потому что именно Эд поручил ему это дело. Я уверен в этом так же, как и в том, что рядом находится Строуфорд-парк.
- Возможно, вы и правы, - ответил Лейдекер, - однако не стоит тешить себя надеждой - обвинить Эда в соучастии нет никаких шансов. Даже не будь окружной прокурор таким консерватором, как Дейл Кокс, у нас ничего бы не вышло.
- Почему?
- Во-первых, сомневаюсь, что нам удалось бы доказать связь между этими двумя. Во-вторых, парни, подобные Пикерингу, обычно очень лояльны к тем, кого они причисляют к своим "друзьям", а ведь таковых у них очень мало их мир в основном состоит из врагов. И потом, я сомневаюсь, чтобы на допросе
Пикеринг повторил хоть что-нибудь из того, что он изрекал, втыкая охотничий нож вам под ребра. В-третьих, Эд Дипно далеко не дурак. Сумасшедший, да - возможно, даже безумнее, чем Пикеринг, - но глупцом его не назовешь. Он станет все отрицать.
Ральф кивнул. Он был того же мнения об Эде.
- Даже если Пикеринг и скажет, что Дипно приказал ему найти и убить вас
- на основании признания вас одним из детоубийц-центурионов, - Эд будет улыбаться и согласно кивать головой, мол, он был уверен - бедняга Чарли поведает нам весь этот бред, возможно бедняга Чарли и сам во все это верит, однако это не правда.
Загорелся зеленый свет. Лейдекер проехал перекресток и свернул на
Гаррис-авеню. "Дворники" автомобиля усердно работали. Оставшийся справа
Строуфорд-парк сквозь потоки дождя по стеклу напоминал размытый мираж.
- И что мы на это ответим? - спросил Лейдекер. - Дело в том, что у
Чарли Пикеринга длинная история, связанная с умственными отклонениями он много путешествовал по психушкам: Джунипер-Хилл, Акадиа-хоспитл, Институт психотерапии в Бангоре... Если есть еще заведения, где бесплатно лечат электрошоком и смирительными рубашками, скорее всего, Чарли побывал и там.
В настоящее время его коньком стали аборты. В конце шестидесятых он активно выступал против Маргарет Чейс Смит, рассылая доносы повсюду - в полицию Дерри, в службу окружного прокурора, даже в ФБР - и утверждая, что она русская шпионка. Он писал, что у него имеются доказательства.
- Это невероятно!
- Конечно, но таков уж Чарли Пикеринг, и я могу спорить, что в каждом захолустном городишке Соединенных Штатов найдется дюжина ему подобных. Ральф ощупал прямоугольник повязки. Он никак не мог забыть карие глаза Пикеринга - какими те были пугающими и одновременно исступленными. Он и так уже не слишком верил, что обладатель этих глаз чуть не убил его, и теперь Ральф опасался, что завтра все происходящее покажется ему так называемым смешением сна с объективной реальностью, о чем так много говорилось в книге Джеймса А.
Холла.
- Хуже всего, Ральф, то, что одержимые, подобные Чарли Пикерингу, становятся послушными марионетками в руках парней типа Дипно. Но пока у нас нет никаких доказательств его причастности.
Лейдекер свернул на подъездную дорожку у дома Ральфа и остановился позади огромного "олдсмобиля" с пятнами ржавчины на багажнике и очень старой наклейкой на бампере - "ДУКАКИС-88" Майкл Дукакис баллотировался на пост президента США от Демократическом партии в 1988 году.
- И кому же принадлежит этот бронтозавр? Профессору?
- Нет. Это мой бронтозавр.
Лейдекер недоверчиво посмотрел на Ральфа:
- Если у вас есть машина, зачем тогда мокнуть под дождем в ожидании автобуса? Она неисправна?
- Машина на ходу, - нерешительно ответил Ральф, не желая объяснять, что он не пользовался автомобилем уже более двух месяцев. - К тому же мне не приходится мокнуть под дождем; на автобусной остановке есть навес. И даже скамья. Правда, там нет кабельного телевидения, но подождем еще годик.
- И все же... - протянул Лейдекер, с сомнением оглядывая "олдсмобиль".
- Последние пятнадцать лет я просидел за рулем письменного стола, но когда-то работал коммивояжером. Целые двадцать пять лет я проезжал по восемьсот миль в неделю. Когда же я осел в типографии, меня перестало тянуть к баранке. А с тех пор, как умерла моя жена, вообще не осталось причин садиться за руль. Меня вполне устраивает автобус.
Прозвучало правдоподобно: Ральфу не хотелось добавлять, что он все больше не доверяет как быстроте своих реакций, так и остроте зрения. Год назад, когда он возвращался из кино, мальчишка лет семи выбежал за мячом на проезжую часть, и, хотя Ральф ехал со скоростью не более двадцати миль в час, на протяжении двух ужасных секунд он был уверен, что собьет мальчугана.
Конечно, этого не случилось, но с тех пор Ральф садился за руль считанное число раз.
Рассказывать это Джону не было необходимости.
- Ну что ж, дело ваше. - Лейдекер махнул рукой в сторону "олдсмобиля".
- Вы сможете зайти в участок завтра к часу дня, Ральф? Я буду там около полудня, так что смогу помочь. И угощу вас кофе, если пожелаете.
- Отлично. Спасибо, что подвезли.- Пустяки. И еще одно... Ральф, уже открывший дверцу, обернулся к
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:12 | Сообщение # 60 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Лейдекеру, удивленно подняв брови.
Лейдекер посмотрел на свои руки, поерзал за рулем, кашлянул и, наконец, снова взглянул на Ральфа.
- Я просто хотел сказать, что вы держались молодцом, - произнес он.
- Для многих парней, даже лет на сорок моложе вас, такое небольшое приключение закончилось бы на операционном столе или в морге.
- Мне помогал мой ангел-хранитель, - улыбнулся Ральф, вспоминая свое удивление, когда понял, что за предмет находится у него в кармане куртки. -
Вполне возможно, и все же на ночь проверьте, заперта ли ваша дверь.
Слышите?
Ральф с улыбкой кивнул. Заботливость Лейдекера тронула его.
- Обязательно, а если мне еще поможет и Мак-Говерн, все будет хорошо. "К тому же, - подумал он, - я всегда смогу спуститься вниз и проверить дверь еще раз, когда проснусь. Это произойдет через два с половиной часа после того, как я засну".
- Все обязательно будет хорошо, - сказал Лейдекер. - Никто из моих сотрудников не обрадовался, узнав, что Дипно снюхался с "Друзьями жизни", ведь он всегда производил приятное впечатление. Так бы мы и считали, не позвони вы в тот день, когда Дипно решил размяться, использовав свою жену в качестве боксерской груши.
Ральф кивнул.
- С другой стороны, мы и раньше сталкивались с такими парнями, в какой-то степени им присущ инстинкт саморазрушения. И этот процесс уже начался в Дипно. Он потерял жену, потерял работу... Вам об этом известно? -
Да. Мне сообщила Элен.
- Теперь он теряет своих более умеренных последователей. Они отходят, как боевые истребители, возвращающиеся на базу, потому что у них кончилось горючее. Только не Эд - он пойдет дальше, несмотря ни на что. Думаю, ему удастся удержать некоторых из своих сторонников до выступления Сьюзен Дэй, но после него, по-моему, Дипно окажется в полном одиночестве.
- Вам не приходила в голову мысль, что он планирует что-то на пятницу?
Что он может попробовать расправиться со Сьюзен Дэй?
- Конечно, - ответил Лейдекер. - Мы обдумываем такую возможность.
8
Ральф был счастлив, что на этот раз входная дверь оказалась запертой.
Он устало поднялся по лестнице, казавшейся сегодня длиннее и мрачнее, чем когда-либо.
В комнатах, казалось, было невероятно тихо, несмотря на барабанную дробь дождя по крыше, а в воздухе словно застыл запах. Ральф подвинул стул к кухонному шкафу, вскарабкался на него и взглянул наверх, словно ожидая обнаружить там еще одного "Телохранителя"
- настоящий баллончик, тот, который он положил туда, проводив Элен и ее подружку Гретхен, - ив глубине души он действительно ожидал именно этого.
Однако на шкафу ничего не оказалось, кроме сломанной зубочистки, старого предохранителя и толстого слоя пыли.
Осторожно спустившись на пол, Ральф увидел грязные следы на сиденье, и куском бумажного полотенца протер его. Затем, поставив стул на место, прошел в гостиную. Он долго переводил взгляд с дивана на кресло, оттуда на старенький телевизор между двумя окнами, выходящими на Гаррис-авеню, а от телевизора - в дальний угол комнаты. Придя домой вчера, раздосадованный на
Мак-Говерна за незапертую дверь, он принял куртку, висевшую на вешалке в том углу, за незваного гостя. Не стоит выкручиваться; он решил, что это Эд Дипно вздумал посетить его. "Но ведь я никогда не вешаю куртку. Это одна из моих привычек - надеюсь, одна из немногих, - которая всегда раздражала Кэролайн. И если уж мне не удалось избавиться от нее при жизни Кэролайн, едва ли это произошло после ее смерти. Нет, это не я повесил куртку".
Ральф пересек гостиную, порылся в карманах серой кожаной куртки и выложил все найденное на телевизор. Из левого кармана он выудил лишь кошелек с мелочью, зато правый - даже без газового баллончика скорее напоминал бюро находок. Там была лимонная конфета в обертке; смятая рекламка пиццерии; батарейка; маленькая пустая коробочка, в которой когда-то пребывал яблочный пирожок из "Макдональдса"; его абонементная карточка из видеосалона Дэйва (карточка без вести пропала недели две назад, Ральф был уверен, что потерял ее); коробок спичек; смятые конфетные обертки... И свернутый листок голубой линованной бумаги.
Ральф развернул листок и прочитал единственное предложение, написанное дрожащим старческим почерком: "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить, что предначертано судьбой".
Этой фразы оказалось вполне достаточно, чтобы убедить разум в том, что давно уже было известно его сердцу: Дорренс Марстеллар сидел на крыльце, когда Ральф вернулся из центра с вестернами, но он кое-что сделал, прежде чем усесться и ждать. Он поднялся наверх, снял с кухонного шкафа баллончик и положил его в правый карман куртки Ральфа: Он даже оставил свою "визитную карточку": стихотворную строку, нацарапанную на листке из его записной книжки с расписанием движения самолетов. Затем, вместо того чтобы положить куртку на обычное место, старина Дор аккуратно повесил ее на вешалку.
Проделав это (готовую булочку не испечь заново), он вернулся на крыльцо и стал поджидать Ральфа.
Вчера вечером Ральф снова выговаривал Мак-Говерну за незапертую дверь, и Билл воспринял взбучку так же спокойно, как сам Ральф принимал недовольное ворчание Кэролайн из-за куртки, вечно бросаемой куда попало, но теперь он думал, что напрасно обвинял Билла. Старина Дор подобрал ключ... Или открыл дверь посредством колдовства. В данных обстоятельствах больше подходила магия. Потому что...
- Потому что, - низким голосом произнес Ральф, машинально возвращая на место всякую всячину, извлеченную из карманов. - Потому что он не только знал, что мне понадобится газовый баллончик; он знал, где найти его, и он знал, куда его положить.
Мурашки поползли у Ральфа по спине при этой мысли, а ум попытался отбросить идею целиком - назвав ее безумной, нелогичной, до которой способен додуматься только человек, страдающий бессонницей. Но все это не объясняло появления записки.
Ральф снова перечитал каракули на разлинованном листке: "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно - успеть бы все свершить, что предначертано судьбой".
Это был не его почерк, так же как "Кладбищенские ночи" были не его книгой.
- Хотя сейчас книга принадлежит мне. Мне дал ее Дор, - произнес вслух
Ральф, и холодок снова пробежал у него по спине. "А какие еще могут быть объяснения? Ведь не сам же этот баллончик залетел в твой карман. Как и листок".
Снова вернулось ощущение, будто некая неведомая - и невидимая - рука подталкивает его к пасти темного туннеля. Словно во сне Ральф прошел в кухню, по дороге машинально сняв серую куртку и бросив ее на спинку дивана.
Он остановился в дверях, уставившись на календарь с изображением двух смеющихся детишек, вырезающих отверстия для глаз, носа и рта в тыкве ко Дню
Всех Святых. Ральф смотрел на завтрашнее число, обведенное кружком. "Отмени встречу с человеком, втыкающим иглы", - сказал Дорренс; такова была суть послания, и сегодня человек, втыкающий ножи, более или менее подтвердил ее.Черт, даже не просто подтвердил.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:13 | Сообщение # 61 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Полистав телефонный справочник, Ральф набрал номер.
- Вы звоните в приемную доктора Джеймса Роя Хонга, проинформировал приятный женский голос. - В данный момент поговорить с вами нет возможности, поэтому оставьте свое сообщение после сигнала. Мы перезвоним вам при первой же возможности.
Загудел автоответчик. Голосом, удивившим его своим спокойствием, Ральф произнес:
- Говорит Ральф Робертс. Мне назначен прием на десять утра завтра, но я не смогу прийти. У меня изменились обстоятельства. - Помолчав, он добавил: -
Естественно, я оплачу визит.
Ральф прикрыл глаза и опустил трубку на рычаг. Затем прислонился лбом к стене. "Что ты делаешь, Ральф, скажи на милость, о чем ты только думаешь?" "Тернист и долог путь в Эдем, любимый..." "Ты же не можешь серьезно воспринимать подобные мысли... Ведь так?" "...так стоит ли стенать по пустякам?.." "О чем же ты думаешь, Ральф?"
Он не знал; не имел ни малейшего понятия. Скорее всего, о роке и о грядущей встрече в Самарии. Единственное он знал наверняка - волны боли расходятся от раны в левом боку, раны, нанесенной человеком с ножом.
Служащий "скорой помощи" дал ему полдюжины обезболивающих таблеток, и
Ральф подумал, уж не стоит ли принять одну, только вот он слишком устал, чтобы дойти до раковины и набрать стакан воды... А если он так устал, что даже не может преодолеть такое ничтожно малое расстояние, то как же ему удастся проделать весь утомительный путь возвращения в Эдем?
Ральф не знал, потому что в настоящий момент его это не волновало. Ему просто хотелось стоять вот так, прижавшись лбом к стене, с закрытыми глазами, чтобы вообще не видеть ничего.
Глава восьмая
1
Пляж представлял собой длинный острый мыс, врезающийся, словно вставка из белого шелка, в ярко-синий простор моря, и он был абсолютно пуст, лишь круглый предмет, ярдах в семидесяти, лежал на песке. Этот круглый предмет вселял в Ральфа страх, одновременно глубокий и беспочвенный. "Не подходи к нему близко, - приказал он себе. - В нем таится что-то плохое. Что-то по-настоящему плохое. Это черный пес, воющий на полную луну, кровь в раковине, ворон, севший на шест перед дверью. Ты не хочешь подходить к нему ближе, Ральф, и у тебя нет необходимости приближаться к нему.
Потому что все это происходит в одном из осознанных снов Джо Уайзера.
Если захочешь, ты можешь просто повернуть обратно и уйти".
Вот только ноги его продолжали идти вперед, значит, вполне возможно, это был не осознанный сон. И уж наверняка не из приятных. Потому что, чем ближе Ральф подходил к предмету на пляже, тем меньше тот походил на баскетбольный мяч.
И все же это был один из наиболее реальных снов, снившихся Ральфу, и сам факт понимания того, что это сон, делал его еще более реальным. И осознанным. Он ощущал голыми ступнями чистый, теплый, сыпучий песок; он слышал бормотание теряющих силу волн, накатывающих на пологий берег, где песок поблескивал, как влажная загорелая кожа; он вдыхал запах соли и морских водорослей - терпкий печальный аромат, навевающий воспоминания о летних каникулах, проведенных в Олд-Орчард-Бич в те далекие времена, когда он был еще ребенком. "Эй, старина, если уж ты не можешь изменить этот сон, думаю, тебе стоит воспользоваться катапультой и выпрыгнуть из него - другими словами, разбудить себя, причем сделать это немедленно".
