|
Бессонница
|
|
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:19 | Сообщение # 76 |
 Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус:  | Вполне возможно, что он разыскивал именно меня".
Отличная мысль. Сплошная паранойя.
- Ральф? Ты слышал, что я сказал?
- Да. Как я понял, ты не веришь, что я действительно видел незнакомцев, выходящих из дома Мэй Лочер.
- Ты правильно понял. Я заметил выражение твоего лица, когда сказал, что отсутствовал сорок пять минут, и я видел, как ты посмотрел на часы. Ты не поверил, что прошло так много времени. А причина твоего неверия проста: ты задремал, даже не заметив этого. Такой себе мини-сон. Возможно, подобное произошло с тобой и в ту ночь, Ральф. Только той ночью тебе приснились два приятеля, а сон был настолько реален, что ты, проснувшись, позвонил в полицию. "Раз-два-три-четыре, - подумал Ральф, - что-то лопнуло в квартире". - А как же насчет бинокля? - спросил он. - Бинокль до сих пор лежит рядом с креслом в гостиной. Разве это не доказывает, что я не спал?
- И каким образом это доказывает? Может быть, ты ходил во сне, как лунатик, над этим ты не задумывался? Вот ты утверждаешь, что видел тех докторишек, но даже не можешь описать их.
- Этот оранжевый свет уличных фонарей...
- Но все двери были закрыты изнутри...
- И все равно я ..
- И еще ауры, о которых ты твердишь. Они вызваны бессонницей - в этом я почти уверен. И все же дело может оказаться намного серьезнее.
Ральф встал, спустился по ступенькам крыльца и застыл на дорожке, повернувшись к Мак-Говерну спиной. В висках пульсировало, а сердце учащенно билось. Слишком учащенно.
Он не просто указывал. Я был прав, этот маленький сукин сын отмечал меня. И он мне не снился. Как и те, кого я видел выходящими из дома миссис
Лочер, В этом я тоже уверен". "Конечно, Ральф, - ответил другой голос. - Сумасшедшие всегда уверены в безумных вещах, которые они видят и слышат. Именно это, а не сами галлюцинации и делает их безумными. Если ты действительно видел то, что видел, что же тогда случилось с миссис Бенниген? Что произошло с грузовиком?
Где ты потерял сорок пять минут, пока Мак-Говерн беседовал по телефону с
Ларри Перро?"
- У тебя тревожные симптомы, - раздался сзади голос Мак-Говерна, и
Ральфу послышалось что-то ужасное в его тоне. Удовлетворение? Могло ли это быть удовлетворением?
- Один из них держал ножницы, - не оборачиваясь, тихо произнес Ральф.
- Я видел их.
- Ну подумай же, Ральф! Пошевели мозгами и подумай! В воскресенье днем, меньше чем за двадцать четыре часа до твоего визита к акупунктуристу, безумец чуть не проткнул тебя ножом. Неудивительно, что разум родил кошмарную ситуацию, пригрезившуюся тебе. Иглы Хонга и охотничий нож
Пикеринга трансформировались в ножницы, вот и все. Неужели ты не понимаешь, что данная гипотеза объясняет все, в то время как ты утверждаешь обратное? -
Значит, я ходил во сне, когда искал бинокль? Именно таково твое мнение?
- Возможно. Скорее всего, так оно и было.
- И то же самое с газовым баллончиком в кармане моей куртки?
Старина Дор не имеет к этому никакого отношения?
- Меня не волнует баллончик или старина Дор! - крикнул Мак-Говерн.
- Меня волнуешь ты! Ты страдаешь бессонницей с апреля или мая, со времени смерти Кэролайн ты угнетен и расстроен...
- Я не угнетен! - закричал Ральф. На противоположной стороне улицы остановился почтальон и посмотрел на них, затем продолжил свой путь.
- Хорошо, скажем иначе, - произнес Мак-Говерн. - Ты не был подавлен.
Но ты не спал, ты видел ауры, людей, выбирающихся из закрытых домов глухой ночью... - А затем обманчиво веселым голосом Билл произнес то, чего так боялся Ральф: - Тебе следует быть очень осторожным, старина. Ты начинаешь рассуждать в стиле Эда Дипно.
Ральф повернулся. Горячая, пульсирующая кровь прилила к лицу.
- Ну почему ты такой? Почему ты так со мной разговариваешь, почему ты меня разубеждаешь?
- Я не разубеждаю тебя, Ральф. Я пытаюсь помочь тебе. Быть тебе другом.
- Но выглядит это иначе.
- Иногда правда ранит, - спокойно заметил Мак-Говерн. - Хоть изредка следует прислушиваться к тому, что пытаются сказать твой разум и тело.
Позволь задать вопрос - это единственный тревожный сон, приснившийся тебе за последнее время?
Мысль Ральфа перелетела к Кэрол, закопанной по шею в песок и кричащей о следах человека в белом. К жукам, струящимся откормленным потоком из ее головы.
- Мне вообще в последнее время не снились кошмары, - глухо ответил он.
- Думаю, ты этому не поверишь, потому что тогда рушится твой столь прекрасно разработанный сценарий.- Ральф...
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2 )
Статус: Зритель( )
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:19 | Сообщение # 77 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Позволь мне задать вопрос тебе. Ты действительно считаешь увиденных мною людей и смерть Мэй Лочер простым совпадением?
- Может быть, и нет. По-видимому, из-за физического и эмоционального перенапряжения создались условия для кратковременного функционального психического расстройства.
Ральф молчал.
- Я верю, что такие вещи случаются время от времени, - вставая, произнес Мак-Говерн. - Возможно, звучит забавно из уст такой рациональной птицы, как я, но это так. Я не утверждаю, что здесь произошло именно это, но допускаю такую возможность. Но в одном я абсолютно уверен - тех двоих мужчин, которых, как тебе кажется, ты видел, вообще не существует в реальном мире.
Ральф смотрел на Мак-Говерна, засунув руки в карманы, чувствуя, как они сжимаются в кулаки. От напряжения мышцы у него дрожали.
Мак-Говерн, спустившись по ступенькам крыльца, осторожно взял Ральфа за руку чуть выше локтя:
- Я думал... Ральф так резко выдернул руку, что Мак-Говерн охнул от удивления и пошатнулся.
- Я знаю, что ты думаешь.
- Ты не слушаешь, что я...
- О, я услышал достаточно. Более чем. Поверь мне. И извини - мне лучше прогуляться. Просто необходимо проветриться. - Ральф чувствовал, как кровь отливает от висков и лица. Он пытался переключиться на другие мысли, чтобы избавиться от бессмысленной, слепой ярости, но ему это не удавалось. Ральф чувствовал себя почти так же, как после приснившегося кошмара о Кэролайн; мысли метались от ужаса и смятения, а когда он сделал пару шагов, его охватило ощущение, что он не идет, а падает, как той страшной ночью, когда он свалился с кровати.
- Ральф, тебе необходимо обратиться к врачу! - крикнул вдогонку
Мак-Говерн, и Ральф уже не смог убедить себя, что не слышит ноток странного, сварливого удовольствия в голосе Мак-Говерна. Забота, перекрывающая их, возможно, и была искренней, но это напоминало сладкую глазурь на кислом пироге.
- Не к фармацевту, не к гипнотизеру, не к иглоукалывателю!
Тебе необходимо обратиться к твоему собственному семейному врачу! "Да, к парню, который угробил мою жену, - мысленно воскликнул Ральф.
- Парню, закопавшему ее по шею в песок и сказавшему, что ей не стоит ни о чем беспокоиться, если она будет принимать валиум или тиленол-3."
Вслух же он произнес:
- Мне необходимо прогуляться. Вот что мне нужно, и это единственное, что мне нужно. - В висках болезненно стучало, как будто внутри били отбойным молотком - вот так, подумал Ральф, наверное, и происходят сердечные приступы. Если он как можно скорее не возьмет себя в руки, то с ним случится то, что его отец называл "апоплексическим ударом от злости". Ральф слышал, как позади него плелся Мак-Говерн. "Не трогай меня, Билл, - мысленно попросил Ральф. - Не прикасайся ко мне, потому что если ты это сделаешь, я могу развернуться и врезать тебе между глаз".
- Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе?! - выкрикнул
Мак-Говерн. Почтальон на противоположной стороне улицы снова остановился и взглянул на них, а около "Красного яблока" Карл, занятый по утрам, и Сью, работающая днем, удивленно уставились на них. Карл держал в руках пакет с гамбургерами. Да, в такие моменты замечаешь удивительные вещи... Однако не настолько удивительные, как те, которые он видел утром. "Вещи, которые, как тебе казалось, ты видел, Ральф", - мягко прошептал предательский голос в его голове.
- Прогулка, - с отчаянием пробормотал Ральф. - Всего лишь прогулка. -
Перед внутренним взором прокручивалась лента кино. Это было неприятное кино.
Ральф старался не ходить на такие фильмы, даже если весь репертуар кинотеатра он уже просмотрел. Звуковая дорожка этого мысленного фильма ужасов воспроизводила "Хлоп! Беги, ласка!" "Позволь мне кое-что сказать, Ральф, - в твоем возрасте умственные расстройства - вещь распространенная. В твоем возрасте подобное частенько происходит с людьми, так что СХОДИ К СВОЕМУ ВРАЧУ!"
На веранде своего дома стояла миссис Бенниген, по-прежнему облаченная в ярко-красное осеннее пальто. Она смотрела на них, открыв рот от удивления.
- Ты слышишь меня, Ральф? Надеюсь, что слышишь! Надеюсь!
Ральф зашагал быстрее, приподняв плечи, как будто сопротивлялся сильным порывам ветра. "И что, если он будет продолжать кричать все громче и громче?
А что, если он станет плестись за мной через всю улицу!" "Если он сделает это, люди подумают, что это он сошел с ума", - сказал
Ральф сам себе, но и эта мысль была бессильна успокоить его. В голове звучала мелодия детской песенки - казалось, кто-то наигрывал на пианино - нет, не по-настоящему играл, а спотыкался на каждом такте, словно мелодию подбирал ребенок, только недавно открывший для себя прелести музыки:
Вокруг малберибаш сплошной - Mulberry bush (англ.) - детская игра. "Эй, ласка, догоню, постой!"
Мартышка думает, что это шутка.
Хлоп! - Ласка! Убегай, малютка!
Теперь перед мысленным взором Ральфа проходили пожилые обитатели
Гаррис-авеню - те, кто покупает страховку в компаниях, рекламируемых кабельным телевидением; те, кто страдает от камней в желчном пузыре и рака кожи; те, чья память сократилась, а простата увеличилась; те, кто живет на одно пенсионное пособие и взирает на мир сквозь утолщающуюся катаракту, а не через розовые очки. Это люди, прочитывающие всю периодику и дотошно изучающие по каталогу в супермаркете состав консервированных продуктов и замороженных обедов. Он видел их, одетых в гротескно короткие шорты и короткие юбки, кепки и футболки с изображением героев мультфильмов. Короче, он видел самых старых в мире дошколят. Они маршировали вокруг двойного ряда стульев, в то время как маленький лысоголовый человечишка наигрывал "Хлоп!
Беги, ласка!" на пианино. Второй лысоголовый убирал один стул, и когда музыка смолкала, все быстро усаживались, но одному не оставалось места - в этот раз не повезло Мэй Лочер, а кто следующий - не окажется ли им
Мак-Говерн? Лишний обязан покинуть комнату. И Ральф слышал смех Мак-Cоверна.
Билл смеялся, потому что ему снова досталось место. Мэй Лочер умерла,
Боб Полхерст умирает, Ральф Робертс теряет разум, но с ним-то все в порядке,
Уильям Д. Мак-Говерн, эсквайр, как всегда в полнейшем порядке, как денди лондонский одет, не сгорблен и не сутул, отлично питается и по-прежнему в состоянии отыскать себе стул, когда обрывается музыка.
Ральф зашагал еще быстрее, еще выше приподнял плечи, проигнорировав еще один залп советов и предостережений. Он подумал, что вряд ли Мак-Говерн последует за ним по улице, хотя чем черт не шутит. Если Мак-Говерн достаточно зол, с него станется - будет убеждать, уговаривая перестать дурью маяться и сходить к врачу, напоминая ему, что пианино может замолчать в любой момент, что если он, Ральф, не найдет стул, пока это еще возможно, удача отвернется от него навсегда.
Однако выкриков больше не последовало. Ральф хотел было обернуться проверить, куда подевался Мак-Говерн, затем посчитал это лишним. Если Билл увидит, что Ральф оглянулся, он может начать все сначала. Поэтому лучше продолжать идти. Ральф снова неосознанно направился к аэропорту. Он шагал, опустив голову, пытаясь не слушать неустанное пианино, стараясь не видеть старых детей, марширующих вокруг стульев, силясь не замечать их испуганные взгляды под маской почти правдоподобных улыбок.И пока Ральф шел, он понял, что его надежды и молитвы отвергнуты.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:20 | Сообщение # 78 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Его продолжало подталкивать к туннелю, а вокруг сгущалась темнота.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТАЙНЫЙ ГОРОД
Пожилые обязаны быть исследователями.
Т. С. Элиот "Четыре квартета"
Глава одиннадцатая
1
Дерри Старых Кляч был не единственным тайным городом, спокойно существовавшим в месте, которое Ральф Робертс всегда считал своим домом; выросший в Мэри-Мид, где сейчас расположены различные строения ОлдКейп,
Ральф, будучи еще ребенком, открыл для себя, что наравне с Дерри, принадлежавшим взрослым, существует и тот, который предоставлен в полное распоряжение детей. Рядом с трамвайным депо на Нейболт-стрит стояло заброшенное здание, в котором бродяги находили себе ночлег, здесь иногда можно было отыскать полупустую банку томатного супа или недопитую бутылку пива; позади театра "Аладдин" тянулась аллея, где под сенью старых кленов закуривалась первая дешевая сигарета, а иногда распивалась и бутылочка вина; над рекой склонился огромный вяз, с которого ватаги мальчишек и девчонок учились нырять.
Эти тайные улицы и тропы были вне досягаемости взрослых, и, соответственно, они ничего не знали о тайном городе... Хотя и бывали исключения. Одним из них являлся полицейский по имени Алоиз Нелл мистер Нелл для младшего поколения Дерри, - и только сейчас, уже приближаясь к площадке для пикников, Ральф подумал, что Крис Нелл, возможно, сын старого мистера
Нелла... Только вряд ли это так, потому что полицейский, которого Ральф впервые увидел в компании Джона Лейдекера, слишком молод для сына старого мистера Нелла. Скорее всего, внук.
Ральф узнал о другом тайном городе - том, который принадлежал старикам,
- когда вышел на пенсию, но он не чувствовал себя его равноправным гражданином, пока не умерла Кэролайн. То, что открылось ему, представлялось потаенной географией, странно напоминающей ту, которая была известна ему в детстве, местом, в основном игнорируемом торопящимся на работу, спешащим на игру миром. На обочине Дерри Старых Кляч существовал еще один тайный город -
Дерри Проклятых, ужасное место, населенное в основном пьяницами, бродягами и идиотами, которых не нужно держать взаперти.
Именно на площадке для пикников Лафайет Чепин познакомил Ральфа с одним из наиболее важных своих соображений... О том, как превращаешься в bona fide
Настоящий (лат.). Старую Клячу. Это соображение имело отношение к настоящей жизни. Разговор возник, когда мужчины только познакомились.
Ральф поинтересовался, чем занимался Фэй до того, как стал приходить на площадку для пикников. - Ну, в моей настоящей жизни я был плотником и столяром, - ответил Чепин, обнажая в широкой улыбке оставшиеся зубы, - но все закончилось почти десять лет назад. - Ральф еще подумал тогда, что выход на пенсию подобен укусу вампира - он отправляет тех, кто пережил его, в страну мертвых. И если говорить откровенно, это было недалеко от истины.
2
Теперь, оставив Мак-Говерна позади (по крайней мере, надеясь на это),
Ральф прошел через несколько рядов дубов и кленов, отделявших площадку для пикников от шоссе. После его утреннего визита на площадке собралось около десятка завсегдатаев, большинство прихватили с собой пакетики с ленчем. Две четы - Эберли и Зеллы - как раз разбрасывали колоду старых, затертых карт, хранимых тут же, в дупле старого дуба; Фэй и док Малер, бывший ветеринар, сражались в шахматы; непрошеные советчики парой переходили от одного игрока к другому.
В играх заключалось значение площадки для пикников - в этом заключалось значение большинства мест, принадлежащих городу Старых Кляч, - но Ральф считал, что игры - так сказать, лишь каркас, обрамление. На самом деле люди приходили сюда, чтобы доложить, убедить (хотя бы только себя), что они все еще живут хоть какой-то жизнью, настоящей или иной.
Ральф сел на скамью рядом с ограждением, бездумно водя пальцем по изрезанной поверхности - имена, инициалы, бранные слова, - и стал наблюдать, как почти через равные промежутки времени садятся самолеты. Он рассеянно прислушивался к разговорам. То и дело упоминалось имя Мэй Лочер.
Некоторые из присутствующих знали ее, и общее мнение, казалось, совпадало с мнением миссис Перрин - наконец-то Господь явил свою милость и прекратил ее страдания. Однако в основном разговоры кружились вокруг приближающегося визита Сьюзен Дэй. Как правило. Старых Кляч, предпочитающих рассуждать о функционировании кишечника или сердечных приступах, не особенно интересовала политика, но даже здесь тема абортов давала единственную возможность ощутить сопричастность к жизни.
- Она выбрала неподходящий город для своего визита и, что самое ужасное, вряд ли догадывается об этом, - произнес док Малер, внимательно оглядывая шахматную доску, когда Фэй Чепин взял штурмом оставшуюся защиту короля. - У нас постоянно что-то происходит. Помнишь пожар в Блэк-Спот, Фэй?
Фэй хмыкнул и срезал последнего слона Дока.
- Кого я не понимаю, так этих платяных вшей, - сказала Лиза Зелл, беря со стола газету и хлопая по фотографии ряженых, стоящих пикетом возле Центра помощи женщинам. - Неужели они хотят вернуть те дни, когда женщины делали себе аборт при помощи спиц?
- Именно этого они и добиваются, - вступила в разговор Cеоргина Эберли.
- Они знают, что, если женщина побоится умереть, она родит ребенка.
Похоже, им никогда не приходило в голову, что иногда женщина больше боится родить ребенка, чем проткнуть себя спицей, чтобы избавиться от него.
- А какое отношение ко всему этому имеет страх? - спросил один из непрошеных советчиков - старик с лопатообразным лицом по фамилии Педерсен.
- Убийство есть убийство, находится ли ребенок внутри или снаружи, такова моя точка зрения на проблему. Даже когда они такие маленькие, что рассмотреть их можно только под микроскопом, это все равно убийство. Потому что они стали бы детьми, если бы их оставили в покое.
- Думаю, именно это делает тебя Адольфом Эйхманом каждый раз, когда ты дрочишь в кулачок, - заметил Фэй и передвинул свою королеву. - Шах.
- Ла-фай-ет Че-пин! - воскликнула Лиза Зелл.
- Играть с собой - совсем другое дело, - покраснев, огрызнулся
Педерсен.
- Неужели? Разве не наказал Господь одного парня из Библии за излияние на землю? - спросил второй советчик.
- Наверное, вы говорите об Онане, - прозвучал голос позади Ральфа.
Удивившись, Ральф обернулся и увидел старину Дора. В руке тот держал книжку с большой цифрой "5" на мягкой обложке. "Откуда же ты взялся?" подумал Ральф. Он мог присягнуть, что еще минуту назад позади никого не было.
- Онан, Шмонан, - произнес Педерсен. - Сперма - не то же самое, что ребенок...- Неужели? - деланно изумился Фэй. - Тогда почему католическая церковь запрещает пользоваться презервативами? Объясни мне.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:20 | Сообщение # 79 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Это же просто невежество, - сказал Педерсен. - И если ты не понимаешь...
- Но Онана наказали не за мастурбацию, -- высоким, проникновенным старческим голосом произнес Дорренс. - Он был наказан за отказ оплодотворить жену своего умершего брата, чтобы продолжить его семя. Аллен Гинзберг написал целую поэму...
- Заткнись, старый дурак! - взвизгнул Педерсен, метнув разъяренный взгляд на Фэя Чепина. - И если ты не видишь разницы между мужчиной, играющим своей плотью, и женщиной, выбрасывающей в туалет ребенка, которого Господь поместил в ее лоно, значит, ты такой же дурак, как и он.
- Отвратительный разговор, - заметила Лиза Зелл, однако, судя по тону, ей было скорее любопытно, чем неприятно. Взглянув поверх ее плеча, Ральф увидел, что в ограждении недостает нескольких планок, скорее всего оторванных подростками, оккупирующими это место по вечерам. Это все из-за таинственности. Он не заметил Дорренса, потому что старик не находился на площадке; он бродил вокруг. Ральфу пришла в голову мысль, что ему подвернулся удачный случай отвести Дорренса в сторонку и получить кое-какие ответы... Вот только в результате Ральфа могло ожидать еще большее разочарование. Старина Дор сильно напоминал Чеширского Кота из "Алисы в
Стране Чудес" - скорее улыбка, чем сущность.
- Так значит, разница? - наступал Фэй на Педерсена.
- Да! - Красные пятна пылали на пухлых щеках Педерсена.
Док Малер беспокойно заерзал на скамье:
- Послушайте, давайте оставим эту тему и спокойно доиграем партию. Фэй и ухом не повел; все его внимание было сосредоточено на Педерсене.
- Возможно, тебе следует подумать о всех маленьких сперматозоидах, умерших у тебя на руке, пока ты, сидя на унитазе, мечтаешь о том, как было бы здорово, возьми Мэрилин Монро твой... Педерсен резким движением смахнул оставшиеся фигуры с шахматной доски.
Док Малер отшатнулся назад, губы его дрожали, а широко открытые глаза за очками в розовой оправе, скрепленной в двух местах проволочкой, выражали испуг. - Великолепно! - крикнул Фэй. - Отличный аргумент!
Педерсен поднял кулаки в карикатурной стойке Джона Л. Салливена.
- Может, хочешь попробовать этого? - спросил он. - Давай!
Фэй медленно поднялся. Он на целый фут возвышался над лопатолицым
Педерсеном, да и тяжелее был фунтов на пятьдесят.
Ральф не верил своим глазам. Если здесь отрава проникла так глубоко, то что говорить об остальных жителях города? Ральф считал, что док Малер прав;
Сьюзен Дэй не имела ни малейшего представления, насколько неудачна мысль избрать полем своей деятельности Дерри. В некотором смысле Дерри не был похож на другие города.
Ральф двинулся вперед, еще не вполне сознавая, что именно собирается делать, и успокоился, увидев, что Стэн Эберли поступает так же. Они обменялись взглядами, приблизились к двум старикам, стоящим нос к носу, и
Стэн незаметно кивнул. Ральф обвил плечи Фэя рукой за секунду до того, как
Стэн схватил Педерсена за левую руку.
- Не следует делать этого. - Стэн говорил прямо в оттопыренное ухо
Педерсена. - Иначе дело кончится тем, что вас обоих увезут в больницу с сердечным приступом, а вряд ли это то, что вам нужно. У тебя, Харли, и так уже было два. Или три?
- Я не позволю ему шутить, когда речь идет о женщинах, убивающих детей!
- закричал Педерсен, и Ральф увидел, что по щекам старика катятся слезы. -
Моя жена умерла, давая жизнь нашей второй дочери! Заражение крови отправило ее на тот свет в сорок шестом! Поэтому я не выношу разговоров о детоубийстве!
- Боже! - изменившимся голосом произнес Фэй. - Я этого не знал, Харли.
Извини...
- К черту твое извинение! - крикнул Педерсен и вырвался из рук Стэна
Эберли. Он устремился к Фэю, поднявшему кулаки, но затем опустившему их, когда Педерсен промчался мимо, даже не удостоив его взглядом. Он прошел по тропинке между деревьями и скрылся из вида. После его ухода повисла тридцатисекундная гробовая тишина, нарушаемая лишь гулом самолета.
3
- Господи, - в конце концов вымолвил Фэй. - Десять лет почти каждый день встречаешься с парнем и начинаешь считать, что тебе все о нем известно.
Боже мой, Ральфи, я и не знал, от чего умерла его жена. А теперь вот чувствую себя круглым идиотом.
- Не стоит так переживать, - произнес Стэн. - Возможно, у него как раз месячные.
- Закрой рот, - оборвала его Георгина. - Достаточно пошлостей за одно утро.
- Скорее бы приехала и уехала эта штучка Дэй, тогда все снова войдет в свою колею, - высказался Фрэд Зелл.
Док Малер, стоя на четвереньках, собирал шахматные фигурки.
- Не хочешь доиграть, Фэй? - спросил он. - Я помню, как они были расставлены.
- Нет, - ответил Фэй. Его голос, остававшийся ровным и спокойным во время стычки с Педерсеном, теперь заметно дрожал. - Думаю, с меня достаточно. Может быть, Ральф поучит тебя играть.
- Я пас, - отозвался Ральф. Он искал взглядом Дорренса. Старик снова воспользовался проломом в заборе и теперь, стоя по колено в траве на обочине служебной дороги с неизменной книжкой в руках, наблюдал, как самолет выруливает к центральному терминалу. Ральф вспомнил Эда, мчащегося по этой же дороге на стареньком "датсуне" и на чем свет стоит поносящего медлительные ворота. Впервые за прошедший год ему стало интересно, чем занимался Эд на территории аэропорта.- ...чем раньше.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:20 | Сообщение # 80 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - А? - Ральф с усилием сосредоточил внимание на Фэе.
- Я сказал, что ты, должно быть, снова хорошо спишь, потому что выглядишь намного лучше, чем раньше. Зато теперь со слухом туговато.
- Наверное, - согласился Ральф, пытаясь улыбнуться. - Думаю, мне стоит перекусить. Пойдешь со мной, Фэй? Я угощаю.
- Нет, я уже позавтракал, - ответил Фэй. - И сейчас, честно говоря, еда камнем давит на желудок. Слушай, Ральф, этот старый хрыч плакал, ты видел?
- Да, но на твоем месте я не стал бы на этом зацикливаться, - сказал
Ральф. Он направился к дороге, широкоплечий Фэй побрел рядом с ним. Он шел, ссутулившись и опустив голову, напоминая огромного медведя, наряженного в мужской костюм. - Парни нашего возраста могут разреветься из-за пустяка. Ты же знаешь.
- Возможно. - Фэй благодарно улыбнулся Ральфу. - Все равно спасибо, что остановил меня, не дал наделать глупостей. Ты же знаешь, на меня иногда находит. "Жаль, что никого не оказалось рядом, когда подобное произошло между мной и Биллом", - подумал Ральф. Вслух же он произнес:
- Мне было не трудно. Это я должен благодарить тебя. Такой поступок добавит новый штрих к моему resume, когда я решу обратиться по поводу высокооплачиваемой работы в ООН.
Фэй, довольно рассмеявшись, похлопал Ральфа по плечу:
- Да! Генеральный секретарь! Миротворец Номер Один! Ты без проблем получишь эту работу!
- Несомненно. Пока, Фэй.
Ральф уже поворачивался, когда Фэй коснулся его руки:
- Ты ведь примешь участие во Взлетно-посадочном Турнире на следующей неделе?
Ральф не сразу понял, о чем идет речь, хотя это и составляло главную тему разговоров столяра на пенсии с того момента, как листья на деревьях стали желтеть. Фэй организовывал проведение шахматных турниров под названием "Взлетно-посадочный N3" начиная с 1984 года, именно тогда закончилась его "настоящая жизнь". Призом служил огромный хромированный кубок с короной и скипетром. Фэй, лучший игрок среди Старых Кляч (в западной части города, по крайней мере), награждал сам себя этим кубком в шести случаях из девяти, и у
Ральфа возникло подозрение, что три раза Фэй проиграл намеренно для поддержания интереса у остальных участников. Нынешней осенью Ральфа не слишком интересовали шахматы; ему и без них было над чем подумать.
- Конечно, - ответил он. - Вообще-то я рассчитываю на приз.
Фэй улыбнулся:
- Отлично. Турнир должен был состояться в прошлый уик-энд, но я надеялся, что если его отложить, то Джимми В. Тоже примет участие. Но он до сих пор в больнице, так что если откладывать и дальше, наступят холода, и нам придется проводить турнир в парикмахерской, как в девяностом году.
- А что случилось с Джимми В.?
- Рак снова принялся за него, - ответил Фэй, затем, понизив голос, добавил: - Не думаю, что на этот раз у него есть хоть малейший шанс отразить нападение.
Чувство глубокого сожаления охватило Ральфа при этом известии. Они с
Джимми Вандермеером знали друг друга еще в "настоящей жизни". В те времена оба мотались по дорогам. Джимми торговал сладостями и поздравительными открытками, а Ральф - печатными приспособлениями и бумажной продукцией, вдвоем они составляли отличную команду, колеся по Новой Англии, ведя поочередно машину и позволяя себе более роскошные удобства, чем было бы доступно одному.
Они делились также ничем не примечательными секретами мужчин, путешествующих в одиночку. Джимми поведал Ральфу о проститутке, стащившей у него бумажник в 1958 году, и как он затем обвел вокруг пальца жену, сказав ей, что его ограбил попутчик.
Много поездок; много пробитых колес; много шуток по поводу одиноких коммивояжеров и хорошеньких фермерских дочек; много бесед, затягивающихся далеко за полночь. Иногда они говорили о Боге, иногда о политике. В общем,
Джимми Вандермеер был чертовски отличным парнем. А потом Ральф нашел сидячую работу в типографии, и Джимми выпал из его поля зрения. Они возобновили взаимоотношения только здесь и в некоторых других местах, принадлежащих
Городу Старых Кляч, - встречались в библиотеке, бассейне, задней комнате парикмахерской. Когда вскоре после похорон Кэролайн Джимми рассказал, что он вполне достойно выдержал схватку с раком легких, Ральф припомнил, каким всегда видел Джимми: говорил ли тот о бейсболе, ловил ли рыбу, ехал ли он в машине, в уголке рта у него непременно была зажата сигарета. "Мне повезло", - сказал он себе тогда. Но, по всей видимости, счастье изменило ему. Так происходит всегда.
- Печальная новость, - вздохнул Ральф.
- Он уже почти три недели в больнице, - сообщил Фэй. - Проходит лечение радиацией и принимает уколы с ядом, по идее убивающим рак, но на самом деле убивающим самого человека. Удивительно, что ты ничего не знал, Ральф. "Конечно, ты удивлен, а я нет. Видишь ли, бессонница - дама ревнивая, она заставляет о многом забыть. То не можешь отыскать бульонные кубики, то теряешь ощущение времени, а потом наступает очередь и старых друзей".
Фэй покачал головой:
- Проклятый рак. Ужасно, как он может таиться, выжидая своего хода.
Ральф кивнул, затем, подумав о Кэролайн, спросил:
- Ты случайно не знаешь номер палаты Джимми? Может быть, я проведаю его.
- Случайно знаю: 315. Запомнишь?
Ральф усмехнулся:
- Хотя бы на время.
- Конечно, навести его, если сможешь, - они его хорошенько накачивают уколами, но пока еще он узнает людей, клянусь, ему будет приятно повидаться с тобой. Как-то он сказал мне, что у вас есть что вспомнить.
- Ты же знаешь, как это бывает, - ответил Ральф. - Парочка молодых мужиков в дороге, вот и все. Если нам приносили чек за обед, Джимми всегда предоставлял оплачивать его мне. - Внезапно Ральфу захотелось расплакаться.
- Паршиво, правда? - спокойно заметил Фэй.
- И не говори.- Навести его. Он будет рад, да и тебе полегчает. Только не забудь о шахматном турнире! - закончил Фэй и выпрямился, делая героическое усилие, чтобы выглядеть и говорить как можно бодрее. - Еще раз спасибо, что удержал меня от глупости. Знаешь, мне как-то не по себе.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:21 | Сообщение # 81 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ладно. Я же Миротворец Номер Один. - Ральф пошел по тропинке, ведущей к дороге, затем обернулся. - Видишь служебную дорогу? Ту, которая ведет от
Дженерал Авиэйшн к шоссе? - Он указал рукой. От терминала отъехал грузовик, на ветровом стекле полыхали ослепительные солнечные блики.
Грузовик притормозил возле ворот, входя в поле действия луча фотоэлемента.
Ворота стали открываться.
- Конечно, вижу, - ответил Фэй.
- Прошлым летом я видел, как по служебной дороге ехал Дипно, следовательно, у него есть ключ-карточка от этих ворот. Нет никаких соображений по поводу того, как она оказалась у Эда?
- Ты имеешь в виду парня из организации "Друзья жизни"?
Ученый-лаборант, который провел небольшой эксперимент, избив свою жену прошлым летом?