Ральф прошел половину расстояния до предмета, лежащего на пляже, и уже не оставалось никаких сомнений в том, что это такое - не баскетбольный мяч, а голова. Кто-то закопал в песок человеческое существо по самый подбородок... И Ральф внезапно понял, что наступает прилив. Он не выпрыгнул из сна; он побежал. И в этот момент пена прибоя коснулась головы. Та открыла рот и закричала. Ральф сразу же узнал голос, хоть и искаженный от крика.
Голос принадлежал Кэролайн.
Еще одна пенистая волна накатила на пляж, омыв волосы, прилипшие к мокрым щекам головы. Ральф побежал быстрее, понимая, что наверняка опоздает.
Прилив обгонял его. Вода затопит голову прежде, чем ему удастся высвободить закопанное тело из песка. "Не надо спасать ее, Ральф. Кэролайн уже мертвец и это случилось не на пустынном пляже. Это произошло в палате N317 городской больницы Дерри. Ты находился рядом с ней до самого конца, а звук, который ты слышал, это не прибой, а дождь со снегом, стучащий в окно. Помнишь?"
Он помнил, но все равно побежал еще быстрее, оставляя за собой песчаные облачка. "Ты же не добежишь до нее; разве ты не знаешь, как это бывает во сне?
Каждая вещь, к которой стремишься, превращается во что-то другое".
Нет, в стихотворении говорилось иначе... Но как? Ральф не был уверен.
Сейчас он помнил только то, как оно заканчивалось: рассказчик слепо бежал от чего-то мертвого (Оборачиваясь через плечо, я видел очертания), преследующего его в лесу... Преследующего и догоняющего.
И все же он приближался к темному очертанию на песке. И оно не превратилось ни во что другое, и, когда Ральф упал на колени перед Кэролайн, он сразу понял, почему не мог узнать свою жену: что-то ужасное произошло с ее аурой. Та прилипала к коже Кэролайн, как отвратительный грязный мешок.
Тень Ральфа упала на нее, и Кэролайн тотчас закатила глаза, как лошадь, разбившаяся при прыжке через высокий барьер. Она дышала пугающе учащенно, и при каждом выдохе из ее ноздрей выдувалась черно-серая аура.
Ее "веревочка", превратившаяся в лохмотья, была пурпурночерного оттенка
- цвета гноящейся раны. Когда Кэролайн открыла рот, намереваясь закричать снова, неприятная светящаяся субстанция слетела с ее губ, исчезнув так стремительно, что Ральф едва уловил ее присутствие. "Я спасу тебя, Кэрол!" - крикнул он. Упав на колени, он стал разгребать песок вокруг головы, так собака роет землю, чтобы достать спрятанную кость... И когда ему в голову пришло это сравнение, Ральф понял, что Розали
- собака, совершающая обход Гаррис-авеню в ранние утренние часы, - сидит рядом с его кричащей женой. Неужели это его мысль материализовала собаку? Он увидел, что Розали тоже окружена такой же отвратительной черной аурой. Между передними лапами у нее была зажата пропавшая панама Билла Мак-Говерна, имевшая такой вид, будто собака достаточно повеселилась, грызя ее, с тех пор как панама сменила владельца. "Так вот куда подавалась панама", - подумал Ральф, затем повернулся к
Кэролайн и стал рыть еще быстрее. И все же ему удалось освободить лишь одно плечо. "Брось меня! - крикнула Кэролайн. - Не забывай, я уже мертва! Следи за человеком в белом, Ральф! Ва..."
Волна, стеклянно-зеленая, с белой пенистой опушкой, взметнулась на высоту десяти футов. Она прокатилась по песку, замораживая мошонку Ральфа своим холодом и погребая голову Кэролайн под пенистой шапкой. Когда волна отступила, Ральф издал крик ужаса, обратив взгляд к равнодушному синему небу. Отступающая волна за считанные секунды проделала то, на что радиации потребовался месяц, - она унесла волосы Кэролайн, сделав ее лысой. И нимб над ее головой, в том месте, из которого выходила "веревочка", стал выпирать бугром. "Нет, Кэролайн!" - завопил Ральф, разгребая песок еще быстрее.
Тот становился все более сырым и тяжелым. "Брось меня, - сказала Кэролайн. С каждым словом из ее рта вылетало черно-серое облачко. - Это опухоль мозга, она не операбельна, поэтому не трать время на эту часть сна. Какого черта, тернист и долог путь в Эдем, любимый, так что не трать себя по мелочам. Но тебе необходимо следить..." "Кэролайн, я не понимаю, о чем ты говоришь!"
Еще одна волна окатила Ральфа по пояс, снова скрывая голову Кэролайн из вида. Когда волна отступила, бугристое место на нимбе Кэролайн стало открываться. "Очень скоро ты все поймешь", - объявила Кэролайн, а затем опухоль на ее голове лопнула со звуком, подобным удару молотка по куску мяса. Кровавая дымка взметнулась в чистый, пахнущий морской солью воздух, и полчища черных жуков не больше таракана стали выползать из нее. Ральфу никогда не приходилось видеть ничего подобного - даже во сне это вызвало почти истерическое отвращение. Ему хотелось убежать прочь, оставив Кэролайн одну, но он застыл на месте, настолько пораженный происходящим, что не мог даже пошевелить пальцем, не то что подняться с колен.
Часть черных жуков снова забралась в Кэролайн через черную дыру ее кричащего рта, но большинство сбегало вниз по щекам и плечу на мокрый песок.
Они не сводили обвиняющих, злых зрачков с Ральфа. "Во всем виноват только ты, - казалось, говорили они. - Ты мог спасти ее, Ральф, если бы был лучше". "Кэролайн!" - крикнул Ральф. Он протянул к ней руки, затем отдернул, испугавшись черных жуков, которые по-прежнему струились из ее головы. А сзади в своем собственном маленьком "конверте" темноты сидела Розали, мрачно взирая на него с зажатой теперь в зубах потрепанной chapeau Шляпа (франц.) Мак-Говерна.
Один глаз Кэролайн выпал, скатившись на мокрый песок, словно комочек ежевичного желе. Жуки теперь вырывались из пустой глазницы. "Кэролайн! - кричал Ральф. - Кэролайн! Кэро..."
2
- ...лайн! Кэролайн! Кэр... Неожиданно, в момент осознание того, что сон закончился, Ральф упал.Полное осознание пришло уже на полу спальни. Ему удалось смягчить падение, вытянув руку вперед, - возможно, таким образом он избавил себя от сильнейшего удара головой, однако спровоцировал вспышку боли в левом боку под повязкой. И все же боль пересиливали чувство страха, отвращение, ужасная, болезненная тоска - но более всего переполняющая все его существо благодарность. Кошмар - без сомнения, самый ужасный сон из всех снившихся ему - кончился, и он снова пребывал в мире реальных вещей.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:13 | Сообщение # 62 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф снял полурасстегнутую пижамную куртку, проверил, не прошла ли кровь сквозь повязку, затем сел. Эти действия лишили его последних сил; мысль о том, чтобы подняться - даже для того, чтобы снова лечь в кровать, - сейчас была не выполнима. Возможно, немного позже, когда его замирающее в панике сердце немного успокоится. "Могут ли люди умереть от приснившегося кошмара?" - размышлял Ральф и в ответ услышал голос Джо Уайзера: "Конечно, могут, Ральф, хотя патологоанатомы, производящие вскрытие, в графе "Причина смерти" предпочитают писать "Самоубийство".
Дрожа от пережитого во сне, Ральф сидел на полу, обхватив колени правой рукой. Он ни капли не сомневался - некоторые сны обладают такой силой, что вполне могут и убить. Детали сновидения начинали размываться, но Ральф по-прежнему отлично помнил его конец: глухой звук, словно от удара молотком по толстому куску говядины, и отвратительные полчища жуков, выползающих из головы Кэролайн. Жуки были упитанными и шустрыми, а почему бы и нет? Они же объедались мозгом его умершей жены.
Ральф, издав полустон-полувсхлип, провел левой ладонью по лицу, чем вызвал еще одну вспышку боли в боку. Ладонь его стала липкой от пота.
За чем, говорила она, ему нужно следить? За ловушками человека в белом?
Нет, за следами, а не ловушками Игра слов: trap - ловушка, track - след (англ.).. За следами человека в белом, чем бы это ни было.
Говорила ли она что-то еще? Может, да, а может, и нет. Вспомнить точно он не мог, ну и что? Ради Бога, ведь все происходило во сне, во сне, а в отличие от фантастических толкований, предмета постоянного интереса всякого бульварного чтива, сны ничего не доказывают и не имеют никакого значения.
Когда человек засыпает, его мозг превращается в некое подобие крысы, рыскающей по закромам в большинстве своем бесполезных воспоминаний о событиях не столь отдаленных, выискивая не то, что могло бы оказаться действительно ценным и даже полезным, а лишь яркие, памятные эпизоды. И это складывается в причудливый коллаж, нередко поражающий воображение, но все-таки чаще всего смыслом напоминающий лепет Натали Дипно. Пригодилась и собака, даже потерявшейся панаме Билла нашлось местечко, но это не имело смысла... Разве что завтра на ночь он не станет принимать анальгетики, даже если будет казаться, что от боли отнимается рука. Скорее всего, именно таблетка обезболивающего стала причиной ночного кошмара. С трудом поднявшись, Ральф присел на край кровати. Волна дурноты прошла по нему дуновением парашютного шелка, и он закрыл глаза, ожидая, пока это пройдет.
На ощупь Ральф включил настольную лампу. Когда он открыл глаза, уголок спальни, освещенный теплым желтоватым светом, показался ему невероятно ярким и очень реальным.
Он взглянул на часы - хотя было только 1:48, Ральф почувствовал себя полностью проснувшимся и бодрым, несмотря на принятую таблетку. Он встал, медленно прошел в кухню, поставил чайник на газ. Затем прислонился к столу, потирая повязку на левом боку в попытке успокоить ноющую боль. Когда вода закипела, он залил кипятком пакетик "Слипитайм" Игра слов: sleepy time (англ.) - "время для сна" и сорт чая. - вот так шуточка, как раз для него, - затем с чашкой в руке прошел в гостиную. Усевшись в кресло, Ральф не стал включать лампу; ему хватало сияния уличных фонарей и мягкого света из спальни. "Ну что же, - сказал себе он. - Снова я здесь, первый ряд, центр.
Начинайте представление".
Ральф не мог сказать точно, сколько времени прошло, но постепенно ноющая боль в боку утихла, а чай из горячего стал еле теплым. Уловив боковым зрением какое-то движение, он повернул голову, ожидая увидеть Розали, но это была не собака. Двое мужчин вышли на веранду одного из домов на противоположной стороне Гаррис-авеню. Ральф не мог определить точное месторасположение и цвет дома - оранжевые фонари, предмет постоянных забот муниципалитета, давали много света, но мешали различать истинные цвета - впрочем, Ральф видел, что отделка сильно контрастирует с основным тоном.
Так на Гаррис-авеню был отделан только один дом, и принадлежал он Мэй
Лочер.
Двое мужчин, стоявших на веранде этого дома, были очень низкорослыми, не выше четырех футов. Казалось, их окружала зеленоватая аура. Их одинаковые белые халаты напоминали одеяния врачей в старых телесериалах.
Один из коротышек что-то держал в руке. Ральф прищурился. Он не мог понять, что это такое, но оно имело острый и голодный вид. Ральф не стал бы клясться на Библии, что это нож, но ему показалось, что такое вполне возможно. Да, это действительно мог быть нож.
Первой мыслью Ральфа было то, что эти мужчины смахивают на пришельцев, прилетевших на НЛО, какими их показывали в старых фильмах типа "Коммуны" или "Небесного огня". Вторая его мысль была о том, что он снова заснул, сидя в кресле, и даже не заметил этого. "Конечно, Ральф, - это еще одно доказательство того, что все происходящее с тобой вызвано нервным шоком и к тому же усугубилось приемом анальгетика".
Он не чувствовал ничего пугающего в двух фигурах, стоявших на веранде дома Мэй Лочер, за исключением длинного острого предмета в руках одного из них. Ральф считал, что даже видящий сны мозг не сможет выжать слишком много, созерцая двух лысоголовых приятелей-коротышек, облаченных в подобие белых туник. К тому же в их поведении не было ничего угрожающего ничего скрытного, ничего опасного. Они стояли на веранде так, словно имели полное право находиться здесь в самый темный и безмолвный ночной час. Мужчины стояли лицом друг к другу в позе, предполагающей, что это двое старинных приятелей ведут мирную беседу. Они казались существами мыслящими и разумными - вроде космических путешественников, которые, вероятнее всего, сначала скажут: "Мы пришли с миром", а потом похитят вас, вставят зонд в анус и станут наблюдать за реакцией землянина. "Хорошо хоть, что этот новый сон не бесконечно продолжающийся кошмар.
Тебе грешно жаловаться".
Нет, он не жаловался. Достаточно и одного падения на пол за ночь, благодарю покорно. И все же было во втором сновидении что-то, вызывающее беспокойство: оно казалось слишком уж реальным, в отличие от сна о Кэролайн.
В конце концов, Ральф находился в своей гостиной, а не на странном пляже, никогда не виденном им раньше. Он сидел в том же кресле, в котором сиживал все ночи напролет, держа в левой руке чашку с остывшим чаем, а правую поднося к носу, как "проделывал это в данный момент, ощущая слабый аромат туалетного мыла... "Ирландская весна", этот сорт ему нравился больше всего... Ральф приложил руку к левому боку и нажал на повязку.
Немедленно возникла сильная боль... Но двое лысоголовых коротышек остались на том же месте - на веранде дома Мэй Лочер. "Неважно, что ты думаешь о своих ощущениях, Ральф. Это не может не иметь значения, потому что..."
- Черт побери! - хрипло крикнул Ральф. Встав с кресла, он поставил чашку на журнальный столик. Чай пролился на телевизионную программку. - Черт побери, это не сон!
3
Он поспешил в кухню, незастегнутая пижама распахнулась, старые шлепанцы хлопали по полу, бок, раненный Чарли Пикерингом, посылал горячие сигналы боли. Схватив стул, Ральф потащил его в маленькую прихожую. Там был встроенный шкаф. Ральф включил свет, распахнул дверцы и поставил стул так, чтобы можно было дотянуться до верхней полки, затем вскарабкался на него.
Полка служила хранилищем для массы забытых вещей, большинство из которых принадлежало Кэролайн. Это были маленькие вещички, часто просто лоскутки, но одного взгляда на них было достаточно, чтобы отбросить последнюю слабую надежду, что все это сон. Здесь лежал древний пакетик "MM's" - тайного пристрастия Кэролайн. Там же находилось и кружевное сердечко; туфля-лодочка со сломанным каблуком, оставшаяся без пары; альбом с фотографиями. Эти вещи причиняли еще большую боль, чем ножевая рана в боку, но у Ральфа не было выбора.
Он подался вперед, опираясь для равновесия левой рукой на пыльную верхнюю полку, а правой роясь в этом хламе, моля Бога, чтобы стул под ним не пошатнулся. Рана болела невыносимо, и Ральф понимал, что она снова начнет кровоточить, если он не прекратит заниматься эквилибристикой, но... "Я уверен, что он где-то здесь... Ну... Почти уверен..."
Он отодвинул в сторону коробку рыболовных крючков. За ними стопкой лежали старые журналы. На обложке верхнего красовался Энди Уильямс
Популярный эстрадный певец. Ребром ладони Ральф отодвинул журналы, подняв в воздух облачко пыли. Старый пакетик "MМ's" упал на пол и раскрылся, разбрызгивая разноцветные драже. Ральф подался вперед еще больше, теперь почти став на цыпочки. Он считал это только своим предположением, но ему казалось, что он чувствует, как стул готов в любую минуту, словно взбесившийся скакун, сбросить его.