Ральф кивнул:
- Только я говорю о лете 1992 года. Он ездил на старом коричневом "датсуне".
Фэй рассмеялся:
- Да я не отличу "датсун" от "тойоты" или "хонды", Ральф. Но я скажу, кто в основном пользуется этой дорогой: поставщики провизии, их пилоты, обслуживающий персонал и авиадиспетчеры. Думаю, некоторые пассажиры тоже имеют такие ключи, если они часто летают на личных самолетах.
Единственные ученые, занятые здесь, работают на станции контроля воздуха.
Он ученый такого профиля?
- Нет, химик. До недавнего времени он работал в лаборатории Хокинга. -
Забавлялся с белыми мышками? Ну, насколько мне известно, на аэродроме не водятся грызуны, хотя, подожди-ка... Этой дорогой пользуется еще одна категория людей.
- Да? Кто же?
Фэй указал на здание из сборных конструкций ярдах в семидесяти от центрального авиационного терминала:
- Видишь то здание? "Соло-Тек".
- А что такое "Соло-Тек"?
- Школа, - ответил Фэй. - Там люди учатся летать.
4
Ральф возвращался по Гаррис-авеню, засунув руки в карманы и опустив голову так низко, что видел только трещины на асфальте. Мысли его снова кружились вокруг Эда Дипно... И "Соло-Тек". Невозможно выяснить, является ли "Соло-Тек" причиной, объяснявшей присутствие Эда на территории аэропорта в день столкновения с Мистером Садовником, но совершенно неожиданно именно на сей вопрос Ральф жаждал получить ответ. Его также интересовало, где Эд живет сейчас. К тому же Ральф решил узнать, разделяет ли Джон Лейдекер его любопытство по этим двум пунктам.
Ральф миновал двухэтажный, без всяких претензий особняк Джорджа
Лайфорда с одной стороны и ювелирный магазин ("СКУПАЕМ ЗОЛОТО ПО САМОЙ
ВЫСОКОЙ ЦЕНЕ") с другой. Его мысли были прерваны резким, захлебывающимся лаем. Подняв голову, Ральф увидел Розали, сидящую на тротуаре у входа в
Строу форд-парк. Старая собака часто дышала, слюна капала с ее высунутого языка, образуя лужицу на бетоне между лапами. Шерсть стояла дыбом, а выцветший платок, казалось, дрожал от частого дыхания. Когда Ральф взглянул на нее, собака снова тявкнула, вернее взвизгнула.
Ральф посмотрел на противоположную сторону улицы, чтобы выяснить причину лая, но не увидел ничего, кроме прачечной самообслуживания. За стеклом мелькали женские фигуры, но Ральфу не верилось, что Розали может лаять на них. Мимо прачечной вообще никто не проходил.
Ральф посмотрел назад и внезапно понял, что Розали не просто сидит на тротуаре, а припадает к нему... Вжимается в землю. Похоже, она была напугана до смерти.
До настоящего момента Ральф никогда не задумывался, сколько общего в выражениях чувств и языке тела у собаки и человека: они усмехаются, когда счастливы, опускают голову, испытывая стыд, беспокойство отражается в их глазах, а напряжение выдает спина - то же самое делают и люди. И, как и у людей, страх сквозит в каждом мускуле, если собака чем-то напугана. Ральф снова посмотрел на противоположную сторону, на место, привлекшее внимание
Розали, и снова ничего не увидел, кроме прачечной "Буль-буль" и пустынного тротуара. Но затем совершенно неожиданно вспомнил малышку Натали, хватающую серо-голубые следы, оставленные его рукой. Другим казалось, что она хватает пустоту, всегда кажется, что дети ловят ручонками пустоту... Но Ральф-то знал.
Он видел.
Розали панически завизжала, ее визг напомнил Ральфу скрип заржавевших дверных петель. "До настоящего момента это случалось само по себе... Но, может быть, мне удастся вызвать его приход. Возможно, я смогу заставить себя увидеть..."
Увидеть что?
Ауры. Конечно же, их. И то, что он (раз-два-три-четыре) видит Розали.
Ральф уже догадывался (что-то лопнуло в квартире), что это такое, но он хотел удостовериться вполне. Вопрос заключался лишь в том, как это сделать. "Вообще, как человек видит?"
Он смотрит.
Ральф посмотрел на Розали. Посмотрел очень внимательно, пытаясь увидеть все, что возможно: выцветший платок, служивший ошейником, пыльную, торчащую клочьями шерсть, серые разводы на вытянутой морде. Собака, казалось, почувствовала его взгляд и, повернув голову, глянула на него и тяжко взвизгнула.
А в это время Ральф почувствовал, как что-то перевернулось у него в голове - словно завелся стартер машины. Промелькнуло быстрое, но отчетливое ощущение легкости, а затем в день влилась яркость. Он отыскал обратную дорогу в этот более красочный, оживленный и глубокий мир. Он увидел мрачную мембрану - по виду напоминающую протухший яичный белок, - вплывшую в существование вокруг Розали, увидел темную, почти черную "веревочку", тянущуюся вверх. Однако основанием "веревочки" служил не череп, как у людей (именно так Ральф увидел эту связующую нить, находясь в состоянии, когда "веревочка" Розали шла вверх от ее морды. "Теперь тебе известно наиболее существенное различие между собакой и человеком, - подумал он. - Их души находятся в разных местах".Собачка! Ко мне, собачка!
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:21 | Сообщение # 82 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф, моргнув, отшатнулся от этого голоса, напоминающего царапанье мела по школьной доске. Ладони потянулись к ушам, но тут Ральф понял, что это не поможет; слух здесь был ни при чем. Часть, раненная этим голосом, находилась глубоко внутри, и руками туда не доберешься.
Эй ты, чертов чемодан с блохами! Думаешь, я буду возиться с тобой целый день? Поднимай свою драную задницу и иди сюда!
Розали, взвизгнув, перевела взгляд от Ральфа к тому, на что смотрела раньше. Собака приподнялась, затем снова припала к земле. Платок на шее
Розали затрепетал еще сильнее, и Ральф увидел, что слева от собаки распространился мокрый полумесяц содержимого, не удержанного ее мочевым пузырем.
Посмотрев на противоположную сторону улицы, Ральф увидел доктора N3, стоящего между прачечной и старым многоквартирным домом, доктора N3 в белом халате (Ральф заметил на халате множество пятен, словно от долгой носки) и голубых джинсах. Панама Мак-Говерна по-прежнему красовалась на голове коротышки. Теперь панама балансировала на ушах создания; она была настолько велика ему, что закрывала лоб. Лысоголовый яростно улыбался собаке, и Ральф увидел двойной ряд зубов - клыков каннибала. В левой руке коротышка держал то ли старый скальпель, то ли опасную бритву. В глубине разума промелькнула убежденность, что на лезвии кровь, но Ральф был уверен, что это просто ржавчина.
Доктор N3 засунул два пальца правой руки в рот и оглушительно свистнул.
Розали на тротуаре попятилась назад и тявкнула.
Поднимай свою старую задницу, Ровер! Немедленно!
Розали встала, поджав хвост, и поплелась вперед. Приближаясь, она повизгивала, а страх усилил ее хромоту до такой степени, что собака едва могла идти; задние лапы при каждом шаге грозили подломиться.
- Эй!
Ральф понял, что он кричит, только когда увидел маленькое голубое облачко, поднявшееся вверх от его рта. Облачко протравливали тонкие серебристые паутинки, делавшие его похожим на снежинку.
Лысоголовый моментально обернулся на крик Ральфа, инстинктивно поднимая зажатое в руке оружие. На его лице застыло сердитое удивление.
Розали замерла, уставившись на Ральфа огромными, встревоженными глазами.
Что тебе надо, Шот-таймер?
В голосе лысоголового прозвучали ярость и гнев из-за того, что ему помешали... Но Ральф уловил в нем и другие эмоции. Страх? Как бы хотелось в это поверить... Но, скорее, удивление и недоумение. Кем бы ни было это создание, оно не привыкло, чтобы его видели подобные Ральфу, да к тому же еще и прерывали.
В чем дело, Шот-таймер, язык проглотил? Или уже забыл, что хотел сказать?
- Я хочу, чтобы вы оставили собаку в покое!
Ральф услышал себя двумя различными способами. Он был уверен, что говорит вслух, но голос его прозвучал слабо и отдаленно, словно музыка, доносящаяся из снятых наушников плейера. Окажись кто-нибудь рядом с Ральфом, возможно, он и услышал бы сказанное, однако Ральф знал, что слова звучали, как слабый выдох - так говорит человек, только что получивший удар в живот.
Внутри же голос раздавался так, как не звучал уже многие годы - молодо, уверенно.
Доктор N3, должно быть, услышал его именно так, потому что моментально отскочил, снова подняв оружие (теперь Ральф был почти уверен, что это скальпель), как бы обороняясь. Остановившись на траве между тротуаром и проезжей частью Гаррис-авеню, он поддернул ремень брюк через грязную ткань халата и несколько мгновений мрачно взирал на Ральфа. Затем лысоголовый, подняв ржавый скальпель, сделал им несколько неприятных продольных движений.
Ты меня видишь - велика важность! Не суй нос туда, куда не просят!
Собачонка принадлежит мне!
Лысоголовый доктор-коротышка снова повернулся к съежившейся собаке: Я больше не шучу с тобой, Ровер! Ступай сюда! Немедленно!
Розали, бросив на Ральфа умоляющий, отчаянный взгляд, стала переходить улицу. "Я не вмешиваюсь в дела Лонг-таймеров, - сказал ему старина Дор, вручая томик стихов Стивена Добинса. - И тебе не советую".
Отличный совет, однако Ральф чувствовал, что теперь уже слишком поздно.
Он не намерен оставлять беднягу Розали на растерзание отвратительному гному, стоящему на тротуаре перед прачечной.
- Розали! Иди сюда, девочка! Иди!
Розали, тявкнув, подбежала к Ральфу. Она постояла у его правой ноги, а затем села, тяжело дыша и глядя на него снизу вверх. Были еще и другие выражения, которые он читал с легкостью: одна треть облегчения и две трети наслаждения.
Лицо доктора N3 исказилось в гримасе такой ярости, что стало напоминать карикатуру.
Лучше отправить ее ко мне, Шот-таймер! Я предупреждаю тебя!
- Нет!
Я сотру тебя в порошок. Мокрого места не оставлю. И я разделаюсь с твоими друзьями. Ты понял меня? Ты... Неожиданно, для самого себя Ральф поднял руку на высоту плеча, повернув ладонь к голове, как будто собирался принять стойку каратэ, затем режущим жестом опустил руку вниз и стал зачарованно смотреть, как плотные голубые клинья слетели с кончиков его пальцев и, словно стрелы, заскользили через дорогу. Доктор N3 нагнулся как раз вовремя, придерживая рукой панаму Билла Мак-Говерна. Голубой клинышек пролетел в двух-трех дюймах от маленькой руки, придерживающей панаму, и воткнулся в окно прачечной "Бульбуль". Здесь клинышек света растекся наподобие жидкости, и на мгновение пыльное стекло превратилось в сверкающее, синее-синее небо. Но через секунду оно уже побледнело, и Ральф снова увидел женщин, как ни в чем не бывало вынимающих белье и закладывающих в машины новые порции.
Лысоголовый карлик выпрямился и погрозил Ральфу сжатыми кулаками.
Затем, сорвав с головы панаму Мак-Говерна, зажал зубами поля и откусил кусок. Когда он проделывал этот странный эквивалент дешевой истерики, солнце высекло искры от мочек его маленьких, аккуратных ушек. Коротышка выплюнул ком оторванной ткани, затем снова нахлобучил панаму на голову. Эта собака моя, Шот-таймер! Я собирался позабавиться с ней!
Думаю, теперь я позабавлюсь с тобой, а? С тобой и с твоими друзьями!
- Убирайся отсюда!
В ответ раздалась грязная брань.
Ральф знал, где и от кого он слышал эти чарующие слух слова: так же ругался Эд Дипно около ворот аэропорта летом девяносто второго года. Такое не забывают, и неожиданно Ральфа охватил ужас. Во что же он вляпался?
5Ральф поднес руку к голове, но что-то внутри него изменилось. Он снова мог опустить руку вниз режущим жестом, но возникла уверенность, что на этот раз никаких синих клиньев не последует.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:21 | Сообщение # 83 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Доктор, очевидно, не знал, что ему угрожают незаряженным пистолетом.
Он отпрянул, поднимая руку со скальпелем в защитном жесте. Гротескно искусанная панама соскользнула на глаза, отчего он стал походить на карикатурную версию Джека Потрошителя... Страдающего патологической неадекватностью, вызванной крайней близорукостью.
Я проучу тебя за это, Шот-таймер! Погоди у меня! Дождешься! Ни один из
Смертных не смеет шутить со мной!
Но пока лысоголовому карлику хватило. Он бросился наутек по заросшей сорняками тропинке между прачечной и жилым домом, его грязный халат хлопал по штанинам вытертых джинсов. Вместе с карликом исчезла и яркость дня. Для
Ральфа ее уход был отмечен никогда ранее не изведанным ощущением. Он чувствовал себя абсолютно проснувшимся, безгранично энергичным и чуть ли не лопающимся от радостного возбуждения. "Я прогнал его. Господи! Я заставил отступить этого сукиного сына".
Ральф не имел ни малейшего представления, кем на самом деле являлось создание в белом халате, но он знал, что спас от него Розали, и пока этого было достаточно. Вопрос о здравости собственного рассудка, возможно, вернется ранним утром, когда он, как всегда сидя в кресле, будет смотреть на пустынную, застывшую внизу улицу, но в данный момент Ральф чувствовал себя на миллион баксов. - Ты ведь видела его, Розали? Ты видела этого отвратительного маленького... Посмотрев вниз, он обнаружил, что Розали больше нет у его ног, он вовремя поднял голову, успев заметить, как собака прошмыгнула в парк, опустив морду и поджав подбитую лапу.
- Розали! - крикнул он. - Эй, девочка!
И даже не понимая почему - разве только потому, что они вместе пережили нечто экстраординарное, - Ральф ринулся за собакой, сначала трусцой, потом бегом, затем галопом.
Ральф давно не бегал. Раскаленная игла боли вонзилась в левый бок, распространяясь за лопатку и на всю грудь. В глубине парка он, наконец, остановился, нет - замер, упираясь руками в согнутые колени. Пот щипал глаза и катился по лицу, как слезы. Ральф хрипло дышал, размышляя, обычная ли это колющая боль, возникавшая у него во время бега на школьном стадионе, когда он учился в старших классах, или так чувствует себя человек, с которым приключился фатальный сердечный приступ.
Через тридцать или сорок секунд боль начала отступать, значит, это все-таки покалывание в боку. Отличное подтверждение тезиса Мак-Говерна: "Я кое-что скажу тебе, Ральф, - в нашем возрасте умственные устройство явление распространенное". Ральф не знал, так ли это, зато он сознавал, что от года, когда он участвовал в соревнованиях по бегу, его отделяет почти столетие и что погоня за Розали была глупостью, возможно, представляя опасность для его здоровья. Схвати у него сердце, вряд ли Ральф оказался бы первым стариком, наказанным коронарным тромбозом за возбуждение и игнорирование тою факта, что его восемнадцать уже давно ушли, и ушли навсегда.
Боль слабела, Ральф приходил в себя, но ноги еще не слушались, словно могли без предупреждения подкоситься в любой момент и сбросить его на дорожку, посыпанную гравием. Ральф поднял голову в поисках ближайшей скамьи и увидел нечто, заставившее его забыть о бродячей собаке, дрожащих ногах, даже о возможности инфаркта. Ближайшая скамья находилась в сорока шагах по левой тропинке, на вершине небольшого холма. На скамье в добротном голубом пальто сидела Луиза Чесс. Обтянутые перчатками руки покоились на коленях, а сама Лукза рыдала так, будто у нее вот-вот разорвется сердце.
Глава двенадцатая
1
- Что случилось, Луиза?
Она взглянула на него, и первое, что пришло ему на ум, стало воспоминание: пьеса, которую они с Кэролайн смотрели в Бангоре восемь или девять лег назад. Некоторые актеры изображали мертвецов, их грим составляли ярко-белые клоунские белила и черная краска под глазами для создания впечатления огромных пустых глазниц.
Вторая мысль была немного проще: "Енот", Луиза либо увидела отражение его мыслей на лице, либо догадалась о своем виде, потому что, отвернувшись, стала возиться с замком сумочки, затем просто закрыла лицо руками.
- Уходи, Ральф, - хриплым, дрожащим голосом попросила женщина. - Я сегодня неважно себя чувствую.
При обычных обстоятельствах Ральф выполнил бы ее просьбу, поспешил бы прочь не оглядываясь, испытывая чувство стыда из-за того, что натолкнулся на нее, такую беззащитную, с растекшейся тушью под глазами.
Но обстоятельства встречи, окрашенные ощущением легкости и возвышенности другого мира Дерри, заставили его остаться. К тому же Ральф чувствовал что-то еще - простое и откровенное. Ему неприятно было видеть
Луизу, в чьем здоровом оптимизме он никогда не сомневался, одиноко сидящую в парке и рыдающую навзрыд.
- Что случилось, Луиза?
- Я просто неважно себя чувствую! - закричала она. - Оставь меня в покое!
Луиза уткнула лицо в обтянутые перчатками руки. Спина тряслась, рукава голубого пальто подрагивали, и Ральф вспомнил Розали в момент, когда лысоголовый карлик кричал на нее, приказывая подойти: собака казалась несчастной и напуганной до смерти.
Ральф, присев рядом с Луизой, слегка обнял ее и притянул поближе.
Женщина прижалась к нему, но тело ее осталось напряженным... Словно превратилось в камень.
- Не смотри на меня! - выкрикнула она тем же взвинченным голосом.
- Даже не смей! У меня размазалась косметика! Я специально красилась к приезду сына и невестки... Они приезжали на завтрак... Мы собирались вместе провести утро... "Мы отлично проведем время, ма", - сказал Гарольд... Но причина, по которой они приехали... Видишь ли, настоящей причиной... Она захлебнулась плачем. Ральф достал из кармана смятый, но чистый платок и вложил его в ладонь Луизы, та не глядя взяла платок.
- Давай, - сказал он. - Можешь подчистить перышки, если хочешь, хотя ты не выглядишь плохо, Луиза; честное слово. "Немножко взъерошенно", - подумал он и улыбнулся, но улыбка сразу же умерла. Он вспомнил тот сентябрьский день, когда отправился в аптеку за упаковкой химического сна и наткнулся на стоявших у входа в парк Луизу и
Билла, живо обсуждающих демонстрацию, организованную Эдом возле здания
Центра. - В тот день Луиза была явно подавлена - Ральф вспомнил, что она показалась ему измученной и уставшей, несмотря на взволнованность и беспокойство, - но почти прекрасной: широкие бедра вызывали томление, глаза горели, на щеках цвел девический румянец. Сегодня все выглядело лишь воспоминанием; с разводами туши под глазами Луиза Чесс напоминала старого печального клоуна, и Ральф испытал горячую вспышку ярости к тому, кто или что вызвало эту перемену.
- Я выгляжу ужасно! - сказала Луиза, яростно орудуя платком Ральфа.
- Похожа на пугало!
- Нет, мэм, вы лишь немножко испачканы.
Наконец Луиза повернулась к нему. Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы снять румяна и все остальное платком Ральфа.
- Я выгляжу ужасно? - выдохнула она. - Скажи мне правду, Ральф Робертс, иначе окосеешь.
Он подался вперед и поцеловал влажную щеку.
- Прекрасно, Луиза. Тебе следовало бы поберечь свою неземную красоту.
Она неуверенно улыбнулась, и эта мимика вызвала еще пару слезинок.Ральф, взяв у нее смятый платок, нежно вытер их.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:21 | Сообщение # 84 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Я так рада, что именно ты застал меня здесь, а не Билл, произнесла женщина. - Я сгорела бы со стыда, застань меня Билл рыдающей на людях. Ральф огляделся по сторонам. Он увидел Розали, целую и невредимую, у подножия холма между двумя кабинами общественного туалета - собака лежала, положив морду на лапы, - но больше рядом никого не было.
- По-моему, это место полностью в нашем распоряжении, - сказал он.
- Спасибо Господу за маленькие радости. - Луиза забрала у Ральфа платок и теперь уже более деловито принялась вытирать остатки косметики.
- Кстати, о Билле. По дороге сюда я заглянула в "Красное яблоко" - еще до того, как я почувствовала к себе жалость и разревелась как белуга, - и
Сью сообщила мне, что вы с ним недавно повздорили. Кричали, и все такое, прямо на улице.
- Ну, не совсем так, - натянуто улыбаясь, ответил Ральф.
- Могу я узнать причину?
- Из-за шахмат, - произнес Ральф первое, что пришло на ум. - Из-за турнира, устраиваемого Фэем Чепином каждый год. Но это не важно. Знаешь, иногда люди встают не с той ноги и просто ищут повод для скандала.
- Как бы я хотела, чтобы со мной было только это, пробормотала Луиза.
Она открыла сумочку, без труда справившись с замком на этот раз, и достала пудреницу. Затем вздохнула и, даже не открывая, убрала пудреницу обратно. -
Не могу. Знаю, что это ребячество, но не могу.
Ральф сунул руку в сумочку, достал пудреницу, открыл ее и поднес зеркало к лицу Луизы.
- Видишь? Не так уж плохо.
Луиза увернулась - так отворачивается вампир от крестного знамения. -
Угу, - пробормотала женщина. - Убери его.
- Если ты пообещаешь рассказать мне, что произошло.
- Все что угодно, только убери зеркало.
Он убрал. Некоторое время Луиза молчала, наблюдая, как ее руки безостановочно открывают и закрывают замок сумочки. Ральф уже хотел было поторопить женщину с рассказом, когда она взглянула на него с выражением жалкого вызова.
- Так уж получается, что ты не единственный, кто не может спокойно спать по ночам, Ральф.
- О чем ты гово...
- Бессонница, - отрезала она. - Я ложусь спать и засыпаю так же, как и всегда, но теперь уже не сплю до самого утра. И даже хуже. С каждым днем я просыпаюсь все раньше и раньше.
Ральф попытался вспомнить, говорил ли Луизе об этом аспекте своей проблемы. Вряд ли.
- Почему ты так удивился? - спросила Луиза. - Ведь ты же не считаешь себя единственным человеком в мире, проводящим ночи без сна.
- Конечно, нет! - с долей возмущения ответил Ральф... Но не казалось ли ему частенько, что он единственный человек с таким видом бессонницы?
Беспомощно наблюдающий, как постепенно, минута за минутой, час за часом разъедается время, отведенное ему на сон? Это было диким вариантом китайской пытки водой.
- Когда это началось? - спросил он.
- За месяц или два до смерти Кэрол.
- И сколько ты теперь спишь?
- Около часа начиная с октября. - Она говорила спокойно, но Ральф уловил робкое подрагивание ее голоса, означающее затаившуюся глубоко внутри панику. - Судя по тому, как развиваются события, к Рождеству я вообще перестану спать, и если это действительно случится, смогу ли я выжить? Я уже сейчас еле выдерживаю.
Ральф хотел что-то сказать, но задал первый пришедший в голову вопрос:
- Почему тогда я никогда не видел свет в твоих окнах?
- Думаю, по той же причине, по которой и ты редко включаешь свет по ночам, - сказала она. - Я прожила в одном месте тридцать пять лет, и мне не нужно включать свет, чтобы найти дорогу. К тому же я не привыкла делиться своими проблемами с посторонними. Если постоянно включать свет в два часа ночи, рано или поздно кто-нибудь обратит на это внимание. Пойдет слушок, и тогда кумушки начнут задавать вопросы. А я не люблю, когда суют нос в мои дела, и не отношусь к тем людям, которые испытывают потребность всякий раз, когда у них случается запор, сообщать об этом в газету.
Ральф рассмеялся. Луиза недоуменно взглянула на него, затем тоже засмеялась.
Рука Ральфа по-прежнему обнимала женщину (или она самовольно вернулась на место, после того как Ральф убрал ее? Ральф не знал, да и не стал задумываться), и он прижал ее к себе. На этот раз Луиза мягко прильнула к нему; ее окаменелость прошла, и Ральф был доволен.
- Ты ведь не надо мной смеешься, Ральф?
- Нет. Абсолютно.
Улыбаясь, она кивнула:
- Тогда это хорошо. Ты никогда не замечал, как я хожу по гостиной?
- Нет.- Это потому, что перед моим домом нет уличного фонаря. Зато перед твоим есть. Я много раз видела тебя сидящим в кресле, смотрящим на улицу или пьющим чай. "А я-то всегда считал, что я один!" - подумал Ральф, а затем внезапно в его голове - одновременно смешной и тревожный - промелькнул вопрос.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:22 | Сообщение # 85 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Сколько раз она видела его ковыряющим в носу? Или в промежности?
Прочитав мысли Ральфа или заметив, как краска заливает его щеки, Луиза сказала:
- Я видела лишь очертания фигуры, к тому же ты всегда в халате.
Так что не стоит беспокоиться об этом. И я надеюсь, ты понимаешь, что я не стала бы смотреть, займись ты чем-то, не предназначенным для чужого глаза.
Ведь не в сарае же меня воспитывали.
Ральф улыбнулся, похлопав ее по руке:
- Я знаю, Луиза. Просто для меня это... Сюрприз. Выяснить, что когда я сидел и смотрел на улицу, кто-то смотрел на меня.
Она улыбнулась ему улыбкой, говорящей: "Не беспокойся, Ральф, для меня ты был всего лишь частью декорации".
Он поразмышлял немного над значением этой улыбки, затем снова вернулся к теме разговора:
- Так что же случилось, Луиза? Почему ты сидела здесь и плакала?
Только ли из-за бессонницы? Если так, то я сочувствую. Но ведь дело не только в этом?
Улыбка исчезла с лица женщины. Ее обтянутые перчатками руки снова сжались на коленях, и она хмуро взглянула на них.
- Есть вещи похуже бессонницы. Предательство, например. Особенно если предают люди, которых очень любишь.
2
Луиза замолчала. Ральф не торопил ее. Он смотрел на Розали, которая, казалось, тоже смотрела на него. Возможно, на них двоих.
- Ты знаешь, что у нас, кроме общей проблемы, еще и общий врач, Ральф?
- Ты тоже ходишь к Литчфилду?
- Обычно ходила к нему. Мне его порекомендовала Кэролайн.
Однако больше я к нему не пойду. Мы с ним в расчете. - Она поджала губы. -Сукин сын!
- А что случилось?
- Почти целый год я ждала, когда все наладится само собой - как говорится, природа возьмет свое. Не то чтобы я не помогала природе.
Возможно, мы испробовали множество одинаковых средств. - Сотовый мед? - снова улыбнувшись, спросил Ральф. Он не смог сдержаться. "Какой поразительный денек, - подумал он. - Столько событий, а ведь до вечера еще далеко".
- Сотовый мед? А он помогает?
- Нет, - расплываясь в улыбке, ответил Ральф, - абсолютно не помогает, но на вкус великолепен!
Луиза рассмеялась и обеими руками сжала его левую руку. Ральф ответил ей легким пожатием.
- Ты ведь не обращался по этому поводу к Литчфилду?
- Нет. Записался на прием, но затем отменил визит.
- Ты это сделал потому, что не доверяешь ему? Потому что он проглядел
Кэролайн?
Ральф удивленно взглянул на женщину.
- Прости, - сказала Луиза. - Я не имела права задавать такой вопрос. -
Да нет, ничего. Просто я удивлен, услышав эту мысль от кого-то другого. Что он... Видишь ли... Что он поставил неправильный диагноз.
- Ха! - Красивые глаза Луизы вспыхнули. - Это приходило на ум всем нам!
Билл не мог поверить, что ты не притянул его к суду на следующий день после похорон Кэролайн. Конечно, в те дни я находилась по другую сторону баррикад, как бешеная защищая Литчфилда. Тебе когда-нибудь хотелось убить его?
- Нет. Мне уже семьдесят, и мне не хочется провести остаток дней за решеткой. К тому же - разве это воскресило бы Кэрол?
Луиза покачала головой.
Ральф сухо заметил:
- Однако то, что произошло с Кэрол, явилось причиной, почему я не хотел идти к нему. Я просто не мог доверять ему больше или, возможно... Не знаю...
Нет, он действительно не мог объяснить причину. Наверняка он знал лишь то, что отменил визит к доктору Литчфилду, как и к Джеймсу Рою Хонгу, известному в некоторых кругах под кличкой "игловтыкатель". Этот последний визит он отменил по совету девяностодвух-или-трехлетнего старика, который, возможно, даже не помнит своего второго имени. Мысли Ральфа обратились к книге, которую дал ему старина Дор, и к стихотворению, называвшемуся "Стремление",Ральф не мог выбросить его из головы... Особенно то место, где поэт говорил о вещах, которые проходят мимо: неизведанные чувства, непрочитанные книги, неведомые острова, которые он никогда не увидит.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:22 | Сообщение # 86 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ральф? Ты здесь?
- Да, просто думал о Литчфилде. Размышлял, почему я отменил визит.
Луиза похлопала его по руке:
- Радуйся, что ты сделал это. А я вот пошла.
- Расскажи мне. Луиза поежилась:
- Когда дело зашло так далеко, что я больше не могла выносить это, я пошла к нему и обо всем рассказала. На мою просьбу о снотворном Литчфилд ответил, что не может выписать рецепт - иногда у меня бывают нарушения сердечного ритма, а снотворное может ухудшить состояние.
- Когда ты была у него?
- В начале прошлой недели. А вчера, как гром среди ясного неба, позвонил мой сын Гарольд и сказал, что они с Дженет хотели бы позавтракать со мной в ресторане. Чепуха, сказала я. Я еще неплохо управляюсь в кухне.
Если уж вы пускаетесь в такой далекий путь из Бангора, то я сумею это сделать, а потом, если вам захочется прогуляться со мной - я подумала о бульваре, потому что мне там всегда нравилось, - я буду только рада. Именно так я и сказала.
Она повернулась к Ральфу, горько улыбаясь.
- Я даже не задумывалась, почему это они оба приезжают среди недели, ведь они работают, - к тому же они, должно быть, любят свою работу, потому что говорят только О ней. Я думала лишь, какие они милые... Какие заботливые... И я приложила все усилия, чтобы приготовиться как можно лучше и хорошо выглядеть, дабы Дженет не заподозрила, что у меня проблемы. Об этом я беспокоилась больше всего. Глупая старушка Луиза, "наша Луиза", как всегда говорит Билл... Не делай вид, что удивлен, Ральф! Конечно, мне об этом известно; ты что думаешь, я только вчера вылупилась из яйца? И он прав. Я действительно глупа, но это не значит, что обида ранит меня не так, как других... - Луиза снова заплакала.
- Конечно, конечно. - Ральф погладил ее по руке.
- Ты рассмеялся бы, увидев меня, - продолжала она, - когда в четыре утра я пекла тыквенные оладьи, в четыре пятнадцать крошила грибы для итальянского омлета, а в четыре тридцать принялась за макияж только для того, чтобы быть уверенной, абсолютно уверенной, что Дженет не заведет "Вы уверены, что хорошо себя чувствуете, мама Луиза?" песню. Терпеть не могу, когда она начинает молоть вздор. И еще, Ральф. Она с самого начала знала, что происходит со мной. Они оба знали. Поэтому я как бы выставила себя на посмешище.
Ральф считал, что внимательно следит за нитью рассказа, но, очевидно, все же упустил что-то.
- Знали? Откуда?
- Им рассказал Литчфилд! - вскричала Луиза. Лицо ее снова сморщилось, но теперь Ральф увидел в нем не боль или обиду, а ужасный, горестный гнев. -
Этот ублюдок позвонил моему сыну и ВСЕ ЕМУ РАССКАЗАЛ!
Ральф онемел.
- Луиза, он не мог сделать этого, - произнес он, вновь обретя дар речи.
- Существует профессиональная тайна... Твоему сыну известно об этом, потому что он юрист, они тоже обязаны хранить профессиональную тайну. Врач никому не имеет права рассказать о том, что поведал ему пациент, пока пациент...
- О Боже! - Луиза закатила глаза. - Боже праведный! В каком мире ты живешь, Ральф? Люди, подобные Литчфилду, поступают так, как считают нужным.
Я-то знала, поэтому дважды глупа, что пошла к нему. Карл Литчфилд - самонадеянный, тщеславный болван, которого больше интересует, как он выглядит в подтяжках и стильных рубашках, чем судьба пациентов. - Какой цинизм!
- И правда, это-то и печально. Знаешь что? Сейчас ему тридцать пять или тридцать шесть, он считает, что, когда ему исполнится сорок, он просто...