Не успела эта мысль мелькнуть у него в голове, как стул, скрипнув, действительно стал медленно крениться назад. Но Ральф не обращал на это внимания, равно как и на ноющую боль в боку, и на внутренний голос, убеждающий его остановиться, - ведь он же спит наяву. Именно так, как утверждает Холл в своей книге, все и происходит со многими людьми, страдающими бессонницей. И хотя эти маленькие приятели на противоположной стороне улицы лишь плод его измученного бессонницей воображения, может быть, он действительно стоит на медленно кренящемся стуле, рискуя получить перелом шейки бедра? А что тогда он объяснит любопытному хирургу, жаждущему подробностей?..
Ворча, Ральф оттолкнул в сторону коробку, из которой, словно остроконечный перископ, наполовину высунулась рождественская звезда (при этом на пол полетела сиротливая туфелька-лодочка), и в дальнем левом углу увидел то, что искал: еще одну коробку, в которой хранился старый бинокль.
Ральф соскочил на пол как раз в тот момент, когда стул уже готов был окончательно опрокинуться, передвинул его поближе, снова взобрался на него, но все равно не смог дотянуться до дальнего левого угла. Тогда он удочкой для форели, бесполезно пролежавшей здесь столько лет, выловил коробку со второй попытки. Подтащив коробку поближе, Ральф ухватил ее и слез со стула, наступив на упавшую туфельку. Стопа болезненно подвернулась.
Ральф пошатнулся, раскинув руки в стороны, но ему удалось сохранить равновесие.
Однако уже направляясь в гостиную, он почувствовал липкую теплоту под повязкой. Значит, он все-таки разбередил рану. Превосходно.
Просто великолепная ночь chez У Робертса (франц.). Робертс...
Кстати, как давно он отошел от окна? Казалось, прошло очень много времени,
Ральф был уверен, что врачей-коротышек и след простыл. Когда он подойдет к окну, улица будет пустынна и... Он замер, футляр бинокля свисал на ремне, отбрасывая длинную, колеблющуюся тень на пол, залитый, словно причудливо застывшим слоем краски, оранжевым сиянием уличных фонарей.
Лысоголовые доктора-коротышки? Кажется, только что он думал о них?
Да, конечно, потому что именно так они называют их - люди, утверждающие, что были похищены ими... Подвергнуты медицинским экспериментам... В некоторых случаях даже прооперированы. Это были врачи из космоса, проктологи из далекого далека. Но дело не только в этом. Более важно то... "Именно эту фразу произнес Эд, - подумал Ральф. - И именно в тот вечер, когда он, позвонив, предупредил, чтобы я не вмешивался в его дела.
Он сказал, что доктор сообщил ему о Кровавом Царе, Центурионах и обо всем остальном", - Да, - прошептал Ральф. У него мороз пошел по коже. - Да, именно так он и сказал: "Доктор сообщил мне. Маленький лысоголовый доктор".Ральф подошел к окну. Незнакомцы переместились с веранды Мэй Лочер на подъездную дорожку, пока он занимался ловлей бинокля. Они стояли прямо под одним из тех проклятых оранжевых фонарей. Ощущение, что Гаррисавеню напоминает пустую сцену, оставленную актерами после вечернего спектакля, вернулось со странной, непреодолимой силой... Но в другом значении.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:13 | Сообщение # 63 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Во-первых, сцена больше не пустовала. Зловещая, затянувшаяся далеко за полночь пьеса разыгрывалась в том месте, которое два странных создания, стоявших внизу, вне всякого сомнения считали опустевшие театром. "Как бы они поступили, узнав, что один зритель все-таки есть? - подумал
Ральф. - Что бы они сделали со мной?"
Теперь лысоголовые докторишки изображали людей, почти достигших согласия. В это мгновение они вовсе не казались врачами, даже невзирая на белые халаты, - они напоминали рабочих после окончания смены на фабрике.
Эти два парня - вне всякого сомнения, приятели - остановились на пару минут возле проходной, желая обмозговать дельце столь неотложное, что не могло быть и речи о том, чтобы дойти до ближайшего бара. Еще пара фраз, и они ударят по рукам.
Ральф поднес бинокль к глазам, попробовал навести резкость, потом понял, что забыл снять колпачки с линз. Он снял их и снова поднял бинокль.
На этот раз две фигуры, стоящие под фонарем, словно прыгнули в его поле зрения, увеличенные и великолепно освещенные, но расплывчатые.
Ральф повернул колесико настройки, и двое мужчин мгновенно попали в фокус.
Дыхание замерло у Ральфа в груди.
Видение было чрезвычайно кратким; не прошло и трех секунд, как один из мужчин (если они вообще были таковыми), кивнув, похлопал собеседника по спине. Затем оба отвернулись, предоставляя Ральфу возможность смотреть на свои лысые головы и облаченные в белое спины. Самое большее три секунды, но и за такой короткий промежуток времени Ральф увидел вполне достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке.
Он решил отыскать бинокль по двум причинам, и обе они были обусловлены его нежеланием поверить, что это сон. Во-первых, Ральф хотел быть уверенным, что сможет опознать этих двоих, если возникнет такая необходимость.
Во-вторых (эта причина была не столь доступна его разуму, но не менее важна), он хотел развеять неприятную мысль от неожиданной встречи третьего вида.
Но пара секунд наблюдения в бинокль лишь подтвердила опасения Ральфа.
Доктора-коротышки, казалось, не имели характерных черт. У них были лица
- глаза, носы, рты, - но казались они такими же взаимозаменяемыми, как и хромированная отделка автомобилей одной марки и модели. Маловероятно, но пришельцы могли оказаться и двойняшками. Скорее, однако, они напоминали манекенов, с которых на ночь сняли парики, их полнейшее подобие было результатом не генетики, а массового производства.
Единственной характерной чертой, которую Ральф подметил и мог назвать, была сверхъестественная гладкость их кожи - ни у одного не было сколько-нибудь заметной морщинки или складки. Никаких родинок, прыщиков или шрамов, однако Ральф считал, что, даже глядя в бинокль, можно пропустить такие детали. Кроме гладкости кожи и удивительного отсутствия складок и морщин, все остальное могло оказаться его субъективным мнением. К тому же у него было так мало времени! Не возись он слишком долго со стулом, поисками и прочей ерундой, сними он сразу колпачки с линз, возможно, он был бы избавлен от охватившего его сейчас беспокойства. "Они словно набросок, - подумал Ральф за секунду до того, как мужчины повернулись к нему спиной. - Думаю, именно это и тревожит меня.
Не идентичные лысые головы, не абсолютно одинаковые халаты и даже не отсутствие морщин. Именно то, что их лица напоминают набросок: глаза - просто кружочки, маленькие розовые уши-завитки, рты - пара быстрых, слегка небрежных мазков бледно-розовой акварелью. Они не похожи ни на людей, ни на пришельцев; скорее, они смахивают на поспешно сделанных представителей...
Сам не знаю чего".
Но в одном Ральф был точно уверен: доктора N1 и доктора N2 окружали яркие ауры - обе золотисто-зеленые, с насыщенными красно-оранжевыми вспышками, напоминавшими искры костра. Такие ауры говорили Ральфу о силе и жизненной энергии, полностью отсутствующих, однако, в их невыразительных лицах. "Лица? Не уверен, что я смогу снова их узнать, даже если мне приставят пистолет к виску. Они как будто специально созданы такими, чтобы их сразу же забыть. Если они по-прежнему будут лысыми - тогда пожалуйста. Но если на них надеть парики, к тому же посадить так, чтобы не сразу определить их рост...
Возможно, отсутствие морщин сможет помочь... А может, и нет.
Однако ауры... Эти золотисто-зеленые ауры с красными искрами... Их я утаю где угодно. Но что-то с ними не так. Что же именно?"
Ответ появился так же внезапно и легко, как и изображение обоих созданий, когда он убрал колпачки с линз. Да, маленьких докторов окутывала пелена сверкающих аур... Но ни у одного из них не было "веревочки", выходящей из макушки.
Легкой походкой они пошли по Гаррис-авеню в направлении Строуфордпарка, словно парочка закадычных друзей во время воскресной прогулки.
Они уже выходили из пятна яркого света, отбрасываемого фонарем перед домом Мэй Лочер, но Ральф успел разглядеть предмет в правой руке доктора N1.
Нет, это не был нож, как он предполагал, и все же это не был предмет, который с удовольствием видишь в руках незнакомца глухой ночью.
Это были ножницы.
4
Снова к Ральфу вернулось ощущение, будто его неустанно подталкивают к пасти туннеля, только теперь этому сопутствовала паника, потому что, по всей видимости, последний сильный толчок был предпринят во время ночного кошмара, когда ему снилась покойная жена. Что-то внутри него хотело сжаться и кричать от ужаса, и Ральф понял, что если он не успокоит это нечто немедленно, то действительно закричит. Закрыв глаза, он стал глубоко дышать, с каждым вдохом пытаясь вызвать образ еды: помидора, картофеля, мороженого, брюссельской капусты. Доктор Джамаль научил Кэролайн этой простейшей технике расслабления, часто это помогало ей уменьшить или вовсе снять сильнейшие головные боли - даже в последние шесть недель, когда опухоль совершенно вырвалась из-под контроля, эта методика иногда срабатывала, а теперь вот она помогла Ральфу справиться с паникой.
Сердцебиение успокоилось, и ощущение, что ему просто необходимо закричать, начало проходить.
Продолжая делать глубокие вдохи и думать (яблоко, груша, кусочек лимонного пирога) о еде, Ральф аккуратно надел колпачки на линзы бинокля.
Руки у него еще дрожали, но он уже мог управлять их движениями. Зачехлив бинокль, Ральф поднял левую руку и взглянул на повязку. Алое пятно в центре размером с таблетку аспирина, кажется, не собиралось увеличиваться. Хорошо. "Ничего хорошего, Ральф".
Довольно справедливо, однако это утверждение не могло помочь решить сразу, что именно произошло и как поступать дальше. Первый разумный шаг - отложить анализ сна о Кэролайн на потом, а сейчас определить, что же происходит на самом деле.
- Я бодрствовал с тех пор, как упал на пол, - сообщил Ральф пустой комнате. - Я уверен в этом, как и в том, что видел этих двоих.
Да. Он действительно видел незнакомцев, окружающую их золотисто-зеленую ауру. И в этом он был не одинок; Эд Дипно тоже видел по крайней мере хотя бы одного из них. Ральф мог бы спорить на ферму, будь она у него.
Однако ему не стало легче от того, что он и избивающий жену параноик видели одних и тех же лысоголовых парней. "И ауры, Ральф, - разве Эд не говорил что-то и о них?"
Вообще-то Эд не использовал именно это слово, но Ральф был уверен, что
Дипно заговаривал об аурах по крайней мере дважды. "Ральф, иногда весь мир полон красок". Это было в августе, незадолго до того, как Джон Лейдекер арестовал Эда за избиение жены. Затем, почти месяц спустя, когда он позвонил
Ральфу по телефону: "Ты все еще видишь краски?"
Сначала краски, потом врачи-коротышки; несомненно, вскоре за всем этим пожалует и сам Кровавый Царь. Но даже если не принимать все это во внимание, как же ему следует расценивать увиденное?
Ответ пришел неожиданным, приятным всплеском ясности. В итоге речь должна идти не о здравости его ума, не об аурах или лысоголовых, а о МэйЛочер. Ведь он только что видел, как двое незнакомцев под покровом ночи вышли из дома Мэй Лочер... И один из них нес в руке предмет, который можно использовать в качестве оружия.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:14 | Сообщение # 64 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф подошел к телефону, снял трубку и набрал 911.
5
- Полицейский Хоген, - представился женский голос. - Чем могу помочь? -
Своим вниманием и быстрыми действиями, - живо ответил Ральф.
Маска расплывчатой нерешительности, которую он частенько надевал начиная с середины лета, ушла; сидя подчеркнуто прямо в кресле с телефоном на коленях, Ральф выглядел не на семьдесят, а на здоровые и действенные пятьдесят пять. - Вы можете спасти жизнь женщине.
- Сэр, не будете ли вы столь любезны назвать нам свое имя и...
- Не прерывайте меня, пожалуйста, полицейский Хоген, - твердо сказал мужчина, еще недавно бывший не в состоянии помнить последние две цифры телефонного номера кинотеатра. - Я проснулся, больше заснуть не мог и поэтому решил немного посидеть. Окна моей гостиной выходят на Гаррисавеню.
Я только что видел... Ральф замолчал, думая не о том, что он видел, а о том, как сказать полицейскому Хоген об увиденном. Ответ пришел с той же легкостью и быстротой, как и решение набрать номер 911.
- Я видел двух мужчин, выходящих из дома по соседству с магазином "Красное яблоко". Дом принадлежит женщине по имени Мэй Лочер. Л-О-Ч-ЕР, первая буква "л", Лексингтон. Миссис Лочер серьезно больна. И я никогда прежде не видел этих двоих. - Ральф снова замолчал, но на этот раз сделал это осознанно, желая добиться максимального эффекта. - У одного из них в руках были ножницы.
- Точный адрес? - спросила Хоген. Она говорила довольно спокойно, но
Ральф уловил тревожные нотки в ее голосе.
- Не знаю, - ответил он. - Найдете в телефонном справочнике или объясните полицейским, что искать следует желтый дом с розовой отделкой в полуквартале от "Красного яблока". Возможно, им придется воспользоваться фонариком, потому что эти оранжевые уличные фонари искажают цвета, но они, несомненно, без труда найдут дом.
- Да, сэр, но мне все же необходимо записать ваше имя и номер теле...
Ральф положил трубку. С минуту он смотрел на телефон, ожидая, что тот зазвонит. Когда этого не произошло, он решил, что у полиции Дерри нет системы определения номера, как в детективных фильмах, или просто такая система не была включена. Хорошо. Правда, это не решало проблему того, что он скажет или сделает, если полицейские обнаружат Мэй Лочер расчлененной, но позволяло ему выиграть время на обдумывание.
Внизу простиралась Гаррис-авеню, пустынная и безмолвная, залитая мощным светом уличных фонарей, выстроившихся в ряд по обе стороны и исчезавших вдали. Спектакль - короткий, но наполненный драматическими событиями - окончен. Сцена снова опустела. Она... Нет, не совсем опустела. Появилась ковыляющая Розали. Выцветший платок развевался вокруг ее шеи. Сегодня была не среда, поэтому на улице не стояли контейнеры с мусором, выставленные для инспекции Розали, и собака быстро проковыляла дальше, пока не приблизилась к дому Мэй Лочер. Здесь она остановилась, опустив морду (глядя на ее вытянутую, довольно симпатичную мордочку, Ральф подумал, что в родословной
Розали несомненно были и колли).
Там что-то поблескивало.
Ральф снова вытащил бинокль и направил его на Розали. При этом мысли его вновь вернулись к десятому сентября - на этот раз к встрече с Биллом и
Луизой у входа в Строуфорд-парк. Он вспомнил, как Билл, обняв Луизу за талию, повел ее по улице: они напомнили Ральфу Фреда Астера и Джинджер
Роджерс. Но больше всего ему вспоминались спектральные следы, остававшиеся после них на асфальте. Серые принадлежали Луизе, оливково-зеленые -Биллу.
В те старые добрые времена, когда Ральф еще не был удостоен внимания
Чарли Пикеринга и понятия не имел о лысоголовых врачах-коротышках, он посчитал это галлюцинацией.
Розали обнюхивала такой же спектральный след. Он был того же золотисто-зеленого цвета, что и ауры доктора N1 и доктора N2. Ральф медленно отвел бинокль в сторону и увидел еще следы. Две дорожки следов, тянущихся по тротуару в направлении парка. Они тускнели - он видел, как они тают прямо на глазах, - но они все же были.
Ральф снова навел бинокль на Розали, внезапно почувствовав жалость к бродяжке... А почему бы и нет? Если бы ему понадобилось окончательное доказательство того, что он действительно видит то, что прежде принимал за игру больного воображения, Розали могла помочь ему в этом. "Будь малышка Натали здесь, она тоже увидела бы их", - подумал Ральф...