Остановится. Останется сорокалетним столько, сколько захочет. Он считает, что в шестьдесят люди превращаются в дряхлых стариков и что большинство из них впадают в старческий маразм после шестидесяти пяти, а уж коль вам удастся дожить до восьмидесяти, то нужно благодарить судьбу, если дети отвезут вас к доктору Кеворкяну Ставший недавно героем нашумевшего судебного процесса, доктор Кеворкян по желанию обреченных на смерть пациентов применял разработанный им безболезненный метод мгновенной эвтаназии - добровольного ухода из жизни.. Дети не имеют права на откровения родителей, и, по мнению Литчфилда, такие старики, как мы, лишены всяческого доверия детей. Это не в общих интересах.
- Только я вышла из кабинета Литчфилда, как он позвонил Гарольду в
Бангор и наябедничал, что я не сплю и страдаю депрессией, к тому же у меня проблемы с восприятием, вкупе с преждевременным расстройством сознания.
А затем он сказал: "Вы должны помнить, что ваша мать стареет, мистер
Чесс, и на вашем месте я серьезно задумался бы над ее положением здесь, в
Дерри".
- Не может быть! - удивившись и ужаснувшись одновременно, воскликнул
Ральф. - Неужели... Луиза мрачно кивнула:
- Он сообщил об этом Гарольду, а Гарольд передал мне, и вот теперь я рассказываю тебе. Бедная я, глупая, даже не знаю, что такое "преждевременное расстройство сознания", и никто из них не захотел объяснить мне. Я посмотрела значение слова "сознание" в словаре и знаешь, что оно означает?
- Мышление, - ответил Ральф.
- Правильно. Мой врач позвонил моему сыну, чтобы сообщить, что я схожу с ума! - Луиза, гневно рассмеявшись, снова воспользовалась платком Ральфа, чтобы утереть слезы.
- Не могу в это поверить, - сказал Ральф, но самым ужасным было то, что он верил. Со времени смерти Кэролайн он стал сознавать, что naivete
Наивность (франц.)., с которой он смотрел на мир до восемнадцати лет, не исчезла в момент пересечения рубежа между детством и зрелостью; эта особая наивность возникла снова, когда он от зрелости перешел к старости.
Его по-прежнему многое удивляло... Хотя "удивление" было не совсем подходящим словом. Скорее, многое выбивало его из колеи.
Например, маленькие ампулы под Мостом Поцелуев. Однажды в июле он, совершая длительную прогулку в сторону Бэсси-парка, спустился под мост, чтобы немного отдохнуть в тени. Только он устроился поудобнее, как заметил в траве кусочки разбитого стекла. Раздвинув палкой высокую траву, он обнаружил шесть или восемь небольших ампул. В одной на самом дне виднелось белое кристаллическое вещество. Ральф поднял ампулу, и когда он удивленно подносил ее к глазам, до него дошло, что перед ним остатки пиршества наркоманов.
Ральф выронил ампулу, как будто та была раскаленной. Он до сих пор помнил немой шок и безуспешную попытку убедить себя, что ошибается, что это не может быть тем, о чем он подумал, по крайней мере не в его родном тихом городке в пятидесяти милях от Бостона. Именно вновь появившаяся naive была шокирована; казалось, эта часть его верила (или верила до того, как он обнаружил ампулы в траве под Мостом Поцелуев), что газетные истории об эпидемии распространения кокаина настолько же правдоподобны, как и теледетективы или фильмы с участием Жан-Клода Ван Дамма. Теперь он вновь испытывал подобный шок.- Гарольд сказал, что они хотели "доставить меня в Бангор" и показать мне одно место, - рассказывала Луиза. - Теперь сын уже не возит меня; он меня доставляет. Как будто я депеша или посылка. Они привезли с собой кипу брошюр, и когда Гарольд кивнул Дженет, та быстро достала их...
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:22 | Сообщение # 87 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Тише, тише. Какое место? Какие брошюры?
- Извини, я перескакиваю. Это место в Бангоре называется Ривервью
Эстейт.
Название было знакомо Ральфу; у него самого хранился проспект этого заведения, в котором собирали людей старше шестидесяти пяти. Они с
Мак-Говерном еще пошутили по этому поводу... Только вот шутки отдавали горечью - словно дети, бредущие по кладбищу.
- Черт, Луиза, - это же дом для престарелых?
- Нет, сэр! - воскликнула она, невинно округляя глаза. - Я так назвала его, но Гарольд и Дженет наставили меня на путь истинный. Нет, Ральф,
Ривервью Эстейт - совместное домовладение пожилых граждан, желающих жить в обществе себе подобных! Когда Гарольд сообщил мне это, я спросила: "Неужели? Позвольте мне кое-что сказать вам обоим - вы можете сделать пирог из "Макдональдса", завернуть его в серебряную фольгу и сказать, что перед вами французская тартинка, но все равно это останется фруктовым пирогом из "Макдональдса".
Едва я произнесла это, как Гарольд начал покрываться пятнами, но Дженет лишь мило улыбнулась своей улыбочкой, которую она приберегает для особых случаев, так как отлично знает, насколько меня раздражает эта улыбка. Она сказала: "Ну почему бы нам все равно не просмотреть проспекты, мама Луиза?
Вы ведь не откажете нам в этом после того, как мы взяли отгул и примчались сюда?"
- Как будто Дерри находится в центре Африки, - пробормотал Ральф.
Луиза взяла его за руку и сказала то, что рассмешило Ральфа:
- О, для нее так оно и есть!
- Это случилось до того или после того, как ты выяснила, что Литчфилд наябедничал? - спросил Ральф. Он намеренно употребил то же слово, сказанное
Луизой: казалось, в данной ситуации оно подходило больше всего. "Нарушил конфиденциальность" - звучало бы слишком претенциозно по отношению к тому, что сделал этот человек. Литчфилд просто наябедничал.
- До того. Я подумала, отчего бы не просмотреть рекламные проспекты?
Ведь они проехали сорок миль, к тому же я от этого не умру. И я смотрела, пока они ели приготовленный мною завтрак и пили кофе.
Ну и местечко это Ривервью, скажу я тебе. Двадцать четыре часа в сутки дежурит медицинский персонал, у них своя кухня. Когда переезжаешь туда, можешь сам решать, что есть. У них Красная диета, Голубая диета, Зеленая диета и Желтая диета. Еще три или четыре цвета. Не запомнила все, но желтая
- для диабетиков, а голубая - для полных.
Ральф подумал о трехразовом приеме научно сбалансированной пищи - никакой пиццы, никаких сэндвичей, никаких бургеров, - и ему стало грустно. -
К тому же, - с напускной веселостью произнесла Луиза, - у них имеется пневматическая труба, доставляющая ежедневные таблетки прямо в комнаты. Ну разве не замечательно, Ральф?
- Наверное.
- Как великолепно, это будущее. К тому же у них есть компьютер, и могу спорить, что у него не бывает нарушений восприятия. Специальный автобус отвозит людей, обитающих в Ривервью, в культурный центр дважды в неделю, на нем же они отправляются за покупками. Обязательно нужно пользоваться автобусом, потому что вождение автомобиля запрещено правилами данного заведения.
- Отличная мысль, - сказал Ральф, слегка пожимая ладонь Луизы. - Что такое двое пьяных по сравнению со старой калошей с ускользающим восприятием за рулем "бьюика-седана"?
Женщина не улыбнулась, как он надеялся.
- От фотографий на этих брошюрах кровь стыла у меня в жилах.
Старенькие леди, играющие в канасту. Старики, бросающие подковы. И те и другие вместе в большом, обшитом сосной зале - он у них называется
Риверхолл, - предназначенном для танцев. Отличное название, тебе не кажется?
Ривер-холл River - река (англ.)..
- Звучит неплохо.
- Это название напоминает мне покои в заколдованном замке. Но я посещала некоторых своих старых приятельниц в Строуберри-Филд - доме для престарелых в Скоухегане, - и я ни с чем не спутаю этот зал для стариков.
Как его ни назови, он все равно останется медицинским кабинетом, хоть и с множеством настольных игр в углу и головоломок для раскладывания, в которых всегда отсутствует несколько карточек, и вечно включенным телевизором, показывающим какую-то белиберду, в которой красивые люди срывают друг с друга одежду и катаются по полу перед камином. В этих комнатах всегда пахнет мастикой... И мочой... Дешевой карамелью, продающейся в жестяных коробочках... И отчаянием.
Луиза взглянула на него темными глазами:
- Мне только шестьдесят восемь, Ральф. Я знаю, что шестьдесят восемь ничего не говорят доктору Фонтанирующая Юность, но мне это говорит о многом, потому что моя мать умерла в прошлом году в возрасте девяноста девяти лет, а отец дожил до восьмидесяти шести. В нашей семье умереть в восемьдесят - значит умереть молодым... И если мне придется прожить двенадцать лет в месте, где к обеду приглашают по громкоговорителю, я сойду с ума.
- Я тоже.
- Однако я досмотрела. Я хотела быть вежливой. Закончив, я аккуратно сложила проспекты и вернула их Дженет. Сказала, что было интересно, и поблагодарила ее. Она кивнула, улыбнувшись, и убрала их в сумочку. Я подумала, что на этом дело и кончится, но тут Гарольд произнес: "Надевай пальто, мама".
Я так испугалась, что даже не могла вздохнуть. Я подумала, что они уже все устроили и что если я откажусь, то Гарольд откроет дверь, и там окажутся двое или трое мужчин в белых халатах, один из них улыбнется и скажет: "Не беспокойтесь, миссис Чесс; как только вы примете первые таблетки, вам не захочется жить в ином месте". "Я не хочу надевать пальто, - сказала я Гарольду, пытаясь произнести это тоном, которым разговаривала с ним десятилетним, когда он грязнил в кухне, но сердце так сильно билось у меня в груди, что я слышала его стук в своем голосе. - Я передумала насчет прогулки. Мне многое еще предстоит сделать сегодня". И тогда Дженет хихикнула, ее смешок бесит меня еще больше, чем ее приторная улыбка, и сказала: "Но почему, мама Луиза, неужели у вас такие важные дела, что вы не можете поехать с нами в Бангор, после того как мы взяли отгул и приехали в Дерри, чтобы повидать вас?"
Эта женщина не упустит возможности уколоть меня, но я отвечаю ей взаимностью. Я просто вынуждена это делать потому, что за всю свою жизнь не видела, чтобы одна женщина так часто улыбалась другой, не испытывая желания вцепиться ей в глотку. Но я все же ответила, что мне нужно вымыть пол в кухне. "Взгляни-ка, - сказала я. - Видишь, какой он грязный?" "Ха! - воскликнул Гарольд. - Не могу доверить, что ты отправишь нас обратно с пустыми руками, после того как мы проделали такой путь, ма". "Я не перееду в это место, как далеко бы вы ни зашли, - ответила я, - так что можете выбросить эту мысль из головы. Я прожила в Дерри тридцать пять лет, половину своей жизни. Все мои друзья живут здесь, и я не уеду".
Они переглянулись, как переглядываются родители, когда ребенок перестает быть милым, послушным и вцепляется им в хвост. Дженет, похлопав меня по плечу, сказала: "Не надо так расстраиваться, мама Луиза, мы хотим, чтобы пока вы только посмотрели". Как будто это всего лишь рекламный проспект, и все, что от меня требовалось, - вежливость. Правда, от ее слов у меня немного отлегло от сердца. Я должна была знать, что они не могут заставить меня жить там и даже не смогут оплачивать сами мое проживание.Они рассчитывали сделать это на деньги мистера Чесса - его пенсию и страховку, потому что он умер от производственной травмы.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:23 | Сообщение # 88 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Выяснилось, что они уже назначили встречу на одиннадцать часов, мне только должны были показать и рассказать. Оттого, что все это обрушилось сразу, я была испугана, но меня ранило снисходительное высокомерие, с каким они обращались со мной, и бесило, что в каждой второй фразе Дженет упоминала об отгуле. Очевидный намек, что отгул она могла бы провести намного лучше, а не тратить его на поездку в Дерри для свидания с толстым мешком, приходящимся ей свекровью. "Перестаньте волноваться, мама, и поедем, - сказала она. Как будто мне так понравилась их идея, что от волнения я не знала, какую шляпку выбрать. -
Надевайте пальто. Я помогу убрать со стола, когда мы вернемся". "Вы что, не слышали меня? - спросила я. - Я никуда не еду.
Зачем тратить такой чудесный осенний день на поездку туда, где я никогда не буду жить? И вообще, кто дал вам право являться ко мне и устраивать весь этот спектакль? Почему никто из вас не позвонил и не сказал: "У меня появилась одна мысль, мамочка, хочешь послушать?" Разве не так поступили бы вы со своими друзьями?"
И когда я сказала это, они снова переглянулись... - Луиза вздохнула, в последний раз промокнула глаза и отдала Ральфу промокший платок. - По их взглядам я поняла, что еще ничего не закончилось. Возможно, я узнала это по выражению лица Гарольда - точно так же он выглядел, когда таскал шоколад из кладовой. А Дженет... О, ее выражение мне не нравилось больше всего! Я называла это "выражение бульдозера". И тогда она спросила Гарольда, сам ли он расскажет, что сообщил ему доктор, или это лучше сделать ей.
В результате они рассказывали оба, и к тому времени, когда выложили все, я была в таком гневе и таком страхе, будто подо мной рухнула земля.
Единственное, что никак не укладывалось у меня в голове, - как же Карл
Литчфилд осмелился рассказать Гарольду то, что, считала я, останется между нами. Просто позвонил и рассказал, будто это было в порядке вещей. "Значит, ты считаешь меня сумасшедшей? - спросила я Гарольда. - К тому идет? Ты и
Дженет полагаете, что к шестидесяти восьми годам у меня крыша поехала?"
Гарольд покраснел, стал шаркать ногами и что-то бормотать. Мол, он ничего такого не думает, но он должен побеспокоиться о моей безопасности, как я беспокоилась о нем, когда он был маленьким. И все это время Дженет сидела у разделочного стола, теребила оладью и бросала на своего муженька взгляды, из-за которых мне хотелось ее придушить - будто она считала, что он неоперившийся петушок, пытающийся говорить как юрист. Затем Дженет встала и спросила, может ли она "воспользоваться удобствами". Я еле сдержалась, чтобы не сказать, какое это будет облегчение, если она выйдет хотя бы на пару минут. "Спасибо, мама Луиза, - сказала она. - Я ненадолго. Нам с Гарри нужно скоро уезжать. Если вы считаете, что не можете поехать на назначенную встречу, нам больше не о чем говорить".
- Какая прелесть, - заметил Ральф.
- Моему терпению настал конец, я и так сдерживалась слишком долго. "Я всегда прихожу на встречи, Дженет Чесс, - отрезала я, - но только на те, которые назначаю сама. И мне нет дела до тех визитов, о которых за меня договариваются другие". Она воздела руки вверх, как будто я была самым неразумным человеком на земле, и оставила нас наедине с Гарольдом. Он смотрел на меня огромными карими глазами так, словно ждал извинений. Мне даже начало казаться, уж не следует ли извиниться, только бы с его лица исчезло выражение коккер-спаниеля, но я этого не сделала. Ни за что. Я просто смотрела на него, и вскоре он не выдержал и сказал, чтобы я перестала сердиться. Гарольд сказал, что он просто беспокоится, как я тут живу совсем одна и, мол, он просто пытался быть хорошим сыном, а Дженет - хорошей дочерью. "Думаю, я понимаю, - сухо ответила я, - но ты должен бы знать, что любовь и участие выражаются совсем иначе, не плетением закулисных интриг".
Тогда Гарольд поднялся и заявил, что они с Джен вовсе ничего не плели.
Он взглянул в сторону туалета, когда говорил, и я поняла, что истинный смысл его фразы заключается в том, что это Джен не считает их действия плетением интриг. Он сказал, что все произошло не так, как я думаю, - что Литчфилд позвонил ему, а не наоборот. "Ладно, - сказала я, - но почему тогда ты не положил трубку, когда понял, по какому поводу он звонит? Ведь это было нечестно с его стороны.
Что на тебя нашло, Гарольд?"
- Он стал ходить кругами - я даже думала, что он начнет извиняться, - когда вернулась Дженет, и тут произошло такое!.. Она спросила, где мои бриллиантовые серьги, которые они подарили мне на Рождество. Это была настолько резкая смена темы разговора, что поначалу я могла только брызгать слюной и думала, как бы действительно не сойти с ума. Но в конце концов мне удалось сказать, что они лежат на китайском блюде на комоде в спальне, как и всегда. У меня есть шкатулка для драгоценностей, но я держу эти серьги и еще пару хороших вещичек сверху, потому что от одного вида их у меня поднимается настроение. Кроме того, сережки дешевенькие, вряд ли кто-нибудь вломится в дом, чтобы украсть их. То же самое можно сказать о моем обручальном кольце и камее из слоновой кости, их я тоже держу на блюде. Луиза виновато посмотрела на Ральфа. Тот снова пожал ее руку.
Женщина улыбнулась и глубоко вздохнула:
- Это выше моих сил.
- Если ты не хочешь рассказывать...
- Нет, мне необходимо выговориться... Но только все равно после определенного момента я не могу припомнить, что же именно произошло. Все было так ужасно. Видишь ли, Дженет сказала, что она знает, где я их храню, но сережек там нет. Обручальное кольцо на месте, камея тоже, а вот серег нет. Я пошла проверить, и она оказалась права. Мы все перевернули, заглядывали во все углы, но не нашли. Они исчезли.
Теперь Луиза обеими руками вцепилась в Ральфа и говорила, казалось, только для застежки его куртки.
- Мы вынули всю одежду из комода... Гарольд отодвинул комод от стены и заглянул под него... Под кровать и под диван... И, казалось, каждый раз, когда я смотрела на Дженет, она поглядывала на меня своими сладенькими, широко открытыми глазками. Сладенькими, как тающее масло, и ей не надо было ничего говорить вслух, потому что я и так все знала. "Видишь? Понимаешь теперь, как прав доктор Литчфилд, позвонив нам, и как правы мы, договорившись о встрече? И какая же ты глупая. Потому что тебе настоятельно необходимо находиться в таком месте, как Ривервью Эстейт, и происходящее тому доказательство. Ты потеряла замечательные серьги, наш подарок к
Рождеству, у тебя серьезные нарушения процесса мышления, доказательства налицо. Еще немного, и ты забудешь выключить газ... Иди душ..."
Луиза снова заплакала, и от ее слез у Ральфа защемило в груди - это были глубокие, скорбные рыдания человека, пристыженного до глубины души.
Луиза спрятала лицо у него на плече. Ральф крепче обнял ее. "Луиза, - подумал он. - Наша Луиза". Но нет: ему больше не нравилось такое обращение, если вообще когда-нибудь нравилось. "Моя Луиза", - подумал он, и в тот же момент, как будто с одобрения некой великой силы, день снова начал наполняться светом. Звуки приобрели новый резонанс. Ральф взглянул на свои руки, переплетенные с руками Луизы, и увидел приятные, серо-голубые нимбы цвета сигаретного дыма вокруг них.
Ауры вернулись.
3
- Следовало выставить их за дверь в ту же минуту, когда ты поняла, что серьги исчезли, - услышал он свой голос, и каждое слово звучало отдельно.
Уникально. - В ту же секунду.
- О, теперь я это понимаю, - сказала Луиза. - Она только и ждала, когда я заглотну наживку, но я была так расстроена - сначала пререканиями по поводу поездки в Бангор, затем историей о том, что мой врач поведал им то, что обязан был хранить в тайне, а в довершение ко всему выяснилось, что я потеряла самую драгоценную из своих вещей. И знаешь, в чем вся соль?
Именно она обнаружила исчезновение сережек. И ты станешь винить меня, что я не знала, как мне поступить?
- Нет, - ответил Ральф, поднося ее руку к губам. Движение их рук в воздухе обрело звучание, напоминая хриплый шорох ладони, скользящей по шерстяному одеялу, и на мгновение он ясно увидел форму своих губ на тыльной стороне ее правой перчатки, отпечатанных в голубом поцелуе.
Луиза улыбнулась:
- Спасибо, Ральф.
- Всегда рад служить.
- Мне кажется, тебе отлично известно, чем все закончилось, да?
Джен сказала: "Вам действительно нужна забота, мама Луиза, доктор
Литчфилд говорит, что вы вступили в ту пору жизни, когда человек уже не может позаботиться о себе сам, поэтому мы и подумали о Ривервью Эстейт.
Простите, что прогневали вас, но действовать нужно было быстро. Теперь вы видите почему".
Ральф взглянул вверх. Небо казалось водопадом зелено-синего огня, перемежаемого редкими облаками, похожими на хромированные аэромобили.Посмотрев вниз, он увидел Розали, по-прежнему лежащую у подножия холма.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:23 | Сообщение # 89 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Темно-серая "веревочка" уходила вверх от ее морды, покачиваясь на прохладном октябрьском ветру.
- И тогда я просто вышла из себя... - Луиза помолчала, улыбаясь.
Ральф подумал, что это первая за целый день улыбка, выражающая неподдельный юмор, а не только приятные эмоции. - Совсем не просто. Окажись тогда рядом мой внучатый племянник, он сказал бы: "Няня стала ядерной".
Ральф рассмеялся, и Луиза смеялась вместе с ним, но ее смех звучал несколько натянуто.
- Меня раздражало лишь одно: Дженет знала, что это произойдет.
Она хотела, чтобы я взорвалась, потому что знает, как потом меня терзает чувство вины. И это так. Я закричала, чтобы они убирались к чертовой матери. Гарольд выглядел так, будто ему хотелось провалиться сквозь землю - крики всегда приводили его в замешательство, - но Джен сидела, сложив на коленях, улыбалась и даже кивала головой, как бы говоря: "Все правильно, мама Луиза, продолжай, выпусти яд из своих старых кишок, а когда он весь выйдет, возможно, ты внемлешь голосу разума".
Луиза тяжело вздохнула:
- А затем что-то произошло. Правда, я не уверена, что именно.
Случилось это уже не в первый раз, но теперь все произошло еще ужаснее.
Боюсь, произошел своего рода... Своего рода приступ. В общем, я стала по-иному видеть Дженет, неким забавным образом... По-настоящему пугающим образом. И я сказала нечто, наконец-то дошедшее до нее. Я не могу точно вспомнить слова, да и вряд ли мне этого хочется, но они определенно стерли с ее лица эту приторно-сладкую улыбочку, которую я так ненавидела. На самом деле она чуть ли не вытолкнула Гарольда из дома. Последнее, что я помню, были ее слова, мол, один из них позвонит мне, когда у меня прекратится истерический припадок и я перестану обвинять людей, которые меня любят.
После их отъезда я еще немного побыла дома, а затем отправилась в парк.
Иногда на солнышке чувствуешь себя намного лучше. Я перекусила в "Красном яблоке", именно тогда я и услышала, что вы с Биллом поссорились.
Как ты думаешь, между вами действительно пробежала черная кошка?
Ральф покачал головой:
- Нет - мы все уладим. Мне нравится Билл, но...
- ...но с ним нужно следить за своими словами, - закончила Луиза. -К тому же, Ральф, могу добавить, не следует воспринимать его речи серьезно. На этот раз Ральф пожал ее руку.
- Для тебя это тоже может оказаться хорошим советом, Луиза, не следует принимать близко к сердцу то, что произошло сегодня утром.
Она вздохнула:
- Может, и так, но это тяжело. В самом конце я сказала что-то ужасное,
Ральф. Ужасное. Эта ее противная улыбочка... Радуга понимания внезапно зажглась в голове Ральфа. В ее свете он увидел нечто крайне важное, казавшееся несомненным и предопределенным.
Впервые с того момента, когда вернулись ауры... Или он вернулся к ним.
Ральф повернулся к Луизе. Та сидела в капсуле прозрачного серого цвета, яркого, как утренний летний туман, вот-вот готовый озариться первыми лучами солнца. Именно это превращало женщину, которую Билл Мак-Говерн называл "наша
Луиза", в существо огромного достоинства... И красоты. "Она похожа на Эос, - подумал Ральф. -- Богиню утренней зари".
Луиза поерзала на скамье:
- Ральф? Почему ты так на меня смотришь? "Потому что ты красива и потому что я влюбился в тебя, - восхищенно подумал Ральф. - Прямо сейчас моя любовь так велика, что мне кажется, будто я тону, и мне приятно умереть".
- Потому что ты должна вспомнить, что именно сказала.
Женщина снова нервно затеребила замок своей сумочки.
- Нет, я...
- Сможешь. Ты сказала своей невестке, что она взяла серьги.
Она сделала это потому, что видела, насколько тверда твоя решимость не ехать с ними, а твоя невестка сходит с ума, когда не получает того, чего хочет... От этого она становится ядерной. Она сделала это, потому что ты заткнула ее за пояс. Разве не так?
Луиза смотрела на него округлившимися от испуга глазами:
- Откуда тебе это известно, Ральф? Откуда тебе все известно о ней?
- Я знаю, потому что знаешь ты, а ты знаешь, потому что видела.
- О нет, - прошептала Луиза. - Нет, я ничего не видела... Я все время находилась в кухне вместе с Гарольдом.
- Не тогда, не тогда, когда она это сделала, а когда вернулась.
Ты видела это в ней и вокруг нее.
Как и он сам видел теперь жену Гарольда Чесса в Луизе, будто женщина, сидящая рядом с ним, превратилась в линзу. Дженет Чесс была высокой, белолицей и длинноногой. Ее щеки пестрели веснушками, которые она усердно запудривала, а волосы переливались вспышками рыжего. Этим утром она приехала в Дерри, уложив свои великолепные волосы на одно плечо. Что еще знал Ральф о женщине, которую никогда не видел?
Все, абсолютно все. "Она затушевывает веснушки специальным карандашом, так как считает, что они делают ее несолидной; ведь люди не воспринимают веснушчатых серьезно. У нее красивые ноги, и она это знает. На работу она ходит в юбке-шортах, но сегодня, отправляясь проведать (старую суку) маму Луизу, надела кардиган и старые джинсы. Одежда для Дерри. У нее задержка. Она уже достигла того возраста, когда месячные не приходят регулярно, как раньше, и во время двух-трехдневных менопауз, периода, когда все вокруг кажется стеклянным, а окружающие представляются либо тупыми, либо противными, она становится сумасбродной. Возможно, именно в этом кроется настоящая причина ее поступка".
Ральф увидел женщину, выходящую из крошечной ванной. Увидел, как она, метнув яростный взгляд на кухонную дверь - ив помине не было приторного выражения на ее плоском, напряженном лице, - схватила серьги с блюда и сунула их в левый карман джинсов. Нет, Луиза не была свидетелем подлого воровства, но оно изменило цвет ауры Дженет Чесс с бледно-зеленого на сложный многослойный рисунок состоящий из коричневого и красного, и Луиза сразу увидела это и поняла - возможно, не имея ни малейшего представления, что происходит с ней на самом деле.- Да, она взяла серьги, - сказал Ральф. Он видел, как серый дымок струится вдоль зрачков широко открытых глаз Луизы. Он мог бы смотреть на них целый день.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:24 | Сообщение # 90 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Да, но...
- Согласись ты поехать с ними на назначенную встречу в Ривервью Эстейт, могу поклясться, что ты нашла бы их после ее следующего визита... Или, скорее всего, она нашла бы их. Просто счастливая случайность. "О, мама
Луиза, посмотрите-ка, что я нашла!" Под раковиной, или в шкафу, или в темном углу.
- Да. - Теперь Луиза зачарованно, словно загипнотизированная, смотрела в лицо Ральфа. - Она, должно быть, ужасно себя чувствует... И не осмелится принести их назад, ведь так? Только не после того, что я сказала. Ральф, откуда ты знаешь!
- Оттуда же, откуда и ты. И давно ты видишь ауры, Луиза?
4
- Ауры? Понятия не имею, что ты имеешь в виду. - Только она прекрасно понимала.
- Литчфилд рассказал твоему сыну о бессоннице, но сомневаюсь, чтобы только одно это толкнуло Литчфилда... Наябедничать. Другое дело то, что он назвал проблемой с восприятием. Я невероятно удивлен предположением, что кто-то мог посчитать тебя свихнувшейся, хотя и сам в последнее время испытываю идентичные проблемы.
- Ты!
- Да, мэм. Затем, вспомни, пару минут назад ты сказала нечто более интересное. Ты сказала, что стала видеть Дженет забавным образом. Пугающим образом. Ты не можешь вспомнить, что именно сказала перед самым их уходом, но ты отлично помнишь, что именно чувствовала. Ты видишь другую часть мира - остальную часть мира. Формы вокруг вещей, формы внутри них, звуки без звуков. Я называю это миром аур, и именно это наблюдаешь ты. Так, Луиза? Она молча смотрела на него, затем спрятала лицо в ладонях.
- Я думала, что теряю разум, - сказала она, а затем повторила снова: -
О, Ральф, я думала, что теряю разум.
5
Ральф прижал Луизу к себе, затем отпустил и приподнял пальцем ее лицо за подбородок.
- Только не надо больше слез, - сказал он. - У меня нет второго платка.
- Не надо больше слез, - согласилась женщина, но глаза ее опять предательски заблестели. - Ральф, если бы ты только знал, как это было ужасно...
- Я знаю.
Она ослепительно улыбнулась:
- Да... Думаю, тебе известно.
- То, что заставило этого идиота Литчфилда решить, что ты теряешь разум
- скорее всего, он подумал о болезни Альцгеймера, - не просто бессонница, а бессонница, сопровождаемая чем-то еще, чем-то, что он принял за галлюцинации. Правильно?
- Наверное, только мне он ничего не сказал. Когда я рассказывала ему о вещах, которые я вижу - красках и обо всем остальном, - он казался таким понимающим.
- Ну конечно, а как только ты вышла за дверь, он тут же позвонил твоему сыну и сказал, чтобы тот срочно приезжал в Дерри и делал что-нибудь со своей старой мамочкой, которая начинает видеть людей, разгуливающих в разноцветных "конвертах" с длинными "веревочками", тянущимися вверх от их макушек.
- Ты тоже это видишь, Ральф? Ты тоже все это видишь!
- Тоже, - ответил он и рассмеялся. Смех прозвучал безумно, но Ральф не удивился. Были тысячи вещей, о которых он хотел ее спросить; казалось, он сходил с ума от нетерпения. Возникло и кое-что другое, настолько неожиданное, что поначалу он даже не сумел определить, что же это такое: возбуждение. Не просто желание, а именно возбуждение.
Луиза снова плакала. Слезы ее были цвета дымки, стелющейся над поверхностью тихого озера, и от слезинок шел дымок, когда они скатывались по щекам.
- Ральф... Это... Это... О Боже!
- Грандиознее, чем Майкл Джексон, правда?
Она тихо рассмеялась:
- Ну... Может быть.
- Есть название тому, что происходит с нами, Луиза, и это не бессонница, и не безумие, и не болезнь Альцгеймера. Это гиперреальность. -
Гиперреальность, - пробормотала она. - Боже, какое экзотическое название!
- Да. Мне поведал об этом фармацевт из аптеки "Райт-Эйд" по фамилии
Уайзер. Джо Уайзер. Только в этом понятии больше смысла, чем он думает.
Больше, чем могут догадаться все здравомыслящие недоумки.
- Да, как телепатия... Если только это происходит на самом деле, вот в чем проблема. Ральф, а мы в своем уме?
- Твоя невестка взяла сережки?
- Я... Не... Она... Да. - Луиза выпрямилась. - Да, она взяла их.
- Вне всяких сомнений?- Да.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:24 | Сообщение # 91 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Тогда ты ответила на свой вопрос. Мы в здравом уме... Но, думаю, ты ошибаешься насчет телепатии. Мы же читаем не мысли, а ауры.
Послушай, Луиза, мне нужно о многом расспросить тебя, но в настоящий момент я хочу знать только одно. Ты видела... - Внезапно Ральф замолчал, размышляя, действительно ли он хочет сказать то, что вертится у него на языке.
- Видела что?
- Ладно. Это прозвучит безумнее всего, рассказанного тобой, но я не сошел с ума. Ты мне веришь? А я вот нет.
- Я верю тебе, - просто ответила женщина, и Ральф почувствовал, как тяжелый камень упал с его груди. Луиза говорила правду. В этом он не сомневался: ее вера сияла вокруг нее.
- Тогда слушай. С тех пор, как с тобой стало происходить все это, не видела ли ты людей, которые выглядят так, будто не принадлежат Гаррисавеню?
Людей, выглядящих так, словно они вообще не принадлежат обычному миру?
Луиза непонимающе смотрела на него.
- Они лысоголовые, очень низенькие, носят белые халаты и больше всего напоминают пришельцев из космоса, какими их изображают в бульварных газетенках, продающихся в "Красном яблоке". Ты не видела их, когда переживала одну из атак гиперреальности?
- Нет, ни одного.