И тут все его сомнения попытались занять свои прежние позиции.
Увидела ли бы она? На самом деле? Он считал, что видел, как Натали ухватилась за полоски энергии, оставленные его пальцами, как она смотрела на зеленый дымок, поднимающийся от цветов, но мог ли он быть уверен в этом?
Кто может наверняка сказать, на что именно смотрит маленький ребенок и что он хватает ручонками? "Но Розали... Посмотри, вот она, прямо перед тобой".
Здесь проблематичным было то, что Ральф не видел следов, пока Розали не начала принюхиваться к тротуару.
Возможно, она всего лишь выискивала объедки, а то, что он видел, выдумка его усталого, измученного бессонницей разума... Как и сами лысоголовые.
Розали брела по тротуару, опустив морду вниз и медленно размахивая хвостом. Она шла по следам - то доктора N1, то доктора N2 и снова доктора
N1. "А теперь, не объяснишь ли ты, Ральф, за чем следует эта старая бродяжка? Ты считаешь возможным, что собака взяла след галлюцинации? Это не плод твоего воображения; это следы. Настоящие следы. Следы мужчин в белом, за которыми Кэролайн просила тебя проследить".
- Однако это безумие! - сказал он сам себе. - Полнейший абсурд!
Но так ли это? Сновидение могло оказаться чем-то более значительным, или просто сновидением. Если существовала такая вещь, как гиперреальность (а теперь Ральф мог присягнуть в этом), значит, вещественно и предсказание.
Или призрак, приходящий во сне и предсказывающий будущее. Кто знает? Во всяком случае, он испытывал ощущение, будто в стене реальности приоткрылась дверь... И через нее влетали всякие непрошеные вещи.
Теперь Ральф был уверен: следы на самом деле существовали. Он видел их,
Розали ощущала их запах, и с этим ничего нельзя было поделать. За последние полгода преждевременного пробуждения Ральф открыл для себя массу интересных, необычных вещей, и одной из них было то, что способность homo sapiens к самообману снижалась почти до минимума между тремя и шестью часами утра, а сейчас... Ральф посмотрел на часы. Половина четвертого. Вот так.
В бинокль он снова видел, что Розали по-прежнему идет по следам лысоголовых коротышек. Пройди сейчас кто-нибудь по Гаррис-авеню - хотя вряд ли, учитывая время, - он ничего не увидит, кроме облезлой бродячей собаки, бесцельно принюхивающейся к тротуару. Но Ральф видел, к чему принюхивается
Розали, и наконец-то позволил себе поверить своим глазам. Возможно, он нарушит это соизволение с первыми лучами солнца, но в настоящий момент Ральф знал, на что он смотрит.
Внезапно Розали подняла голову и навострила уши. На мгновение она застыла. Затем, за секунду до того, как фары автомобиля, приближающегося к перекрестку Гаррис-авеню и Уитчхэм-стрит, осветили улицу, она исчезла тем же путем, что и пришла, пустившись наутек неуклюжей увечной рысью, и Ральфу стало жаль собаку. Если хорошенько подумать, то кем была Розали, как не еще одной Старой Клячей Гаррис-авеню, только вот она не могла утешиться рюмочкой джина или партией в покер с себе подобными. Она растворилась в темноте как раз вовремя - на Гаррис-авеню медленно въезжала полицейская машина. Сирена была выключена, зато работала мигалка, окрашивающая спящие дома этой частиГаррис-авеню всплесками красного и синего цветов. Ральф отложил бинокль в сторону и подался вперед в своем кресле, внимательно наблюдая за происходящим. Сердце часто билось в груди, отдаваясь в висках.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:14 | Сообщение # 65 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Патрульная машина поползла еще медленнее, миновав "Красное яблоко".
Включился прожектор, луч света заскользил по фронтонам спящих домов.
Когда прожектор осветил номер дома Мэй Лочер (86, Ральфу даже не пришлось напрягаться, чтобы увидеть номер), зажглись задние огни, и машина остановилась.
Двое полицейских в форме вышли из машины и направились по подъездной дорожке к дому, не обращая внимания на мужчину, наблюдающего за ними через темное окно второго этажа дома на противоположной стороне, равно как и на бледнеющие золотисто-зеленые отпечатки следов, по которым они шагали. Они остановились - видимо, совещались, - и Ральф приложил бинокль к глазам. Он был почти уверен, что полицейский помоложе тот же самый человек, который вместе с Джоном Лейдекером арестовывал Эда. Кнолл? Так ли его звали?
- Нет, - пробормотал Ральф. - Нет. Крис Нелл. Или, может быть, Джесс
Нелл.
Очевидно, Нелл и его напарник обсуждали что-то серьезное - конечно, намного более серьезную проблему, чем та, которую обговаривали лысоголовые перед своим уходом. Обсуждение закончилось тем, что полицейские вытащили оружие и поднялись - Нелл первым - на веранду дома Мэй Лочер. Нелл нажал кнопку звонка, подождал, затем нажал еще раз - подольше, секунд пять. Они подождали еще, затем и второй полицейский, обойдя Нелла, нажал на кнопку. "Возможно, ему лучше известно Тайное Искусство Нажатия Звонка", - подумал
Ральф.
Пусть так, но на этот раз техника подвела. Никто не открыл им, и Ральфа это не удивило. Даже если не брать в расчет странных лысоголовых с ножницами, он сомневался, что Мэй Лочер вообще вставала с постели. "Но если она прикована к своему ложу, значит, у нее есть компаньон, некто, подающий еду, ухаживающий за ней и так далее..."
Крис Нелл - или, возможно, его звали Джесс - снова подошел к двери.
Теперь, оставив звонок в покое, он использовал старую бах-бах-бах-откройте-именем-закона технику. Стуча кулаком левой руки, в правой он по-прежнему держал пистолет, прижав его к штанине форменных брюк.
Ужасное видение, столь же яркое и убедительное, как и наблюдаемые им ауры, вспыхнуло в голове Ральфа. Он увидел лежащую в постели женщину с пластиковой кислородной маской, прикрывающей нос и рот. Над маской выпученные, остекленевшие глаза. А внизу горло, открытое в широкой, рваной ухмылке. Постельное белье и ночная сорочка женщины залиты кровью.
Неподалеку на полу лицом вниз лежал труп еще одной женщины компаньонки.
На розовом ночном халате ее не менее полудюжины колотых ран, нанесенных острыми ножницами доктора N1. И Ральф знал, что если распахнуть ночной халат и посмотреть повнимательнее, то сразу станет ясно, что эти напоминают его собственную.
Ральф попытался отогнать ужасное видение. Но оно не уходило. Он почувствовал тупую боль в ладонях и заметил, как сильно сжаты его кулаки; ногти впились в ладонь. Усилием воли Ральф разжал кулаки и положил руки на колени. Теперь его внутреннее око видело, что женщина в розовом халате слегка шевелится - она еще жива. Но, скорее всего, это продлится недолго.
Почти наверняка она не дотянет до того момента, когда эти два олуха решатся на что-нибудь более продуктивное, чем топтание на веранде и поочередный стук в дверь.
- Давайте же, ребята! - сказал Ральф, сжимая колени. - Действуйте! "Ты знаешь, что все виденное тобой происходит только у тебя в голове, ведь так?
- задался Ральф нелегким вопросом. - Я хочу сказать, что, может быть, там и лежат две мертвые женщины, такое вполне возможно, но ты не знаешь этого наверняка, не так ли? Это ведь не то же самое, что ауры или следы..."
Нет, он знал - это не походило на ауры или следы. Но он знал также - никто не ответит и не откроет дверь дома номер 86 по Гаррис-авеню, что не сулило ничего хорошего однокласснице Билла Мак-Говерна по школе в Кардвилле.
То, что на ножницах доктора N1 он не заметил крови, еще ничего не доказывало. Во-первых, он смотрел в бинокль, к тому же лысоголовый мог вытереть свое оружие перед уходом из дома. Не успела мелькнуть эта мысль, как воображение Ральфа добавило окровавленное полотенце, лежащее рядом с мертвой компаньонкой в розовом халате.
- Ну, шевелитесь же, вы оба! - тихо крикнул Ральф. - Боже милосердный, вы что, собираетесь простоять здесь всю ночь!
Гаррис-авеню опять осветили фары. Вновь прибывшим оказался ничем не примечательный "форд-седан" со включенной сине-красной мигалкой.
Мужчина, вышедший из машины, был в гражданском - серая поплиновая ветровка, синяя вязаная шапочка. Ральф моментально воспылал надеждой, что прибывший окажется Джоном Лейдекером, хотя тот и сказал ему, что не появится в городе до полудня. Бинокль не понадобился, чтобы убедиться в тщетности надежд Ральфа. Этот мужчина был намного стройнее, к тому же с темными усами.
Полицейский N2 спустился на дорожку, чтобы встретить его, в то время как Крис-или-Джесс Нелл заходил за угол дома Мэй Лочер.
Последовала одна из пауз, столь убедительно обыгрываемых в кино.
Коп N2 спрятал пистолет в кобуру. Он и вновь прибывший детектив остановились около веранды дома Мэй Лочер, очевидно, беседуя и время от времени бросая взгляды на запертую дверь. Пару раз полицейский в форме порывался пойти вслед за Неллом. Детектив удерживал его. Они продолжали обмениваться мнениями. Ральф застонал от ярости.
Секунды ползли невероятно медленно, а затем все произошло мгновенно, в той смятенной, непоследовательной, с накладками манере, в какой, казалось, только и развиваются все экстренные ситуации. Прибыла еще одна патрульная машина (особняк миссис Лочер и соседние дома теперь купались в соперничающих между собой по яркости красно-синих вспышках). Вышедшие из машины еще двое полицейских в форме, открыв багажник, извлекли оттуда громоздкое приспособление, сильно смахивающее на переносное орудие пыток.
Ральф решил назвать эту хитроумную вещичку Тисками Жизни.
Когда вновь прибывшая сладкая парочка потащила Тиски Жизни через тротуар, двери соседнего дома распахнулись, и чета Эберли - Стэн и Георгина
- вышли на свою веранду. Их ночные одеяния стилем и цветом удивительно гармонировали с обликом взъерошенных супругов, седые волосы Стэна стояли торчком, чем вызвали неприятные воспоминания о Чарли Пикеринге. Ральф поднял бинокль, окинул взором их удивленные, возбужденные лица, затем вновь опустил бинокль на колени.
Следующим появившимся средством передвижения оказалась карета скорой помощи городской больницы Дерри. Как и у ранее прибывших полицейских машин, сирена ее была отключена, учитывая поздний час, но мигалка на крыше бешено вращалась, посылая во все стороны красные вспышки. Разворачивающиеся на противоположной стороне улицы события напоминали Ральфу сцены из фильма о столь любимом им Грязном Гарри, только в немом варианте.
Двое копов опустили Тиски Жизни на лужайку. Детектив в ветровке и вязаной шапочке повернулся к ним, подняв руки в жесте "И что же вы собираетесь делать этой штуковиной? Выбить дверь?" В то же мгновение из-за дома появился Нелл. Он шел, качая головой.
Детектив в шапочке резко повернулся, прошмыгнул мимо Нелла и его напарника, взбежал по ступенькам и отработанным ударом ноги распахнул входную дверь дома Мэй Лочер. Он расстегнул куртку - возможно, чтобы легче было достать оружие, - а затем, не оглядываясь, вошел внутрь.
Ральфу захотелось зааплодировать этому человеку.
Нелл и его партнер неуверенно переглянулись, затем проследовали в дом.
Ральф еще больше подался вперед в своем кресле, теперь он находился от окна так близко, что от его дыхания запотело стекло. Из "скорой помощи" вышли трое мужчин, их белые одежды в свете фонарей казались оранжевыми. Один открыл заднюю дверцу машины, а затем они просто стояли, засунув руки в карманы, ожидая, не понадобится ли их помощь. Двое полицейских, воздвигавших
Тиски Жизни в центре лужайки миссис Лочер, переглянулись, пожав плечами, подняли свое приспособление и понесли назад.
В том месте, где они опустили эту штуковину, трава осталась примятой. "Только бы с ней все было хорошо, - подумал Ральф. - Только бы с ней - и с той, что находилась рядом в доме, - все было хорошо".
В дверях появился детектив, и сердце Ральфа упало, когда тот жестом подозвал мужчин, стоявших позади машины скорой помощи. Двое из них взяли носилки, третий остался стоять на месте. Мужчины с носилками бесшумно направились к дому, но не бегом, а когда санитар, оставшийся возле машины, достал пачку сигарет и закурил, Ральф понял - внезапно, абсолютно и без всяких сомнений, - что Мэй Лочер мертва.6
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:15 | Сообщение # 66 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Стэн и Георгина Эберли подошли к низкой живой изгороди, отделяющей их дворик от лужайки миссис Лочер. Там они и стояли, обняв друг друга за талию, похожие на близнецов Боббси, только постаревших, пополневших и испуганных.
Выходили и другие соседи, то ли разбуженные молчаливыми бликами мигалок, то ли потому, что телефонная связь на этом небольшом отрезке
Гаррис-авеню уже превратилась в горячую линию. Большинство высыпавших на улицу были стары ("У нас золотой век", - любил говаривать Билл Мак-Говерн...
Как всегда, конечно, иронично приподнимая бровь) - мужчины и женщины, чей отдых так хрупок и чуток. Ральф неожиданно осознал, что Эд, Элен и малютка
Натали были самыми молодыми обитателями их округи... А теперь вот Дипно здесь больше не живут. "Я могу спуститься вниз, - подумал Ральф. - Я хорошо впишусь, просто еще один из золотого века Билла".
Но он не мог. Его ноги словно свинцом налились, и Ральф был вполне уверен, что, встань он сейчас, тотчас же грудой костей рухнет на пол.
Поэтому он остался в роли наблюдателя, следя через окно за разворачивающейся перед ним пьесой на сцене, обычно пустовавшей в это время суток... Исключая редкие появления Розали. Это была его пьеса, он стал ее автором благодаря одному-единственному анонимному телефонному звонку. Вновь появились санитары с носилками, на этот раз они двигались медленнее, потому что на носилках лежала накрытая простыней фигура. Тревожные красно-синие блики мигалок скользили по простыне, по очертаниями ног, бедер, рук, шеи, головы.
Ральф, казалось, снова погрузился в сон. Под простыней он увидел свою жену - не Мэй Лочер, а Кэролайн Робертс, в любой момент голова ее могла расколоться, и черные жуки, те, которые разжирели, питаясь больными клетками ее мозга, начнут выбираться наружу.
То, что вырвалось у него из груди, не поддавалось определению - это были невыразимые звуки печали и ярости, ужаса и усталости. Он долго сидел в такой позе, желая только одного - вообще никогда ничего не видеть - и слепо надеясь, что даже если и существует тот неведомый туннель, ему вовсе не обязательно входить туда. Ауры таинственны и красивы, но красота всех их вместе взятых не могла перевесить даже одно-единственное мгновение того кошмарного сна, в котором он увидел свою жену, закопанную по подбородок в песок, их красота не могла затмить ужас мучительных часов бодрствования по ночам или страх от вида покрытой простыней фигуры.
Он не просто жаждал финала этого спектакля; сидя в кресле, прижав подушечки пальцев к векам закрытых глаз, он желал, чтобы все закончилось - все, все, все. Впервые за двадцать пять тысяч дней своей жизни он желал умереть.
Глава девятая
1
На стене тесного квадратного помещения, служившего кабинетом инспектору
Джону Лейдекеру, висел дешевый плакат. Когда-то он изображал слоника Дэмбо с огромными ушами. Теперь же голову Дэмбо закрывала увеличенная фотография, с которой смотрела Сьюзен Дэй. Рот и подбородок были аккуратно вырезаны, оставляя видным хобот слона.
- Прелестно, - иронично заметил Ральф.
Лейдекер рассмеялся:
- Политически не слишком верно, как вы считаете?