Ральф разочарованно стукнул кулаком по колену, поразмышлял, а затем снова посмотрел на Луизу.
- В понедельник утром, - сказал он. - До того, как у дома миссис Лочер появились полицейские... Ты видела меня?
Очень медленно Луиза кивнула головой. Ее аура слегка потемнела, а по диагонали замелькали тоненькие, как иглы, алые спирали.
- Ты прекрасно знаешь, кто позвонил в полицию, - произнес Ральф.
- Ведь так?
- Я знаю, что это сделал ты, - прошептала Луиза. - Раньше я только подозревала, но теперь уверена. Когда увидела... Ты же знаешь, по твоим краскам. "По моим краскам", - подумал Ральф. Именно так называл это Эд Дипно. -
Но ты не видела двух маленьких версий мистера Клина, выходящих из дверей ее дома?
- Нет, - ответила Луиза, - но это ничего не значит. Из окна моей спальни не видно даже дома миссис Лочер. Его загораживает крыша "Красного яблока".
Ральф обхватил голову руками. Ну конечно, еж должен был догадаться. -
Причина, по которой я подумала, будто это ты позвонил в полицию, в том, что я, собираясь в ванную, увидела, как ты разглядываешь что-то в бинокль. Ты не делал этого прежде, но я посчитала, что тебе просто хочется получше рассмотреть бродячего пса, регулярно делающего обход мусорных бачков
Гаррис-авеню по четвергам. - Она показала рукой вниз. - Его.
Ральф усмехнулся:
- Это не он, это великолепная Розали.
- О! В любом случае, я пробыла в ванной очень долго, потому что нанесла на волосы специальный бальзам. Не краску, - резко уточнила она, как будто
Ральф обвинял ее в этом, - протеины и что-то еще для того, чтобы волосы выглядели пышнее. Когда я вышла, вокруг уже было полно полицейских.
Я взглянула на твое окно, но тебя не увидела. Либо ты ушел в другую комнату, либо откинулся назад в своем кресле. Иногда ты так делаешь. Ральф тряхнул головой, как бы желая прояснить ее. Значит, все эти ночи он пребывал не в пустом театре; кое-кто находился рядом. Просто они сидели в разных ложах.
- Луиза, мы поссорились с Биллом вовсе не из-за шахмат. Мы... У подножия холма Розали резко залаяла и стала подниматься на лапы.
Ральф взглянул в том направлении, и у него похолодело в груди. Хотя они сидели здесь больше получаса и никто не проходил мимо в туалет, пластиковая дверь с табличкой "МУЖСКОЙ" начала медленно открываться.
Из дверей появился доктор N3. Панама Мак-Говерна с откусанным полумесяцем полей была сбита набекрень, делая существо похожим на
Мак-Говерна в тот день, когда Ральф впервые увидел Билла в коричневой Федоре
- тот напоминал щеголеватого репортера из детективного фильма сороковых годов. В руке пришелец держал ржавый скальпель.
Глава тринадцатая
1
- Луиза? - Ральфу собственный голос показался эхом, отдающимся в глубоком каньоне. - Луиза, ты видишь?
- Я не... - Голос Луизы дрогнул. - Это ветер открыл дверь туалета?
Нет? Внутри кто-то есть? Именно поэтому залаяла собака?
Розали медленно попятилась от лысоголового человечка, рваные уши собаки плотно прижались к голове, морда искривилась в таком диком оскале, что обнажились испорченные зубы, которыми уже невозможно разгрызть кость.
Она хрипло залаяла, а затем в безнадежном отчаянии завыла.
- Да! Ты видишь его, Луиза? Посмотри! Он же совсем рядом!Ральф поднялся на ноги. Луиза последовала его примеру, держа руку козырьком у глаз. Женщина внимательно вглядывалась.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:24 | Сообщение # 92 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Я вижу колыхание. Так шевелится воздух около печи для сжигания мусора.
- Я же сказал тебе оставить собаку в покое! - крикнул Ральф. - Уходи!
Убирайся к черту!
Лысый человечек взглянул на Ральфа, но теперь в его глазах не было удивления; в них застыло выражение небрежного спокойствия. Он поднял большой палец правой руки в жесте древнего приветствия, затем и сам оскалил зубы - более острые и крепкие, чем у Розали, - в беззвучном смехе.
Розали съежилась, когда лысоголовый в грязном халате снова стал приближаться к ней, затем подняла лапу и прикрыла голову - картинный жест, который должен был бы выглядеть забавно, но вместо этого стал выражением переполнившего собаку ужаса.
- Чего я не могу видеть, Ральф? - простонала Луиза. - Я вижу нечто, но...
- Убирайся прочь от нее! - закричал Ральф и занес руку, подражая каратистам. Рука-испустившая ранее клинообразный пучок голубого света - по-прежнему ощущалась незаряженным оружием, однако на этот раз лысоголовый это знал. Он взглянул на Ральфа и язвительно улыбнулся:
О, перестань, Смертный, - отойди, заткнись и наслаждайся зрелищем.
Создание, стоящее внизу холма, снова обратило свое внимание на Розали, которая съежилась, прижавшись к стволу сосны. Собака залаяла, и из трещин коры стали выбрасываться струйки зеленого тумана. Лысоголовый докторишка склонился над Розали, протянув одну руку в жесте заботы, что плохо сочеталось со скальпелем, зажатым в другой руке.
Розали заскулила... Затем потянулась вперед и покорно лизнула ладонь лысоголового создания.
Ральф взглянул на свои руки, ощущая в них нечто - не ту прежнюю силу, ничего подобного, но нечто. Внезапно под ногами заплясали вспышки чисто белого света, как будто его пальцы внезапно превратились в свечи зажигания.
Луиза неистово вцепилась в Ральфа:
- Что случилось с собакой? Ральф, что с ней происходит?
Не раздумывая, что он делает и почему, Ральф прикрыл глаза Луизы своими руками, будто играл в "Угадай - кто" с любимой. Его пальцы вспыхнули с такой силой, что белый свет стал почти ослепительным. "Именно так рекламируют моющие средства по телевизору", - подумал Ральф.
Луиза вскрикнула. Ее руки впились в запястье Ральфа, затем хватка ослабела.
- Боже мой, Ральф, что ты со мной сделал?
Он отнял руки и увидел светящуюся восьмерку, окружающую ее глаза.
Она только что сняла защитные очки, посыпанные сахарной пудрой.
Белизна почти сразу же стала испаряться... "Она не испаряется, - подумал он. - Она просачивается внутрь".
- Потом, - отрезал Ральф. - А сейчас смотри.
Расширившиеся зрачки глаз Луизы сказали ему все, что он хотел знать.
Доктор N3, абсолютно нетронутый отчаянной попыткой Розали стать друзьями, рукой, держащей скальпель, отпихнул ее морду в сторону. Второй рукой он ухватился за платок, повязанный вокруг шеи животного, и вздернул ее морду вверх. Розали жалобно заскулила. Из пасти потекла слюна. Лысоголовый скабрезно захихикал, отчего у Ральфа внутри все сжалось.
- Эй! Отойди! Прекрати мучить животное!
Лысоголовый резко обернулся. Ухмылка исчезла с его лица, и он зарычал на Луизу, в некотором роде и сам уподобляясь собаке.
Да пошла ты... Старая жирная сука! Собака моя, как я и говорил твоему колченогому дружку!
Лысоголовый выпусти из рук шейный платок, когда Луиза закричала на него, и теперь Розали снова съежилась от раболепного страха, прижавшись к стволу сосны, глаза ее закатились, пена клочьями свисала по сторонам приоткрытой пасти. Никогда в жизни Ральф не видел такого запуганного создания.
- Нет! - крикнул Ральф. - Убегай!
Казалось, собака его не слышала, и через мгновение Ральф понял, что она не слушает его, потому что Розали не находится полностью здесь.
Лысоголовый уже сделал с ней что-то - он частично выдернул ее из обыденной реальности, как фермер при помощи трактора и длинной цепи выкорчевывает пни.
И все же Ральф попробовал еще один раз:
- Нет, Розали! Убегай!
Прижатые уши собаки навострились, а голова стала поворачиваться к
Ральфу. Он не знал, послушается ли Розали его приказа, потому что
Лысоголовый ухватился за шейный платок еще до того, как собака начала двигаться. Он снова дернул ее за голову.
- Он же убьет ее! - закричала Луиза. - Он собирается перерезать ей горло! Не позволяй ему, Ральф! Заставь его остановиться!
- Я не могу, но, может быть, получится у тебя! Стреляй в него.
Стреляй в него из руки!
Женщина непонимающе посмотрела на Ральфа. Он неистово махнул рукой, как бы срубив дерево, но прежде чем Луиза успела ответить, Розали издала звук, от которого кровь застыла в жилах. Лысоголовый занес руку со скальпелем вверх, затем опустил ее, но не перерезал ей горло.
Он отсек "веревочку".2
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:25 | Сообщение # 93 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Из каждой ноздри Розали вилась ленточка, вздымающаяся вверх. Дюймах в шести от ее морды ленточки объединялись, образуя деликатный поросячий хвостик, именно здесь и потрудился скальпель карлика. Ральф, застыв от ужаса, наблюдал, как отсеченный хвостик поднимался в воздух, напоминая веревочку выпущенного на свободу воздушного шарика. По мере продвижения вверх сплетенный хвостик раскручивался. Ральф подумал, уж не застрянет ли тот в сосновых ветвях, но этого не произошло. Когда серповидная "веревочка" действительно повстречала на своем пути одну из веток, она просто прошла сквозь нее. "Конечно, - подумал Ральф. - Точно так же эти приятели прошли сквозь закрытую дверь дома Мэй Лочер, после того как они проделали с ней то же самое".
За этим последовала мысль, исполненная такой простой и мрачной логики, что не поверить в нее не было никакой возможности: не пришельцы из космоса, не маленькие лысоголовые врачи, а Центурионы. Центурионы Эда Дипно. Они не похожи на римских воинов, какими их показывают в исторических фильмах типа "Спартак" или "Бен Гур", но это все равно Центурионы... Ведь так?
В шестнадцати или семнадцати футах над землей "веревочкам Розали просто растворилась, превратившись в ничто.
Ральф опустил глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как карлик снял выцветший голубой платок с шеи собаки, а затем отпихнул Розали в сторону.
Ральф внимательнее присмотрелся к собаке и внутренне съежился. Ночной кошмар о Кэролайн повторялся с настойчивой жестокостью, и Ральф пытался подавить в себе крик ужаса, рвущийся на свободу. "Правильно, Ральф, не кричи. Не следует этого делать, потому что если ты закричишь, то уже не сможешь остановиться - будешь кричать, пока не порвешь голосовые связки. Помни о Луизе, потому что теперь она рядом с тобой. Помни о Луизе и не кричи".
Да, но как трудно последовать этому совету, когда жуки, которые во сне выползали из головы Кэролайн, теперь извиваются черным потоком из ноздрей
Розали. "Но это не жуки. Я не знаю, что это такое, только не жуки".
Нет, не насекомые - просто еще один вид ауры. Кошмарное серое вещество, не жидкость и не газ, выкачивалось из Розали с каждым выдохом.
Оно не улетало прочь, а медленно окутывало ее отвратительной пеленой антисвета. Казалось, чернота вот-вот скроет собаку из вида. Ральф видел умоляющие, испуганные глаза животного, в то время как темнота сгущалась вокруг ее головы, начинала стекать вниз, обволакивая туловище и лапы. Это был саван, настоящий саван, и Ральф наблюдал, как Розали, у которой теперь была перерезана "веревочка", неумолимо плетет вокруг себя отравленный мешочек плаценты. Удивительная метаморфоза вызвала в памяти голос Эда Дипно, твердящего о Центурионах, крадущих зародышей прямо из утроб матерей и увозящих их в крытых грузовиках. "Никогда не задумывался о том, что именно прячется под брезентом?" - спросил тогда Эд.
Доктор N3, ухмыляясь, смотрел на Розали. Затем, освободив узел платка, повязал его вокруг своей шеи, соорудив пышный свободный бант, делавший платок похожим на галстук богемного художника. Покончив с этим, он взглянул' на Ральфа и Луизу с выражением отвратительного благодушия на лице. "Вот так!
- говорили его глаза. - Все-таки я сделал свое дело, и вы не смогли мне помешать, правильно?"
- Ну сделай же хоть что-нибудь, Ральф! Умоляю! Останови его! Слишком поздно, однако можно задать ему жару, прежде чем коротышка насладится видом умирающей Розали. Ральф был уверен, что Луиза не сможет воспроизвести режущим ударом поток голубого света, как это сделал он, но, вполне возможно, она начнет действовать иначе. "Да - она сможет подстрелить его своим собственным способом".
Ральф не знал, откуда появилась такая уверенность, просто он знал, и все. Он обхватил Луизу за плечи, чтобы та взглянула на него, затем поднял правую руку. Он поджал пальцы, направляя указательный палец на лысоголового коротышку, похожего на мальчика-с-пальчика, играющего в соловьев-разбойников. Луиза ответила растерянным, непонимающим взглядом.
Ральф ухватил ее за руку и снял перчатку.
- Ты! Ты, Луиза!
Она поняла и тут же подняла руку, вытянув указательный палец в детском жесте стрельбы: бах! бах!
Две компактные ромбовидные конфигурации серо-голубого цвета, идентичного окраске ее ауры, но немного ярче, слетели с кончика пальца Луизы и устремились к подножию холма.
Доктор N3, визгливо вскрикнув, подпрыгнул, держа сжатые кулаки на уровне плеч, каблуки его черных туфель врезались в ягодицы, когда первая из "пуль" прошла под ним. Она ударилась о землю, подскочила, как плоский камешек отскакивает от водной глади, и ударилась о кабину с табличкой "ЖЕНСКИЙ". На мгновение передняя часть кабины яростно вспыхнула, как недавно произошло с окном прачечной "Буль-буль".
Вторая серо-голубая пулька, ударившись о бедро лысоголевого, рикошетом отскочила в небо. Он завопил - высокий, бьющийся звук, казалось, червем извивался в голове Ральфа. Ральф заткнул уши руками, хотя знал, что это не поможет, и увидел, что Луиза делает то же самое. Он был уверен, что если вскоре визг не прекратится, его голова расколется на части. Доктор N3 упал на ковер из сосновых иголок рядом с Розали и стал кататься из стороны в сторону, завывая и держась за бедро, как делают маленькие дети, получив ушиб. Через несколько секунд крики начали смолкать, и коротышка поднялся на ноги. Глаза его яростно сверкали из-под белых бровей. Панама Билла съехала назад, а левая пола халата стала черной и дымилась.
Я доберусь до вас! Я доберусь до вас обоих! Проклятые Смертные! Я
ДОБЕРУСЬ ДО ВАС ОБОИХ!
Он развернулся и побежал по тропинке, ведущей к площадке для игр и к теннисным кортам, его скачки напоминали бег астронавта по поверхности Луны.
Судя по скорости, вряд ли Луиза нанесла ему чувствительное повреждение.
Луиза ухватилась за плечо Ральфа и тряхнула его. Ауры снова начали тускнеть.
- Дети! Оно направляется к детям!
Фигура женщины бледнела, растворяясь в воздухе, и это привело Ральфа в чувство. Он увидел, что Луиза вовсе не говорит, а неотрывно смотрит на него темными глазами.
- Я тебя не слышу! - крикнул он. - Луиза, я не слышу тебя!
- Ты что, оглох? Оно направляется к площадке для игр! К детям! Мы не можем позволить, чтобы пострадали дети!
Ральф тяжело вздохнул:
- Они не пострадают.
- Откуда такая уверенность?
- Не знаю. Просто уверен.
- Я подстрелила его. - Она поднесла палец к виску, как актриса, играющая роль самоубийцы. - Я подстрелила его из собственного пальца!
- Вот-вот. Еще и обожгла. Судя по его поведению, достаточно сильно. - Я больше не вижу красок, Ральф.
Он кивнул:
- Они приходят и уходят, как волны ночной радиостанции.
- Я не знаю, что и думать... Даже не понимаю, чего мне хочется, - Луиза всхлипнула, и Ральф обнял ее. Независимо от того, что происходило в его жизни прямо сейчас, один факт фиксировался четко и ясно: он означал - " держать в объятиях женщину.
- Успокойся, - произнес Ральф, прижимаясь щекой к ее макушке. От волос исходил восхитительный аромат без примеси запаха фиксаторов, применяемых в парикмахерских, запаха, который был неотъемлем от аромата волос Кэролайн на протяжении последних десяти - пятнадцати лет их совместной жизни. -Давай на время забудем об этом.