- Мягко сказано, - ответил Ральф, размышляя, что сделала бы с таким плакатом Кэролайн, как поступила бы она в данном случае. Было без четверти два пополудни; понедельник выдался холодным. Ральф и Лейдекер только что из здания окружного суда, где Ральф сделал заявление по поводу вчерашнего инцидента с Чарли Пике-рингом. Вопросы Ральфу задавал помощник окружного прокурора, выглядевший так, будто бритва понадобится ему не ранее чем через год-два.
Лейдекер сдержал свое первое обещание - он составил Ральфу компанию, молча просидев в углу кабинета помощника окружного прокурора. Но второе его обещание - угостить Ральфа кофе - оказалось, скорее, стилистическим приемом
- ужасного вида варево из автомата, установленного в углу захламленной комнаты дежурных на втором этаже. Ральф сделал осторожный глоток и приободрился, поняв, что вкус этого пойла немного лучше, чем его вид.
- Сахар? Сливки? - спросил Лейдекер. - Или пистолет?
Ральф улыбнулся и покачал головой:
- Отлично... Хотя вряд ли можно полагаться на мой вкус. Прошлым летом я перешел на две чашечки в день, и теперь мне кажется вкусным любой кофе.
- То же самое у меня с сигаретами - чем меньше я курю, тем лучше они мне кажутся. Запретный плод сладок. - Лейдекер извлек из кармана коробочку с зубочистками, достал одну и зажал губами. Затем, поставив свою чашку с кофе на терминал компьютера, подошел к плакату с Дэмбо и стал вытаскивать кнопки.
- Не стоит делать этого из-за меня, - произнес Ральф. - Это же ваш кабинет.
- Ошибаетесь. - Лейдекер отклеил аккуратно вырезанную фотографию Сьюзен
Дэй с плаката и, смяв ее, выбросил в корзину. Затем стал сворачивать и сам плакат.
- Да? Тогда почему на дверях табличка с вашим именем?
- Имя мое, но кабинет принадлежит вам и вашим коллегам-налогоплательщикам, Ральф. А также любому репортеру, который забредет сюда с камерой, и если плакат попадет в программу теленовостей, мне придется туговато. Я забыл его снять еще в пятницу вечером, а отсутствовал я почти весь уик-энд - очень редкий случай в моей практике, должен вам заметить. - Я понял, что не вы повесили его. - Ральф убрал какие-то бумаги со стула и присел.
- Конечно, не я. Неизвестные доброхоты устроили для меня что-то вроде вечеринки в пятницу. Полный набор с пирогом, мороженым и сюрпризом.
- Лейдекер, порывшись в столе, нашел резиновое колечко, надел его на плакат и, весело подмигнув Ральфу, бросил трубочку в корзину. - Мне презентовали набор трусиков с вырезанной промежностью, баллончик для вагинальных спринцеваний с ароматом клубники, подборку антиабортной сыворотки, выпускаемой "Друзьями жизни" - в нее входит и книжка комиксов под названием "Нежелательная беременность Денизы", - и этот плакат.
- Надеюсь, вечеринку устроили не в честь вашего дня рождения? - Нет. -
Лейдекер, вздохнув, хрустнул костяшками пальцев. - Так мальчики отметили поручение мне особого дела.
Ральф видел слабые вспышки голубой ауры вокруг головы и плеч Лейдекера, но сейчас он не пытался расшифровывать их значение.
- Дела, связанного с приездом Сьюзен Дэй? Вы должны охранять ее во время пребывания в городе?
- Прямое попадание. Конечно, полиция штата тоже будет рядом, но в подобных ситуациях они слишком много внимания вынуждены уделять контролю за уличным движением. Приедут и представители ФБР, но они в основном занимаются тем, что шатаются повсюду, фотографируют и предъявляют друг другу секретные значки.
- Но ведь у этой дамы должны быть и свои телохранители, разве не так? -
Да, но мне неизвестно ни их количество, ни качество. Сегодня я разговаривал с их представителем, он произвел на меня приятное впечатление, но к пятнице мы должны организовать и собственную охрану. Согласно приказу, нас должно быть пятеро. Я плюс четверо добровольцев. Нашей целью является...
Секундочку... Вам это понравится... - Лейдекер, порывшись в лежащих на столе бумагах, нашел нужный листок и прочитал: "...сохранять усиленное присутствие и высокую степень видимости".Он положил бумагу на стол и улыбнулся Ральфу. Однако улыбка получилась далеко не веселой.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:15 | Сообщение # 67 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Другими словами, - пояснил Лейдекер, - если кто-то решится застрелить эту телку или устроить ей кислотный душ, нам потребуется Лизетт Бенсон или другой репортер, чтобы, по крайней мере, зафиксировать факт того, что мы находились поблизости.
- Как вы можете так недолюбливать человека, которого никогда не видели?
- Я не просто недолюбливаю ее, Ральф; я ненавижу ее. Послушайте, я - католик, моя милая матушка была католичкой, мои дети - если они у меня будут
- станут служками в соборе Святого Иосифа. Великолепно.
Быть католиком просто великолепно. Сейчас разрешается есть мясо даже в страстную пятницу. Но если вы считаете, что быть католиком автоматически означает быть противником абортов, то глубоко ошибаетесь. Видите ли, я католик, которому приходится допрашивать людей, избивающих своих детей или спускающих их с лестницы после веселенькой ночки, утопленной в ирландском виски.
Лейдекер, расстегнув ворот рубашки, вытащил золотой медальон и показал его Ральфу.
- Мария, мать Иисуса. Я ношу его с тринадцати лет. Пять лет назад я арестовал человека с точно такой же вещичкой. Он только что сварил заживо своего двухлетнего пасынка. Я рассказываю вам чистую правду. Парень поставил огромную кастрюлю с водой на газ, а когда та закипела, схватил мальчугана за щиколотки и опустил в кастрюлю, словно рака. Почему? Потому что малыш мочился в кроватку. Так он нам объяснил. Я видел тело, и я скажу вам, что по сравнению с этим фотографии, которые так любят показывать "Друзья жизни", не более чем детский лепет.
Голос Лейдекера слегка задрожал, выдавая внутреннее напряжение.
- Но больше всего меня поразило то, как этот парень плакал и как он, держась за медальон с изображением Святой Девы Марии, говорил, что ему необходимо исповедаться... Меня восхищают католики, Ральф... Но я твердо убежден, что не может священник стать истинным отцом для своей паствы, если он лишен права быть отцом собственного ребенка.
- Ладно, - кивнул Ральф. - Но что вы имеете против Сьюзен Дэй?
- Она расшевелила это чертово осиное гнездо! - закричал Лейдекер.
- Она приезжает в мой город, и я обязан защищать ее. Отлично! У меня есть надежные парни, и если нам повезет, мы проводим ее из города с головой, по-прежнему сидящей на плечах, и грудью, торчащей в нужную сторону, но как же насчет предшествующих событий? И того, что произойдет после ее отъезда?
Думаете, ее это интересует? Неужели вы думаете, что людей, курирующих
Центр помощи женщинам, волнуют побочные эффекты!
- Не знаю.
- Защитники Центра ушли не намного дальше от насилия, чем "Друзья жизни". Знаете ли вы, с чего все началось?
Ральф порылся в памяти, припоминая свой первый разговор о Сьюзен Дэй с
Хэмом Дейвенпортом. Ему почти удалось уловить суть, но она тут же ускользнула. Бессонница вновь победила. Он отрицательно покачал головой. -
Разделение на территории, - пояснил Лейдекер и возмущенно расхохотался. -
Все то же простое, старинное предписание о разделении на территории.
Великолепно звучит. В начале этого лета двое наиболее консервативно настроенных членов городского совета - Джордж Тэнди и Эмма Уитон - подали прошение в Комитет по защите прав территорий с требованием пересмотреть границы территории, на которой находится Центр. Идея такова - с учетом новых границ получить возможность стереть это место с лица земли. Сомневаюсь, что я формулирую правильно, но суть вы уловили.
- Конечно.
- Ну вот. Поэтому - назовем их "друзья выбора" - пригласили Сьюзен Дэй приехать в Дерри и выступить с речью, которая привлекла бы на их сторону еще большее число людей, дабы встать грудью на борьбу с "Друзьями жизни".
Единственная проблема заключается в том, что противники абортов не имели никакого отношения к переразделу территории N7, и людям из Центра помощи женщинам известно об этом! Черт, одна из их директрис, Джун Холлидей,
- член городского совета. Она и эта сука Уитон чуть ли не плюют друг другу в лицо, сталкиваясь в коридоре муниципалитета.
- Перераздел территории N7 с самого начала был замком на песке, потому что Центр помощи женщинам технически является больницей, как и городская больница Дерри, расположенная по соседству. Если изменить территориальные законы с целью объявить деятельность Центра нелегальной, значит, то же самое произойдет и с одной из трех больниц округа Дерри - третьего по величине округа штата Мэн. Следовательно, этого никогда не случилось бы, да это и не важно, потому что с самого начала проблема заключалась в другом. В основе всего лежали стервозность и желание сделать что-то в пику противнику. А для большинства сторонников выбора - один из моих коллег называет их Мастаками - дело заключается еще и в собственной правоте.
- Правота? Не понимаю.
- Им недостаточно того, чтобы женщина, не таясь, могла прийти туда и отделаться от вызывающей лишние проблемы маленькой рыбки, растущей в ней, в любое время, как только пожелает; сторонники выбора хотят довести спор до конца. В глубине души они хотят, чтобы такие, как Дэн Далтон, признали их правоту, а этого никогда не произойдет. Скорее арабы и израильтяне признают, что были не правы, и бросят оружие. Я признаю право женщины на аборт, если в этом действительно возникает необходимость, но меня тошнит от отношения к этому вопросу сторонников выбора. Насколько я разбираюсь в жизни, по сути они новые пуритане, считающие, что человек, не разделяющий их образ мыслей, обязательно отправится в ад... Только в их представлении это место, где по радио передают лишь народную музыку, а кормят исключительно жареными курами.
- Ох и остры же вы на язык!
- Попытайтесь посидеть на пороховой бочке три месяца, тогда посмотрим, что будете чувствовать вы. Скажите мне только одно - как по-вашему, пырнул бы вас ножом Пикеринг, не будь в этом деле замешан Центр помощи женщинам, "Друзья жизни" и Сьюзен Оставьте-Мою-Священную-Корову-в-Покое Дэй?
Ральф сделал вид, что внимательно обдумывает вопрос, на самом же деле он рассматривал ауру Джона Лейдекера. Она была здорового голубого цвета, но по краям мелькали быстро исчезающие зеленоватые искорки. Именно они и заинтересовали Ральфа; кажется, он знал, что это означает.
Наконец он произнес:
- Нет. Думаю, нет.
- И я того же мнения. Вы были ранены в войне, исход которой уже предрешен, Ральф, и вы далеко не последняя жертва. Но если вы пойдете к
Мастакам - или к Сьюзен Дэй, - расстегнете рубашку, покажете повязку и скажете: "Частично в этом и ваша вина", они поднимут руки и возразят: "О нет, что вы, нам очень жаль, что вы пострадали, Ральф, ведь мы против насилия, и это не наша вина, однако нам необходимо, чтобы Центр продолжал работать, нам нужны мужчины и женщины на баррикадах, и если для этого потребуется немного пролитой крови, пусть будет так". Но дело абсолютно не в
Центре, именно это и возмущает меня больше всего. Дело в...
- ...абортах.
- Да нет же? Праву на аборты ничего не грозит в штате Мэн, да и в Дерри тоже, что бы там ни говорила Сьюзен Дэй. Дело в том, чья команда лучше. Дело в том, на чьей стороне Бог. Дело в том, кто прав. Как бы я хотел, чтобы все они спели: "Мы чемпионы" - и напились в стельку.
Ральф рассмеялся, закинув голову. Лейдекер рассмеялся вместе с ним. -Конечно, они дуболомы, - пожав плечами, закончил он. - Но они наши дуболомы.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:16 | Сообщение # 68 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Вам кажется, что я шучу? Нет. Центр помощи, "Друзья жизни", "Стражи тела", "Наше дело"... Все они наши ослиные задницы, и я, честное слово, не против того, чтобы присматривать за своими. Именно поэтому я и выбрал свою работу, именно поэтому я и остаюсь здесь. И вы уж мне простите, если я схожу с ума при мысли, что мне придется охранять некую длинноногую Мисс Америка из
Нью-Йорка, собирающуюся прилететь сюда, произнести провокационную речь, а затем упорхнуть, прихватив с собой несколько публикаций собственных интервью и достаточно материала для очередной главы новой книги.
- Нам в лицо она будет говорить, какое мы прекрасное, племя травоядных, а вернувшись в роскошные апартаменты на Паркавеню, станет вещать своим друзьям о том, что ей никак не удается смыть дерьмо наших бумажных фабрик с ее великолепных волос. Она же женщина... И если нам повезет, то все успокоится, никто не погибнет и не пострадает.
У Ральфа уже не вызывало сомнений значение этих зеленоватых искорок. -
Но вы напуганы? - спросил он.
Лейдекер удивленно взглянул на него:
- Очень заметно?
- Немного, - ответил Ральф и подумал: "Только по твоей ауре, Джон.
Только по ауре".
- Да, я напуган. На личном уровне я боюсь провалить задание, которое ничем не компенсировать, если дела пойдут плохо. На профессиональном уровне я боюсь, что с ней что-то случится в мое дежурство. На общественном уровне я просто трепещу перед тем, что может произойти, если возникнет конфронтация, и джина выпустят из бутылки... Еще кофе, Ральф?
- Нет, благодарю. К тому же мне пора идти. А что будет с Пикерингом? На самом деле его не особенно интересовала судьба Чарли Пикеринга, но толстяк-полицейский вполне может найти это странным, если в первую очередь он спросит о Мэй Лочер, а не о Пикеринге. Ему это покажется даже подозрительным.
- Стив Андерсон - помощник окружного прокурора, который беседовал с вами, и назначенный судом адвокат Пикеринга вкалывают сейчас, как ломовые лошади. Адвокат Пикеринга станет утверждать, что сумеет добиться для своего клиента - кстати, мысль о том, что Чарли Пикеринг может быть чьим-то клиентом по любому вопросу, просто не укладывается у меня в голове - обвинения в нападении второй степени тяжести. Андерсон же будет утверждать, что Пикеринга пора хорошенько проучить и упрятать понадежнее, и выдвинет обвинение в попытке убийства. Адвокат Пикеринга сделает вид, что он в шоке, и завтра вашему приятелю предъявят обвинение в нападении первой степени тяжести с применением холодного оружия. В результате дело вынесут на рассмотрение суда. Затем, возможно в декабре, но скорее в следующем году, вас вызовут как главного свидетеля.
- А как насчет залога?
- Возможно, залог определят в размере сорока тысяч долларов. Можно внести десять процентов наличными, если под остальную часть предоставлены гарантии, но у Чарли Пикеринга нет дома, машины, даже часов фирмы "Таймекс".
В итоге он может отправиться в Джунипер-Хилл, но цель игры иная.
На этот раз мы хотим надолго убрать его с улиц, а в отношении таких людей, как Чарли, именно это становится целью.
- Есть ли шанс, что "Друзья жизни" внесут за него залог?
- Нет. Последнюю неделю Эд Дипно много времени проводил с Чарли, они вдвоем попивали кофе в Бэйчел-шоп. Представляю, как Эд выкладывал перед ним подноготную Центурионов и Царя Бриллиантов...
- Эд называет его Кровавым Царем...
- Да как бы ни называл. - Лейдекер махнул рукой. - Но чаще всего я представляю, как он объяснял ему, что вы правая рука дьявола и что только такой сообразительный, храбрый и решительный человек, как Чарли Пикеринг, может убрать вас с дороги.
- Вы делаете его похожим на счетную машинку, - сказал Ральф. Он вспомнил Эда Дипно, играющего с ним в шахматы незадолго до болезни Кэролайн.
Тот Эд был интеллигентным, красиво излагающим свои мысли, цивилизованным человеком с огромным запасом доброты. Ральф до сих пор не мог сопоставить того Эда с нынешним, но ведь сущность Эда открылась ему впервые еще в июле
1992 года. Сегодняшний Эд заставлял думать о себе, как о "бойцовом петухе".
- Не просто счетная машинка, а опасная счетная машинка, - подчеркнул
Лейдекер. - Для него Чарли всего лишь орудие, подобие ножа, которым чистят яблоко. Если у такого ножа отскакивает лезвие, никто не бежит к точильщику, чтобы заменить его на новое, к чему такие хлопоты. Нож просто выбрасывают в мусорный бак, а взамен покупают новый. Именно так и обращаются парни типа
Эда Дипно с парнями типа Чарли Пикеринга, а так как Эд и есть "Друзья жизни"
- по крайней мере, в настоящее время, - не думаю, что существуют причины для беспокойства относительно освобождения Чарли под залог. Через пару дней он останется в полном одиночестве.
- Понятно, - произнес Ральф. Его несколько встревожило возникшее сочувствие к Пикерингу. - Я хочу поблагодарить вас за то, что мое имя не попало в газеты... Если вы имели к этому отношение. "Дерри ньюс" в колонке полицейской хроники поместила коротенькую заметку об инциденте, сообщив только, что Чарльз Г. Пикеринг был арестован за "вооруженное нападение" в здании публичной библиотеки.
- Иногда мы просим их об одолжении, иногда они обращаются к нам с просьбой, - сказал Лейдекер, поднимаясь. - Так уж устроен мир. Если бы придурки из "Друзей жизни" и педанты из "Друзей Центра" поняли это, работать стало бы намного легче.
Ральф извлек свернутый плакат со слоником Дэмбо из корзинки для мусора и спросил:
- Можно мне забрать плакат? Я знаю одну малышку, которой понравится слоник.
Лейдекер развел руками:
- Вы мой гость - считайте это маленьким призом за отличное поведение.
Только не просите у меня дамских трусиков с вырезанной промежностью.
Ральф рассмеялся:
- О, я не собираюсь посягать на вашу собственность.
- А если серьезно, я признателен, что вы пришли, Ральф. Спасибо. - Мне это было не трудно. - Потянувшись через стол, Ральф пожал руку Лейдекеру и направился к двери. Он чувствовал себя до абсурдности глупо, словно был лейтенантом Коломбо из телесериала - все, что ему нужно, это старый теплый плащ. Уже взявшись за дверную ручку, он повернулся. -Можно задать вам вопрос, абсолютно не связанный с Чарли Пикерингом?
- Конечно.
- Сегодня утром я услышал в "Красном яблоке", что миссис Лочер, моя соседка, умерла нынешней ночью. В самом событии нет ничего удивительного; она страдала эмфиземой легких. Но между тротуаром и дорожкой к ее дому натянуты полицейские заградительные ленточки, плюс на двери табличка, сообщающая, что дом опечатан полицией Дерри. Вам что-нибудь известно по этому поводу?Лейдекер так долго и пристально смотрел на Ральфа, что тому стало не по себе... Но только не из-за ауры. В ней не было ничего, что указывало бы на подозрительность. "Господи, Ральф, не кажется ли тебе, что ты слишком серьезно воспринимаешь подобные вещи?"
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:16 | Сообщение # 69 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Что ж, может быть, и так. В любом случае он был рад, что зеленоватые вспышки не возобновили свое мерцание по краям ауры Лейдекера.
- Почему вы так на меня смотрите? - спросил Ральф. - Если я сказал или сделал что-то не так, прошу меня простить.
- Вовсе нет, - успокоил его Лейдекер. - Однако в этом деле есть некая таинственность, даже сверхъестественность. Если я расскажу вам, сможете ли вы держать язык за зубами?
- Не сомневайтесь.
- Меня искренне беспокоит ваш сосед. Когда произносят слово "благоразумие", я никогда не ассоциирую его с профессором.
Ральф от души рассмеялся:
- Я не скажу ему ни слова - честное слово, - но интересно, что вы упомянули именно его; давным-давно Билл учился в одном классе с миссис
Лочер.
- Не могу себе даже представить, что профессор когда-то бегал трусцой,
- сказал Лейдекер. - А вы?
- Немного, - ответил Ральф, но мысленный образ получился весьма своеобразным: Билл Мак-Говерн, в котором одновременно было что-то и от маленького лорда Фонтлероя, и от Тома Сойера, в бриджах, белых гольфиках...
И панаме.
- Мы не уверены в том, что именно случилось с миссис Лочер, - сказал
Лейдекер. - Наверняка мы знаем только, что после трех часов ночи служба 911 получила анонимный звонок - мужчина утверждал, что видел двоих незнакомцев - одного с ножницами, - выходящих из дома миссис Лочер.
- Ее убили? - воскликнул Ральф, одновременно осознавая две вещи: он ведет себя более правдоподобно, чем ожидал, и только что перешел мост.
Ральф не сжег его за собой - по крайней мере, пока, - но он не сможет вернуться обратно без целой лавины объяснений.
Лейдекер пожал плечами:
- Если и так, то уж сделали это не ножницами и вообще без применения колющего оружия. На теле нет никаких следов. Хоть это давало какое-то облегчение.
- С другой стороны, все происшедшее могло напугать до смерти - особенно пожилого и больного человека, - сказал Лейдекер. - В любом случае, объяснить будет легче, если вы позволите рассказать то, что известно мне самому. Это не займет много времени, поверьте.
- Конечно, слушаю.
- Хотите узнать нечто забавное? Первым человеком, о котором подумал я, прочтя запись звонка, были вы.
- Из-за бессонницы, правильно? - спросил Ральф. Голос его звучал твердо и уверенно.
- И бессонница, и тот факт, что звонивший утверждал, будто видел этих двоих из окна своей гостиной. Окна вашей гостиной выходят на Гаррисавеню, не так ли?
- Да.
- Ну вот. Я даже хотел прослушать запись пленки, но затем вспомнил, что сегодня вы придете сюда... К тому же сон вновь вернулся к вам. Ведь так?
Не колеблясь ни секунды и не раздумывая, Ральф поджег мост, который только что миновал.
- Ну, я уже не сплю так, как в шестнадцать, не стану обманывать, но если это я позвонил вчера в полицию, то, должно быть, сделал подобное во сне.
- Примерно так рассуждал и я. Кроме того, заметь вы что-то необычное на улице, стали бы вы звонить анонимно?
- Вот именно, - поддакнул Ральф, а сам подумал: "Но, предположим, случилось не просто что-то необычное, Джон? Предположим, все казалось абсолютно невероятным?"
- Согласен, - кивнул Лейдекер. - Конечно, из вашего окна Гаррисавеню как на ладони, однако то же самое видно и из трех дюжин других домов... К тому же, если тот приятель утверждал, будто находится в доме, вовсе не обязательно, что так происходило на самом деле.
- Конечно. Рядом с "Красным яблоком" телефонная будка, откуда можно позвонить, плюс еще одна около винной лавчонки. Еще парочка рядом со
Строуфорд-парком, если они, конечно, исправны.
- В парке целых четыре телефона-автомата, и все они работают. Мы проверили.
- Но зачем было лгать о своем местонахождении?
- Наиболее вероятная причина заключается в том, что аноним, возможно, лгал и обо всем остальном. В любом случае, Донна Хоген сказала, что голос говорившего звучал молодо и уверенно. - Едва произнеся это, Лейдекер поморщился и хлопнул себя по макушке. - Ральф, я вовсе не это хотел сказать.
Извините.
- Да ничего, все нормально - идея, что мой голос звучит, как у старого хрыча на пенсии, не является для меня новой концепцией. Я действительно старая перечница. Продолжайте.
- Дежурил Крис Нелл - помните, вместе с ним мы арестовали Эда Дипно? -
Я помню его имя.- Ну вот. Стив Аттербек дежурил в ту ночь. Он хороший малый. "Приятель в вязаной шапочке", - подумал Ральф.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:16 | Сообщение # 70 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Леди была мертва, но никаких следов насилия. Ничего не взято, однако у таких стареньких леди, как Мэй Лочер, обычно нет никаких особых ценностей
- ни видеоаппаратуры, ни стереосистем, ничего такого. Правда, у нее хранилась парочка-другая ювелирных изделий. Нельзя сказать, что в мире нет дороже или лучше этих драгоценностей, но...
- Так почему воры не забрали все?
- Вот именно. Но более интересно то, что входная дверь - звонивший в полицию утверждал, что видел, как те двое вышли из дома, - была закрыта изнутри. Не просто на замок, а еще на засов и на цепочку. Как и дверь черного хода. Так что, если звонивший находился у себя, а Мэй Лочер была уже мертва, когда ушла эта парочка, то кто же закрыл дверь? "Возможно, это сделал Кровавый Царь", - подумал Ральф... И, к своему ужасу, чуть не произнес это вслух.
- Не знаю, а как насчет окон?
- Закрыты. Закрыты все шпингалеты. К тому же, если вам недостаточно подробностей в духе Агаты Кристи, Стив утверждает, что и зимние рамы вставлены. Одна из соседок сообщила, что на прошлой неделе миссис Лочер приглашала какого-то паренька вставить рамы.
- Я знаю, - кивнул Ральф. - Мальчишку Салливена, он разносит почту.
Теперь и я вспомнил, что видел его за этим занятием.
- Совсем как в фантастическом романе, - заметил Лейдекер, но Ральф подумал, что Лейдекер, не раздумывая, обменял бы дело Сьюзен Дэй на дело Мэй
Лочер. - Результаты медицинской экспертизы пришли как раз в тот момент, когда я уже направлялся к вам в здание окружного суда. Я успел просмотреть их. Тромбоз... Инфаркт миокарда. В настоящее время мы считаем ночной звонок розыгрышем - в любом городе подобное бывает частенько, - а смерть леди произошла от сердечного приступа, осложненного эмфиземой.
- Другими словами, просто совпадение. - Такое заключение спасло бы
Ральфа от множества хлопот, но в его голосе звучало неверие.
- Да, мне это тоже не очень нравится. Как и Стиву, именно поэтому и опечатали дом. Судебные эксперты перевернут там все вверх дном, возможно, уже завтра утром. А пока останкам миссис Лочер предстоит небольшое путешествие в Огасту для более подробной экспертизы. Кто знает, что она покажет? Иногда им действительно удается устроить целое шоу. Вы удивились бы их умению.
- Не сомневаюсь, - ответил Ральф. Лейдекер бросил зубочистку в пепельницу, нахмурился, затем лицо его снова просветлело.
- О, у меня возникла идея - я попрошу кого-нибудь из помощников сделать дубль записи звонка и прокручу его вам. Возможно, вы узнаете голос.
Кто знает? Случались и более невероятные вещи.
- Не спорю, - ответил Ральф, натянуто улыбаясь.
- В любом случае, это дело ведет Аттербек. Пойдемте, я провожу вас. В коридоре Лейдекер еще раз испытующе посмотрел на Ральфа. На этот раз старик почувствовал себя неуверенно, не поняв значения взгляда. Аур он снова не видел.
Ральф попытался улыбнуться:
- У меня вырос второй нос?
- О нет. Я просто удивлен, насколько хорошо вы выглядите для человека, только вчера пережившего то, что выпало на вашу долю. Особенно по сравнению с тем, как вы выглядели прошлым летом... Если подобное сотворил с вами сотовый мед, я обязательно куплю целую пасеку.
Ральф рассмеялся так, будто услышал самую забавную шутку в своей жизни.
2
Час сорок две; утро вторника.
Ральф, сидя в кресле, наблюдает, как вокруг фонаря кружится осенний дождь. Перед домом Мэй Лочер уныло обвисла лента полицейского ограждения.
Всего около двух часов сна, и он снова думает, что быть мертвым гораздо лучше. Никакой бессонницы. Никаких томительно долгих ожиданий рассвета в ненавистном кресле. И больше никаких дней, когда кажется, что смотришь на мир сквозь невидимую защитную пленку, уже много лет расхваливаемую дантистами в рекламных роликах. В те далекие дни телевидение только начинало свое шествие по стране, в волосах Ральфа появлялись первые седые блики, и он всегда засыпал через пять минут после занятия любовью с Кэролайн. "А люди продолжают говорить, как хорошо я выгляжу. Мистика, да и только".
Хотя это было не так. Учитывая то, что он увидел в последнее время, комплименты по поводу его вида находились в самом конце списка всего необычного и странного.
Ральф снова взглянул на дом Мэй Лочер. Согласно утверждению Лейдекера, дверь была закрыта изнутри, но Ральф видел, как два низкорослых лысоголовых доктора выходили из дверей, видел, черт побери... Но видел ли?
Видел ли на самом деле?
Мысленно Ральф вернулся во вчерашнее утро. Он сидел в этом самом кресле с чашкой чая на коленях и думал: "Так пусть же начнется спектакль".
А затем увидел выходящих из дверей ублюдков-коротышек, он видел, как они выходили из дома Мэй Лочер.
Хотя, возможно, он и ошибался, потому что смотрел не на дом, он смотрел в направлении "Красного яблока". Уловив боковым зрением неясное движение,
Ральф подумал, уж не Розали ли это, и повернул голову, чтобы проверить. Вот когда он увидел лысоголовых коротышек на веранде дома Мэй Лочер. Теперь
Ральф уже не был полностью уверен, что видел, как открывалась входная дверь; скорее всего, он придумал эту часть, а почему бы и нет? Они ведь не шли по дорожке к дому миссис Лочер. "Ты не знаешь этого наверняка, Ральф". Но он знал. В три часа утра
Гаррис-авеню была столь же пустынна и тиха, как и лунные горы, малейшее движение сразу привлекало внимание.
Вышли ли док N1 и док N2 из дверей? Чем дольше Ральф размышлял над этим, тем больше сомневался. "Тогда что же случилось, Ральф? Может быть, они появились из той невидимой защитной пленки? Или - как, насчет такого? - возможно, они прошли сквозь дверь, как призраки в фильмах о космических пришельцах!"
Безумие - но, скорее всего, именно так оно и было. "Что? Они прошли сквозь эту чертову ДВЕРЬ? О, Ральф, тебе необходима помощь. Тебе необходимо поговорить с кем-нибудь о том, что происходит с тобой".
Да. В одном он был уверен: ему просто необходимо поговорить с кем-нибудь до того, как это сведет его с ума. Но с кем? Больше всего подошла бы Кэролайн, однако она мертва. Лейдекер? Но ведь Ральф уже солгал ему о звонке в полицию. Почему? Потому что правда звучала бы как бред сумасшедшего. Как будто он заразился паранойей Эда Дипно - так люди подхватывают простуду. Разве это не наиболее вероятное объяснение ситуации, если смотреть на вещи трезво?
- Но это же не так, - прошептал он. - Они существуют на самом деле.Как и ауры. "Тернист и долог путь в Эдем, любимый... И следи за золотисто-зелеными следами мужчин в белом, пока ты в пути".
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:17 | Сообщение # 71 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Рассказать кому-нибудь. Выложить все. Да. И он обязан сделать это до того, как Джон Лейдекер прослушает пленку с записью телефонного разговора и явится за разъяснениями.
В основном желая знать, почему Ральф солгал и что на самом деле ему известно о смерти Мэй Лочер.
Рассказать кому-нибудь. Выложить все.
Но Кэролайн мертва, Лейдекер еще недостаточно близок ему, Элен залегла в укрытии Центра помощи женщинам, а Луиза Чесс могла проболтаться своим подружкам. Кто же остается?
Ответ стал ясен, как только Ральф разложил все по полочкам, однако он по-прежнему испытывал внутреннее сопротивление при мысли, что ему предстоит поведать Мак-Говерну о происходящем с ним в последнее время. Он припомнил тот день, когда застал Билла сидящим на скамье в парке и оплакивающим старинного друга и ментора Боба Полхерста. Ральф пытался рассказать Биллу об аурах, но тот, казалось, не слышал его, Мак-Говерн был слишком занят, разыгрывая свою обычную сценку по поводу того, как плохо быть старым.
Ральф подумал об иронично приподнятой брови. О неизменном цинизме.
О вечно унылом вытянутом лице. О намеках, которые частенько заставляли
Ральфа улыбаться, но вызывали и комплекс неполноценности. А потом еще отношение Мак-Говерна к Луизе: снисходительно бессердечное.
И все же дело обстояло несколько иначе, и Ральф знал это. Билл
Мак-Говерн был способен на добрый поступок и - возможно, что более важно в данном случае, - на понимание. Они знали друг друга лет двадцать, а десять прожили в одном доме. Мак-Говерн был поверенным Кэролайн, и если Ральф не мог поговорить о происходящем с Биллом, с кем же ему тогда говорить?
Ответа, казалось, не было.
Глава десятая
1
Туманные круги вокруг фонарей исчезли, когда начало проясняться небо на востоке, и к девяти часам утра установился теплый и ясный день - пожалуй, началось бабье лето. Ральф спустился вниз вскоре после окончания передачи "Доброе утро, Америка", решившись поведать Мак-Говерну о том, что с ним происходит (по крайней мере, то, в чем у него хватит духу признаться), пока не передумал. Однако остановившись у дверей апартаментов на первом этаже, он услышал шум душа и пение Уильяма Д. Мак-Говерна.
Тот напевал "Я оставил свое сердце в Сан-Франциско".
Ральф вышел на крыльцо, засунув руки в карманы. В мире нет ничего, абсолютно ничего, отметил он, что могло бы сравниться с октябрьским солнцем; почти ощутимо отступают прочь ночные тревоги. Несомненно, они вернутся, но в данный момент Ральф чувствовал себя отлично, несмотря на усталость и дурман в голове. День выдался просто великолепный, пожалуй, до самого мая едва ли выпадет еще один такой же чудесный денек. Ральф решил, что нужно быть круглым идиотом, чтобы не воспользоваться удачей.
Прогулка до развилки по Гаррис-авеню и обратно займет не более получаса, ну, минут сорок пять, если с кем-нибудь поболтать по дороге, а к тому времени Билл уже примет душ, побреется, причешется и оденется. А в довершение предоставит внимающее ухо, если Ральфу повезет.
Ральф дошел до площадки для пикников, даже не отдавая себе отчета в стремлении встретить старину Дора. Если они встретятся, то смогут немного поболтать о поэзии - например о Стивене Добинсе, или пофилософствовать.
Эту часть разговора можно начать с объяснения Дорренса насчет "дел
Лонгтаймеров" и узнать, почему он считает, что Ральфу не следовало "вмешиваться".
Но только Дорренса не оказалось на площадке для пикников; там сидел только Дон Визи, жаждавший объяснить Ральфу, почему Билл Клинтон так плохо справляется со своей работой в качестве президента и почему для Соединенных
Штатов Америки было бы лучше, если бы американцы выбрали вместо Клинтона этого финансового гения Росса Перо, Ральф (который голосовал за Клинтона и считал, что тот отлично справляется) послушал из вежливости, затем сказал, что у него назначен визит к парикмахеру. Это было единственное, что он смог придумать в качестве отговорки.
- И еще вот что! - кричал ему вслед Дон. - Его спесивая женушка!
Она же лесбиянка! Я знал это. И знаешь откуда? Я всегда смотрел на ее туфли.
У них туфли нечто типа тайного кода! Они носят туфли с квадратным носком и...
- Пока, Дон! - крикнул Ральф и поспешно ретировался. Он прошел около четверти мили, прежде чем день окутал его тишиной.
2
Ральф находился как раз напротив дома Мэй Лочер, когда случилось это.
Он замер на месте, глядя на Гаррис-авеню расширившимися от удивления и неверия глазами. Правая рука сжала горло, а рот широко открылся. Он был похож на человека, с которым произошел сердечный приступ, но, несмотря на то, что с сердцем у него все было в порядке - по крайней мере, пока, он чувствовал себя тай, будто с ним действительно произошел какой-то приступ.
Ничто из виденного им в ту осень не подготовило его к этому, Ральф не думал, что к этому вообще можно подготовиться.
Второй мир - таинственный мир аур - снова стал видимым, и на этот раз его было настолько много, что Ральф даже и представить себе не мог подобного... Настолько много, что, подумал он, не умирают ли люди от перенасыщения восприятия. Гаррис-авеню превратилась в яростно сверкающую страну чудес с перехлестывающими друг друга сферами, конусами и полумесяцами всех цветов радуги. Деревья, которым оставалось еще около недели до полной трансформации, пылали подобно факелам в глазах и разуме Ральфа. Небо невозможно было описать; оно оглушительно звенело синевой. Телефонная линия в западной части Дерри все еще была наземной, и Ральф зачарованно взирал на провода, вряд ли замечая, что он затаил дыхание и ему необходимо немедленно сделать вдох, чтобы не потерять сознание. Трепещущие желтые спирали волнами катились по черным проводам, напомнив Ральфу шесты у входа в парикмахерскую в те времена, когда он был еще ребенком. Почти ежесекундно это шмелеобразное вращение прерывалось остроконечным вертикальным импульсом красного цвета или зеленой вспышкой, которая, казалось, мгновенно растекалась в обе стороны, затмевая желтые круги, прежде чем рассеяться. "Ты смотришь на людские разговоры, - подумал он. - Тебе это известно,
Ральф? Тетушка Сэди из Далласа болтает со своим любимым племянником из
Дерри; фермер из Хейвена отчитывает дилера, у которого он купил трактор; священник пытается помочь попавшему в беду прихожанину. Все это голоса, и кажется, что яркие импульсы и вспышки исходят от людей, охваченных сильными эмоциями - любовью или ненавистью, радостью или ревностью".
Ральфу казалось, что все, что он видит и ощущает, еще далеко не все; что по-прежнему еще целый мир ждет, скрытый за обычным восприятием.
Достаточно многогранный и блистательный, чтобы превратить виденное сейчас в жалкий бледный снимок, тусклое подобие наблюдаемого. И если существует еще что-то, как же ему вынести все и не сойти с ума? Даже если он зажмурит глаза, это не поможет: откуда-то ему было известно, что его ощущение "видения" вещей берет начало в отношении к зрению как основному фактору восприятия. Но было, кроме всего прочего, нечто большее, чем просто "смотрение".
Чтобы доказать это самому себе, Ральф закрыл глаза... И все равно продолжал видеть Гаррис-авеню. Как будто его веки стали прозрачными.
Единственным отличием было то, что все цвета изменились, создавая мир, напоминающий негатив цветной фотографии. Деревья, уже не желтые или оранжевые, стали яркими, неестественно зелеными. Гаррис-авеню, заново залитая асфальтом в июне, превратилась в великолепную белую дорогу, а небо казалось удивительным красным озером. Ральф открыл глаза, почти уверенный, что ауры исчезнут, но этого не произошло; мир по-прежнему кричал и вращался в цвете движения и глубоких, резонирующих звуках. "Когда же я начал видеть их? - стал вспоминать Ральф, возобновляя свой путь к дому. - Когда же начали появляться лысоголовые доктора-коротышки?"
Однако не видно было никаких докторов - ни лысоголовых, вообще никаких; не появлялись ангелы; не выглядывали и дьяволы. Только...
- Смотри под ноги, Робертс! Неужели не видишь, куда идешь?Слова, резкие и немного тревожные, казалось, обладали физической тканью; все равно что провести рукой по дубовым панелям, которыми обшиты стены старинного аббатства. Остановившись, Ральф увидел миссис Перрин. Она отступила с тротуара на проезжую часть, чтобы не оказаться сбитой с ног, и теперь стояла по щиколотку в опавших листьях с тяжелой сумкой в руке, грозно взирая на Ральфа из-под густых бровей. Аура, окружавшая ее, была твердого, не-шутите-со-мной серого цвета формы выпускника Вест-Пойнта.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:17 | Сообщение # 72 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ты что, пьян, Робертс? - отрывисто спросила она, и неожиданно буйство красок и ощущений исчезло из мира, и снова это была лишь Гаррисавеню, тонущая в прекрасном, солнечном осеннем утре.
- Пьян? Я? Вовсе нет. Трезв как стеклышко, честное слово.
Ральф протянул ей руку. Миссис Перрин, которой было за восемьдесят, но выглядела она намного моложе, взглянула на его руку так, будто Ральф прятал в ладони игрушечную свистульку. "Меня не проведешь, Робертс", - говорили ее холодные серые глаза. - Меня не проведешь". Она снова ступила на тротуар без помощи Ральфа.
- Приношу свои извинения, миссис Перрин. Я не видел, куда иду.
- Конечно, не видел. Ты витал в облаках, раскрыв рот, вот что ты делал.
Ты похож на деревенского идиота.
- Простите, - повторил он, а затем прикусил язык, чтобы не рассмеяться.
- Хм-м-м. - Миссис Перрин медленно оглядела его с головы до ног, так придирчивый сержант осматривает шеренгу новобранцев. - Да у тебя рубашка разорвана под мышкой, Робертс.
Ральф поднял левую руку. Действительно, его любимая клетчатая рубашка порвалась. Через дырку виднелась повязка с засохшим пятнышком крови да еще и клочок волос, растущих под мышкой. Он поспешно опустил руку, чувствуя, как кровь приливает к вискам.
- Хм-м-м, - снова хмыкнула миссис Перрин, выразив этим все, что она хотела бы сказать о Ральфе Робертсе, не произнеся ни единой гласной. -
Принеси ее ко мне домой, если хочешь. Как и остальное, нуждающееся в починке. Знаешь, я еще могу держать иголку в руках.
- Не сомневаюсь, миссис Перрин.
На этот раз почтенная леди окинула его взглядом, казалось, говорившим: "Ты полнейший идиот, Ральф Робертс, но этого я поправить не в силах".
- Только не днем, - добавила она. - Днем я помогаю готовить еду в приюте для бездомных, а потом участвую в раздаче в пять вечера. Это богоугодное дело.
- Да, я уверен, что...
- В раю не будет бездомных, Робертс. Можешь рассчитывать на это. И никаких разорванных рубашек, я знаю. Но пока мы здесь, надо смириться и помогать, таков наш удел. - "И я прекрасно с этим справляюсь", - провозгласило выражение лица миссис Перрин. - Приноси все требующее починки утром или вечером, Робертс. Без лишних церемоний, но не являйся ко мне после восьми тридцати. Я ложусь спать ровно в девять.
- Очень мило с вашей стороны, миссис Перрин, - произнес Ральф и снова прикусил язык. Он боялся, что этот трюк скоро откажет; он или зайдется смехом, или умрет.
- Вовсе нет. Это христианская обязанность. К тому же Кэролайн была мне подругой.
- Спасибо, - сказал Ральф. - Ужасно то, что случилось с Мэй Лочер, правда?
- Нет, - отрезала миссис Перрин. - Это милость Божья. - И она пошла дальше, прежде чем Ральф успел вымолвить хоть слово. Ее спина была так пряма, что Ральфу стало больно смотреть.
Ральф немного прошел вперед, но больше не смог сдерживаться. Он прислонился лбом к телеграфному столбу, зажал рот руками и рассмеялся как можно тише - смеялся, пока слезы не покатились у него по щекам. Когда приступ (именно таково было его ощущение - нечто типа истерического припадка) прошел, Ральф огляделся по сторонам. Он не увидел ничего, что было бы недоступно восприятию других людей, и это принесло облегчение. "Но оно вернется, Ральф. И тебе это отлично известно".
Да, он знал, но это произойдет позже. А пока ему необходимо поговорить.
3
Когда Ральф наконец-то вернулся со своей необычной прогулки,
Мак-Говерн, сидя на веранде, просматривал утреннюю газету. Уже сворачивая на дорожку, ведущую к дому, Ральф принял внезапное решение. Он многое расскажет
Биллу, но не все. Он опустит то, насколько сильно двое незнакомцев, вышедших из дома Мэй Лочер, походили на инопланетян, изображаемых в бульварной прессе.
Когда Ральф взобрался на крыльцо, Мак-Говерн оторвался от газеты.
- Привет, Ральф.
- Салют, Билл. Можно мне кое о чем поговорить с тобой?
- Конечно. - Мак-Говерн аккуратно сложил газету. - Вчера наконец-то моего старого друга Боба Полхерста положили в больницу.
- Да? Мне казалось, это должно было произойти раньше.
- Я тоже так думал. Все так считали. Он обвел нас вокруг пальца.
Казалось, ему становится лучше - по крайней мере, в случае с пневмонией, - но затем состояние ухудшилось. Вчера около полудня у Боба наступила остановка дыхания, и его племянница подумала, что он умрет прежде, чем приедет "скорая". Однако этого не произошло, и теперь его состояние снова стабилизировалось. - Мак-Говерн посмотрел на улицу и вздохнул. - Ночью умерла Мэй Лочер, а Боб продолжает цепляться за жизнь. Что за мир, а?
- И не говори.
- О чем ты хочешь поболтать? Ты наконец-то решил открыться Луизе?
Хочешь получить отцовский совет?
- Мне нужен совет, но не по поводу моей личной жизни.
- Рассказывай, - бросил Мак-Говерн.
Ральф так и сделал, испытывая не только благодарность, но и огромное облегчение, увидев молчаливое внимание Мак-Говерна. Он вкратце обрисовал ситуацию, уже известную Мак-Говерну, - инцидент между Эдом и водителем пикапа летом девяносто второго года, то, насколько речи Эда совпадали с тем, что он изрекал в тот день, когда избил Элен. Пока Ральф говорил, у него крепло чувство, что все странные события, происходившие с ним в последнее время, каким-то образом взаимосвязаны, он почти видел эту связь. Он рассказал Мак-Говерну об аурах, хотя и не упомянул о безмолвном катаклизме, пережитом им менее получаса назад, - так далеко Ральф пока не хотел заходить. Мак-Говерн уже знал о нападении Чарли Пикеринга и о том, какую опасность предотвратил его сосед, воспользовавшись баллончиком, полученным от Элен и ее подруги, но теперь Ральф поведал ему кое-что еще - то, что утаил в воскресный вечер: он рассказал о том, каким магическим образом баллончик оказался в кармане его куртки. Только вот волшебником, по его подозрениям, оказывался старина Дор.- Боже праведный! - воскликнул Мак-Говерн. - Сколько же ты пережил,
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:18 | Сообщение # 73 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф!
- Немало.
- И много ли ты рассказал Джонни Лейдекеру?
Очень мало, хотел было ответить Ральф, но затем понял, что даже это будет преувеличением.
- Почти ничего. Есть и еще кое-что, о чем я умолчал. Нечто более...
Более существенное. Связанное с событиями на нашей улице. - Он махнул рукой в сторону дома Мэй Лочер, перед которым стояли два бело-голубых "форда"-фургона с надписью "ПОЛИЦИЯ ШТАТА МЭН" сбоку. Скорее всего, это те люди, о которых говорил Лейдекер.
- Мэй? - Мак-Говерн слегка подался вперед. - Тебе известно что-то такое и о Мэй?
- Мне так кажется. - Осторожно подбирая слова, Ральф рассказал
Мак-Говерну о том, как он проснулся, прошел в гостиную и увидел двоих незнакомцев, выходящих из дома Мэй Лочер. Он описал свои успешные поиски бинокля и то, как заметил ножницы в руке одного из мужчин. Он не стал упоминать о приснившемся кошмаре и уж подавно о возникшем у него впечатлении, что эти двое, скорее всего, прошли сквозь двери; подобное заявление лишило бы его остатков доверия, которым, вполне возможно, он еще пользовался у Билла. Закончил Ральф упоминанием о своем анонимном звонке в полицейский участок, а затем озабоченно взглянул на Мак-Говерна.
Мак-Говерн тряхнул головой, как бы желая прийти в себя.
- Ауры, предсказания, мистические взломщики с ножницами... Ты многое пережил.
- И что ты по этому поводу думаешь, Билл?
Мак-Говерн помолчал. Пока Ральф говорил, он свернул газету трубочкой и теперь похлопывал ею по ноге. Ральф хотел было поставить свой вопрос более прямо: "Ты считаешь, что я сошел с ума, Билл?", но передумал. Неужели он действительно полагал, что на такой вопрос можно получить искренний ответ...
По крайней мере, не приняв предварительно успокоительное? Что на такой вопрос Билл мог ответить: "О да, я считаю, что ты так же безумен, как и клоп, Ральфи, так почему бы нам не позвонить в Джунипер-Хилл и не поинтересоваться, есть ли у них свободная коечка для тебя?" Вряд ли... А так как любой ответ Билла не будет вполне искренним, то лучше помолчать. - Я не знаю, что и думать, - наконец промолвил Билл. - Пока. А как они выглядели?
- Их лица очень трудно описать, - ответил Ральф. Голос его звучал так же твердо, как и вчера во время звонка в полицию.
- Их возраст ты, вероятно, тоже не смог определить?
- Нет.
- Мог один из них оказаться нашим приятелем, соседом?
- Эд Дипно? - Ральф удивленно взглянул на Мак-Говерна. - Нет, Эда там не было.
- А как насчет Пикеринга?
- Нет. Ни Эда, ни Пикеринга там не было. Я узнал бы их. К чему ты клонишь? Что у меня поехала крыша и мой перегоревший ум вообразил двух парней, причинивших мне самые большие неприятности за последние несколько месяцев, на веранде дома Мэй Лочер?
- Конечно, нет, - ответил Мак-Говерн, но постоянное хлоп-хлоп-хлоп по ноге прекратилось, а глаза его сверкнули. Ральф почувствовал, как у него заныло под ложечкой. Да, именно на это и намекал Мак-Говерн; неудивительно, ведь так?
Может быть, но неприятное посасывание от этого не проходило.
- И Джонни сказал, что все двери были закрыты?
- Да.
- Изнутри?
- Да, но... Мак-Говерн встал так неожиданно, что Ральфу показалось, будто тот собирается убежать прочь, выкрикивая: "Берегитесь Робертса! Он сошел с ума!" Но вместо того, чтобы сбежать по ступенькам, Мак-Говерн направился в дом. В какой-то мере Ральфа это встревожило даже больше.
- Что ты собираешься делать?
- Позвонить Ларри Перро, - пояснил Мак-Говерн. - Младшему брату Мэй.
Он до сих пор живет в Кардвилле. Думаю, там ее и похоронят. -
Мак-Говерн задумчиво посмотрел на Ральфа. - А что, ты подумал, я собираюсь сделать? - Не знаю. - Ральф смутился. - Сначала мне показалось, что ты хочешь бежать от меня подальше.
- Ничего подобного. - Мак-Говерн похлопал соседа по плечу, но Ральфу этот жест показался холодным и мало утешительным. Скорее, формальным.
- И какое отношение ко всему этому имеет брат миссис Лочер?
- Джонни сказал, что они отошлют тело Мэй для повторного вскрытия в
Огасту, правильно?
- Он говорил об экспертизе...
- Никакой разницы, поверь мне. Если действительно обнаружили что-то странное - хоть малейший намек на убийство, - Ларри должен об этом знать.
Он ее единственный родственник.
- Да, но не удивится ли он твоей личной заинтересованности?- Не думаю, что об этом стоит беспокоиться, - ответил Мак-Говерн успокаивающим тоном, абсолютно не понравившимся Ральфу. - Я скажу, что полиция опечатала дом и что жернова мельницы сплетен на Гаррисавеню крутятся вовсю. Он знает, что мы с Мэй были школьными приятелями и что последние пару лет я регулярно навещал ее. Мы с Ларри недолюбливаем друг друга, но все же нам удается ладить. Он расскажет мне то, что я хочу знать, хотя бы потому, что мы земляки. Понятно?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:18 | Сообщение # 74 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Думаю, да, но...
- Надеюсь, - сказал Мак-Говерн и вдруг совершенно неожиданно стал походить на старую, невероятно уродливую рептилию. Он ткнул пальцем в
Ральфа. - Я не такой уж тупица, как тебе кажется, и я умею хранить тайны.
Твое лицо только что поведало мне о твоем сомнении, и я возмущен.
Возмущен до глубины души.
- Извини, - смутился Ральф. Его ошеломила вспышка Мак-Говерна.
Билл смотрел на него, сжав узкие губы, не закрывающие слишком крупные зубы, затем кивнул:
- Ладно, я принимаю твои извинения. Ты плохо спал, я должен был учесть это, а что касается меня, то просто я не могу выбросить Боба Полхерста из головы. - Он издал один из своих самых тяжелых бедняжка-старина-Билли вздохов. - Послушай, если ты предпочитаешь, чтобы я не звонил брату Мэй... -
Нет-нет, - поспешно откликнулся Ральф, думая о том, что он предпочел бы вернуться минут на десять назад, и тогда бы этого разговора не было.
А затем в его голове промелькнула фраза, готовая к употреблению, которую вполне одобрил бы Билл Мак-Говерн: - Извини, если я поставил под сомнение твое благоразумие.
Мак-Говерн улыбнулся - сначала нехотя, а затем от всего сердца:
- Теперь я знаю, что не дает тебе заснуть - мысли об этой чепухе.
Сиди спокойно, Ральф, и думай о гиппопотамах, как говаривала моя матушка.
Я сейчас вернусь. Возможно, я не застану Ларри, приготовления к похоронам, сам понимаешь. Просмотришь газету?
- Конечно. Спасибо.
Мак-Говерн вручил ему свернутую трубочкой газету и вошел в дом.
Ральф взглянул на первую страницу. Заголовок гласил: "СТОРОННИКИ ОБЕИХ
ГРУППИРОВОК ГОТОВЫ К ВИЗИТУ". Статью дополняли две фотографии. На одной около полудюжины молодых женщин стояли с плакатами "НАШЕ ТЕЛО - НАШ ВЫБОР" и "НОВОЕ КАЧЕСТВО ЖИЗНИ В ДЕРРИ". На второй была снята группа пикетчиков возле здания Центра помощи женщинам. У них не было плакатов, да они в них и не нуждались: черные одеяния, у каждого коса в руках говорили сами за себя.
Ральф, вздохнув, бросил газету на сиденье стоящего рядом кресла-качалки и стал наблюдать, как утро шествует по Гаррис-авеню. Он подумал, что, скорее всего, Мак-Говерн разговаривает с Джоном Лейдекером, а не с Ларри Перро, что в данный момент они проводят небольшой учитель-и-студент симпозиум по поводу истерзанного бессонницей, тронувшегося умом Ральфа Робертса. "Просто я подумал, что тебе захочется узнать, кто на самом деле позвонил в полицию, Джонни". "Спасибо, профессор. Мы и так.
Догадывались, но подтверждение не помешает. Думаю, он безопасен. Он мне даже нравится".
Ральф отбросил подозрения по поводу того, кому может звонить Билл.
Проще было сидеть здесь и вообще ни о чем не думать, даже о гиппопотамах.
Проще было наблюдать за подъехавшим к "Красному яблоку" грузовиком.
Проще было смотреть на старушку Гарриет Бенниген в ярком осеннем пальто и с клюкой; по сравнению с ней миссис Перрин выглядела просто желторотым цыпленком. Проще было наблюдать за девчушкой в плотно облегающих джинсах, свободной белой футболке и шляпе размера на четыре больше, чем следовало бы, прыгающей через скакалку. Проще было смотреть за движущимися вверх-вниз руками девчушки. Проще было слушать, как она напевала свою бесконечную считалку: "Раз-два-три-четыре-пять-шестьсемь-восемь-девять-десять.
Царь велел меня повесить..."
Некая, - глубинная часть разума Ральфа с удивлением понимала, что он вот-вот заснет прямо на веранде. Одновременно с этим ауры снова начали пробираться в мир, наполняя его пышным разноцветием и эмоциями. Это замечательно, но... ... Но что-то было неладно. Что-то. Что?
Девочка прыгала через скакалку. С ней было неладно. Ее обтянутые джинсами ноги подпрыгивали и опускались, как лапка швейной машины. Ее тень прыгала рядом на тротуаре, сквозь трещины в котором пробивалась трава.
Скакалка кружилась - вверх и вниз... Делала полный оборот... Вверх и вниз... Однако на девочке не свободная футболка, здесь он ошибся.
Вместо футболки был надет халат. Белый халат, какие носят врачи в старых телесериалах. "Раз-два-три-четыре-пять-шестьсемь-восемь-девять-десять.
Царь велел меня повесить."
Облако закрыло солнце, и грустный зеленый свет заструился сквозь день, открывая его подноготную. Ральфу стало прохладно, он покрылся гусиной кожей.
Прыгающая тень исчезла. Девочка взглянула на Ральфа, и он увидел, что это вовсе не девочка. Создание, взирающее на него, было мужчиной около четырех футов ростом; Ральф принял затененное полями шляпы лицо за детское потому, что оно было абсолютно гладким, без единой морщинки. И все же оно вызвало у
Ральфа безошибочное чувство - ощущение присутствия дьявола, пагубность, не поддающуюся здравому смыслу. "Именно так, - с тупой уверенностью подумал Ральф, не в силах отвести взгляд от прыгающего создания. - И только так. Кем бы ни было это существо, оно безумно. Абсолютно и бесповоротное.
Создание, должно быть, прочитало мысли Ральфа, потому что в этот момент его губы исказила усмешка, хитрая и злая одновременно. Как будто им обоим была ведома одна и та же неприятная тайна. И Ральф был уверен почти уверен,
- что создание каким-то образом пело сквозь растянутые в усмешке неподвижные губы... Раз-два-три-четыре, Что-то лопнуло в квартире.
Пять-шесть-семь, Убирайся НАСОВСЕМ!
Восемь-девять-десять-стой!
Все умрут, иди ЗА МНОЙ!
Это не один из тех лысоголовых врачей-коротышек, которых Ральф видел выходящими из дома миссис Лочер, он был в этом уверен. Похожий на них, но не тот же самый. Это... Создание отбросило скакалку прочь. Та, пролетая в воздухе, стала сначала желтой, потом красной, разбрызгивая искры во все стороны, пока не упала на тротуар. Маленькая фигурка - доктор N3 - усмехаясь, смотрела на Ральфа, и он неожиданно понял кое-что еще - то, что наполнило его ужасом.Он наконец-то узнал шляпу, которую носило создание.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:18 | Сообщение # 75 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Это была утерянная Биллом Мак-Говерном панама.
4
И снова создание как бы прочитало его мысли. Продолжая усмехаться, оно сорвало панаму с головы, обнажив круглый безволосый череп, и стало махать головным убором Мак-Говерна так, будто, наконец, оседлало дикого, лягающегося жеребца.
Внезапно оно указало на Ральфа, словно отмечая его. Затем снова надело панаму и исчезло в проходе между двумя зданиями. Солнце освободилось от туч, и мерно колышущаяся яркость аур вновь стала блекнуть. Еще мгновение - и перед ним была Гаррис-авеню - скучная улица, такая, как всегда.
Ральф глубоко вздохнул, вспоминая выражение безумия на маленьком усмехающемся лице. Вспоминая то, как оно показывало (Убирайся НАСОВСЕМ!) на него, словно (все умрут, иди ЗА МНОЙ! отмечая.
- Скажите же, что я заснул, - хрипло прошептал он. - Скажите мне, что я заснул, и это чудовище мне приснилось.
Сзади открылась дверь.
- О Боже, да ты разговариваешь сам с собой, - произнес Мак-Говерн. - Уж не положил ли ты деньги в банк, Ральфи?..
- Да, достаточно, чтобы покрыть расходы на свои похороны, - огрызнулся
Ральф. Ему казалось, что он говорит как человек, только что испытавший нервное потрясение и все еще переживающий его последствия; он ожидал, что
Билл подойдет к нему с выражением тревоги (или подозрения) на лице и спросит, что произошло.
Однако Мак-Говерн этого не сделал. Плюхнувшись в кресло-качалку, он скрестил руки на узкой груди и стал смотреть на Гаррис-авеню, словно на сцену, на которой он сам, Ральф, Луиза, Дорренс Марстеллар и многие другие пожилые люди - представители золотого века, по определению Мак-Говерна, - были обречены разыгрывать свои часто нудные, а иногда и приносящие боль роли. "Предположим, я расскажу Биллу о его панаме, - подумал Ральф. -
Предположим, я начну так: "Билл, я знаю, что случилось с твоей панамой. Ее носит некий тип, состоящий в родстве с теми деятелями, которых я видел прошлой ночью. Она была на нем, когда он прыгал через скакалку".
Но если у Билла и осталась хоть какая-то надежда, что его сосед еще не выжил из ума, эта последняя капля, без сомнения, развеет ее. Да.
Ральф решил держать язык за зубами.
- Извини, что задержался, - сказал Мак-Говерн. - Я застал Ларри уже в дверях, он собирался в похоронную контору, но прежде чем я успел задать ему вопрос, он пересказал мне половину событий из жизни Мэй и выдал полнейшую историю своей собственной. Болтал без умолку минут сорок пять.
Конечно, это было преувеличением - Мак-Говерн отсутствовал минут пять самое большее, - Ральф взглянул на часы и поразился, что уже одиннадцать пятнадцать. Снова посмотрев на улицу, он не увидел миссис Бенниген. Та скрылась из вида. Как и грузовик. Неужели он заснул? По всей видимости... Но ни за что на свете он не мог бы найти обрыв в своем осознанном восприятии. "Ну давай, не валяй дурака. Ты спал, когда видел маленького лысого человечка. Ты видел его во сне".
Это имело какой-то смысл. Даже то, что создание носило панаму Билла
Мак-Говерна, имело смысл. Та же самая панама фигурировала в ночном кошмаре о
Кэролайн. В том сне панама была зажата между лапами Розали.
Вот только на этот раз он не спал. Ральф был уверен в этом.
Ну... Почти уверен.
- Ты не хочешь узнать, что сообщил мне брат Мэй Лочер? немного обиженно поинтересовался Мак-Говерн.
- Извини, - пробормотал Ральф. - Я витал в облаках.
- Прощаю тебя, сын мой... Только с этого мгновения слушай внимательно.
Детектив, ведущий это дело, по фамилии Фандерберк...
- Я уверен, что это Аттербек. Стив Аттербек.
Мак-Говерн махнул рукой - частый жест в случае, если его поправляли.
- Неважно. В любом случае, он позвонил Ларри и сообщил, что повторное вскрытие подтвердило естественную смерть. Больше всего их беспокоило - в контексте твоего звонка, - что у Мэй от сильного испуга могло не выдержать сердце. Закрытые изнутри двери и тот факт, что ничего не пропало, противоречат предположению о непрошеном визите, однако в полиции серьезно восприняли твой звонок.
Его полуосуждающий тон - словно Ральф бросил горсть песка в отлично действующий механизм - вывел Ральфа из себя.
- Конечно, они восприняли его серьезно! Я видел двоих выходящих из дома мужчин и сообщил об этом властям. Когда полицейские прибыли на место, они обнаружили леди уже мертвой. Как же они могут не воспринимать звонок серьезно?
- Почему ты не назвал себя, когда звонил?
- Не знаю. Да и какая разница? А как они могут быть уверены, что страх не довел ее до смерти?
- Не знаю, уверены ли они на сто процентов, - раздраженно произнес
Мак-Говерн, - но, думаю, они близки к этому, раз вернули тело Мэй брату для захоронения. Возможно, у полиции для подобных случаев имеются специальные тесты. Я знаю лишь, что этот Фандерберк...
- Аттербек...
- ...сообщил Ларри, что Мэй, скорее всего, умерла во сне. - Мак-Говерн, закинув ногу на ногу, поиграл складками своих голубых брюк, а затем пронзил
Ральфа взглядом:
- Я хочу дать тебе один совет, так что слушай. Отправляйся к врачу.Немедленно. Сегодня. Отправляйся к Литчфилду. Дело принимает серьезный оборот. "Те, что выходили из дома миссис Лочер, не видели меня, но этот третий видел наверняка, - подумал Ральф. - Он видел меня и указывал на меня.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