Луиза взглянула на него. Ральф больше не мог видеть дымок, струящийся вокруг ее лица, но он знал, что дымок по-прежнему здесь. К тому же глазаЛуизы были прекрасны и без такого дополнительного украшения.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:25 | Сообщение # 94 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Для чего это, Ральф? Ты знаешь, для чего все это? Он покачал головой.
В голове у него кружились обрывки головоломки - шляпы, врачи, жуки, лозунги протеста, куклы, которые, разбиваясь, разбрызгивают искусственную кровь, - не складывающиеся в единое целое. Но чаще всего с каким-то неумолимым постоянством повторялась бессмысленная фраза старины Дора: "Готовую булочку не испечь заново", И тут Ральфу пришла в голову мысль, что это не что иное, как истина.
3
Ральф, услышав грустное повизгивание, посмотрел в сторону холма.
Розали, лежавшая возле огромной сосны, пыталась подняться. Ральф больше не мог видеть черный саван, окружавший собаку, но был уверен в его присутствии.
- Бедняжка! Мы можем ей помочь, Ральф?
Они ничего не могли сделать для собаки. Ральф был уверен в этом. Он взял ладонь Луизы в свои руки, ожидая, что животное сейчас рухнет, испустив последний вздох. Но собака сделала отчаянный рывок и вскочила. Она замерла, так низко склонив голову, что нос почти упирался в землю, а затем несколько раз чихнула. Потом Розали отряхнулась, посмотрела на Ральфа и Луизу и коротко тявкнула, как бы сообщая, что не стоит волноваться. Собака развернулась и потрусила через подлесок к выходу из парка. До того как Ральф потерял ее из вида, Розали приобрела ту прихрамывающую, но независимую иноходь, которая и была ее отличительной чертой. Подбитая лапа не стала здоровой, но после вмешательства доктора N3 ее состояние и не ухудшилось.
Явно старая, но, очевидно, еще далекая от смерти (как и остальные Старые
Клячи Гаррис-авеню), собака скрылась за деревьями.
- Я считала, что отвратительное создание убьет ее, - заметила Луиза. -
В общем-то, я думала, что оно уже убило собаку.
- Я тоже.
- Ральф, неужели все это произошло на самом деле?
- Да.
- Эти веревочки от шариков... Ты думаешь, это жизненные нити?
Он медленно кивнул:
- Да. Нечто наподобие пуповины. И Розали... Его мысли вновь вернулись к первому опыту настоящего видения аур, когда он стоял возле "Райт-Эйд", прислонившись спиной к почтовому ящику. Из шестидесяти или семидесяти человек, увиденных Ральфом, прежде чем видение исчезло, только несколько были в окружении темных "конвертов", которые сейчас он считал саваном, но "конверт", только что сплетенный Розали, казался гораздо темнее любого из виденных им прежде. Люди, чьи ауры отливали мрачно-темным цветом, выглядели больными... Как и Розали, чья аура имела цвет старых заскорузлых носков еще до появления доктора N3. "Возможно, он лишь ускорил то, что иначе случилось бы естественным образом", - подумал Ральф.
- Ральф? - окликнула его Луиза. - А как же Розали?
- Думаю, моя старая приятельница Розали теперь живет взаймы, - ответил
Ральф.
Луиза размышляла, глядя на солнечно-пыльную рощу, в которой исчезла
Розали. Наконец она снова повернулась к Ральфу.
- Этот карлик один из тех, кого ты видел выходящими из дома Мэй Лочер?
- Нет. Там были двое других.
- А еще ты видел кого-нибудь из их компании?
- Нет.
- Ты считаешь, что есть и другие?
- Не знаю.
Ральфу показалось, что сейчас она спросит, заметил ли он панаму Билла на голове существа, но Луиза не задала такого вопроса. Слишком уж много необычного; кроме того, когда в последний раз она видела панаму на Билле, никто еще не обкусал ее поля. "Учитель истории, ушедший на покой, вряд ли относится к разряду шляпожующих", - отметил про себя Ральф и усмехнулся.
- Вот так утро, Ральф. - Луиза посмотрела ему прямо в глаза. - Думаю, нам о многом стоит поговорить. Мне обязательно нужно разобраться в происходящем.
Ральф вспомнил сегодняшнее утро - казалось, прошли тысячелетия - как он возвращался с площадки для пикников, мысленно просматривая список близких ему людей, пытаясь решить, перед кем же ему открыться. Он вычеркнул Луизу из мысленного списка на том основании, что она может проболтаться, и теперь был удивлен этим неожиданным суждением, которое строилось в основном на мнении
Мак-Говерна о Луизе, а не на его собственном. Выяснилось, что единственным, с кем Луиза разговаривала об аурах до сегодняшнего дня, был человек, который, по ее мнению, умел хранить тайну.
Ральф кивнул:
- Ты права, нам необходимо поговорить.
- Может быть, пойдем ко мне и немного перекусим? Я приготовила отличный ленч для старушки, которая не в состоянии отыскать свои серьги.
- С удовольствием. Я расскажу тебе все, что знаю сам, но это займет много времени. Когда сегодня утром я беседовал с Биллом Мак-Говерном, то сообщил ему лишь "Ридерз дайджест"-версию.
- Итак, - произнесла Луиза. - Спор возник не из-за шахмат, не так ли? -
Может быть, - улыбаясь, ответил Ральф. - Скорее всего, это походило на спор, возникший у тебя с сыном и невесткой. А ведь я даже не рассказал ему всех подробностей.
- Но мне ты расскажешь?- Да, - вставая, ответил Ральф. - Клянусь, ты к тому же отличная повариха. Дело в том... - Внезапно Ральф замолчал и схватился рукой за грудь. Он тяжело опустился на скамью, вытаращив глаза и широко открыв рот. -
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:27 | Сообщение # 95 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф? Что с тобой?
Встревоженный голос Луизы доносился из далеких глубин.
Мысленным взором он снова видел доктора N3, стоящего между "Буль-буль" и многоквартирным домом. Лысоголовый N3 пытался заставить Розали перейти
Гаррис-авеню, чтобы ему легче было отсечь ее "веревочку". Тогда ему это не удалось, но он исполнил свою работу (я с ней поиграю!) еще до полудня. "Возможно, тот факт, что Билл Мак-Говерн не относился к разряду шляпожующих, не единственная причина, почему Луиза не заметила, чью панаму носит карлик. Возможно, она не заметила, потому что не хотела замечать.
Возможно, все же есть парочка кусочков головоломки, которые подходят друг к другу, и если их правильно расположить, то понимание расширяется".
- Ральф? Что с тобой?
Он видел карлика, откусывающего кусок от панамы, а затем снова нахлобучивающего ее на голову. Слышал его голос, говорящий, что тогда он вместо собаки поиграет с Ральфом. "Но не только со мной. Со мной и моими друзьями, сказал он. Со мной и моими друзьями".
Теперь, вспоминая, Ральф увидел кое-что еще. Увидел, как солнце отбрасывает огненные блики от аккуратных мочек доктора N3, когда он - или оно - вцепился зубами в панаму. Воспоминание было слишком ярким, чтобы его можно было отрицать, как и понимание.
Расширяющееся понимание и сопричастность. "Не принимай все так близко к сердцу - ты же ничего не знаешь наверняка, а психушка совсем рядом, дружок. Думаю, тебе стоит помнить об этом. Неважно, видит все Луиза или нет. Другие люди в белых халатах, не лысоголовые коротышки, а мускулистые парни со смирительными рубашками и уколами торазина, могут объявиться в любое время. В любой момент". И все же.
Все же...
- Ральф! Ради Бога, ответь мне! - Теперь Луиза трясла его изо всех сил, как жена, пытающаяся разбудить опаздывающего на работу мужа.
Ральф взглянул на женщину и попытался улыбнуться. Внутренне его улыбка была фальшивой, но Луизе, очевидно, она показалась настоящей, потому что женщина расслабилась. Хотя бы немного.
- Извини, - произнес Ральф. - На меня что-то нашло.
- Не пугай меня больше! Ты так схватился за грудь, Боже мой!
- Со мной все хорошо, - успокоил ее Ральф, заставляя фальшивую улыбку стать еще шире. - И если ты еще готовишь, то я еще ем. "Восемь-девять-десять-стой!
Все умрут, иди за мной!"
Луиза, взглянув на него, облегченно вздохнула:
- Отлично. Будет забавно. Я уже давно ни для кого не готовила, кроме
Симоны и Мины - это мои подруги. - Она рассмеялась. - Хотя это не то, что я собиралась сказать. Вовсе не потому будет забавно.
- А что ты хотела сказать?
- Что я давным-давно не готовила для мужчины. Надеюсь, я не забыла, как это делается.
- А в тот день, когда мы с Биллом смотрели у тебя новости? Ты кормила нас спагетти с чеддером. Отличная еда.
Она досадливо улыбнулась:
- Я ведь только разогревала. А это не одно и то же. "Царь велел меня повесить..."
Улыбка шире, чем всегда. Скоро щеки лопнут.
- Уверен, ты еще не разучилась, Луиза.
- У мистера Чесса был отличный аппетит. Но когда у него начались проблемы с печенью и... - Вздохнув, она взяла Ральфа за руку одновременно смущенно и значительно, и это полностью очаровало его.
- Забудь, я устал от стенаний по прошлому. Оставим это Биллу. Пойдем.
Ральф встал, взял Луизу под руку и повел ее к выходу из парка.
Луиза невидяще взглянула на юных мамаш, когда они проходили мимо площадки для игр. Ральф с радостью отвлекся. Он сколько угодно мог уговаривать себя не спешить с выводами, мог сколько угодно напоминать, что ему практически ничего не известно о том, что происходит с ним и Луизой, чтобы тешить себя какими-то логическими выкладками, но все равно не мог смириться. Он сердцем чувствовал правоту своих умозаключений, но, проделав долгий путь туда и принятию мира аур, его чувства и знания были близки к истине. "Не знаю, как двое других, но доктор N3 - безумец... К тому же он собирает сувениры. Собирает их подобно некоторым сумасшедшим, коллекционировавшим во Вьетнаме отрезанные уши своих жертв".
Он ни секунды не сомневался, что невестка Луизы, повинуясь дьявольскому импульсу, схватила бриллиантовые серьги с китайского фарфорового блюда и спрятала их в карман брюк. Но теперь они были уже не у Дженет Чесс; сейчас она упрекает себя за то, что потеряла их, и горько раскаивается, что вообще прикоснулась к серьгам.
Ральф знал, что карлик со скальпелем в руке носил панаму Мак-Говерна, даже если Луиза и не узнала ее; вместе они видели, как пришелец отобрал у
Розали шейный платок. Вставая со скамьи, Ральф понял значение тех отблесков света, отражавшихся от мочек лысого существа: это означало, что теперь серьги Луизы принадлежали доктору N3.
4
Кресло-качалка покойного мистера Чесса стояло на вытертом линолеуме рядом с дверью черного хода. Луиза подвела к нему Ральфа и убедила "подышать воздухом". Ральф подумал, что он вполне справится с таким предписанием.
Яркий послеполуденный свет падал на его колени, пока Ральф раскачивался, раздумывая над тем, как быстро промчалось время. "Возможно, я заснул, - подумал он. - Возможно, я до сих пор сплю и вижу все это во сне".
Он наблюдал, как Луиза что-то доставала из шкафа, и уже через пять минут кухню стали наполнять вкусные запахи.
- Я же говорила, что однажды приготовлю тебе что-нибудь, - сказала
Луиза, добавляя в блюдо овощи и специи. - В тот день, когда я кормила вас сБиллом спагетти с сыром. Помнишь?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:27 | Сообщение # 96 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Конечно, - улыбаясь, ответил Ральф.
- На веранде в коробке из-под молока есть свежий сидр - сидр всегда лучше сохраняется на улице. Принесешь? Хорошие бокалы в шкафчике над мойкой, мне приходится подставлять стул, чтобы достать их. А ты можешь обойтись и без стула, ты такой высокий. Где-то шесть и два дюйма?
- Шесть и три. Был таким; возможно, за последние десять лет я усох на дюйм или два. Позвонки садятся или что-то в этом роде. И не надо так хлопотать только из-за меня. Честно.
Она в упор смотрела на него, уперев руки в бока; в одной руке была зажата ложка, которой Луиза помешивала еду. Ее показную суровость смягчала улыбка.
- Я сказала хорошие бокалы, Ральф Робертс, а не самые лучшие.
- Точно так, мэм, - усмехаясь, ответил он, затем добавил: - Судя по запаху, ты прекрасно помнишь, как надо готовить для мужчин.
- Посмотрим, как ты будешь есть, - ответила Луиза, но Ральфу показалось, что она и так очень довольна, снова принимаясь за работу.
5
Еда удалась на славу, и во время обеда они не проронили ни слова о случившемся в парке.
Аппетит Ральфа стал неустойчивым, чаще отсутствовал, чем был, с тех пор как бессонница по-настоящему стала кусаться, но сегодня он ел с большим удовольствием, запивая пряное жаркое уже третьим бокалом яблочного сидра (мучительно надеясь, что в оставшуюся часть дня дела не потребуют от него слишком далеко удаляться от туалета). Когда они поели, Луиза встала, подошла к раковине и принялась мыть посуду. Она возобновила прежний разговор так легко, словно это было отложенное на время вязание.
- Что ты сделал со мной? - спросила она. - Что ты сделал для того, чтобы вновь вернуть краски?
- Не знаю.
- У меня возникло ощущение, будто я стояла на краю иного мира, а когда ты прикрыл мне руками глаза, то втолкнул меня в него.
Он кивнул, припоминая, как выглядела Луиза в первые мгновенья после того, как он отнял руки, - будто она только что сняла солнцезащитные очки, запачканные сахарной пудрой.
- Повиновался чистому инстинкту. И ты права, это действительно похоже на мир. Я сам думаю об этом как о мире аур.
- Прекрасный мир, правда? Пугающий. Когда я впервые столкнулась с ним - в конце июля или начале августа, - то подумала, что схожу с ума, но даже тогда он мне нравился. Я не могла не полюбить его.
Ральф удивленно посмотрел на женщину. Неужели он когда-то считал Луизу болтушкой и сплетницей? Человеком, не способным хранить секреты? "Нет, боюсь, дело обстояло еще хуже, старина. Ты считал ее глуповатой.
И вообще, ты смотрел на нее глазами Билла: "Наша Луиза". Не меньше...
Но и не больше".
- Что? - явно обеспокоенная, спросила она. - Почему ты так на меня смотришь?
- Ты видишь ауры начиная с лета! Так давно?
- Да - с каждым разом все ярче и чаще. Именно поэтому я отправилась на прием к этому ябеднику. Ральф, а я действительно подстрелила то создание при помощи пальца? Чем больше времени проходит, тем труднее в это верится. - Ты это сделала. Незадолго до нашей встречи я проделал то же самое. Ральф рассказал ей о своей стычке с доктором N3 и о том, как он прогнал карлика...
Хотя бы на время. Он поднял руку до уровня плеч, а затем напряженно вытянул ее.
- Вот и все, что я сделал - словно мальчишка, подражающий Чаку Норрису или Стивену Сигалу. Но таким образом я метнул в него невероятно яркий пучок света, и коротышка моментально убрался восвояси. И как раз кстати, потому что больше я не мог повторить подобный трюк. Вообще не понимаю, как мне это удалось. Ты можешь еще раз пальнуть из своего пальца?
Луиза, хихикнув, повернулась к Ральфу и прицелилась в него:
- Не терпится выяснить?
- Не тыкайте в меня этой штучкой, мадам, - попросил Ральф. Он улыбался, но был не вполне уверен, что это шутка.
Луиза, опустив палец, повернулась к мойке. И под плеск воды она стала задавать вопросы, которые Ральф тут же окрестил Великими Вопросами:
- Откуда берется эта сила, Ральф? И для чего она? Покачав головой, он поднялся из-за стола и подошел к мойке.
- Не знаю и снова не знаю. А вот как насчет помощника? Где у тебя посудное полотенце, Луиза?
- Какая разница, где мое посудное полотенце. Садись. Пожалуйста, сейчас же скажи мне, Ральф, что ты не из племени современных мужчин, тех, которые постоянно обнимаются и рыдают от умиления.
Ральф рассмеялся, покачав головой:
- Нет. Просто я прошел отличную школу.
- Ладно. Только если не начнешь распространяться, какой ты чувствительный и тонкий человек. Существуют некоторые вещи, которые женщина хочет выяснить сама. - Луиза открыла шкафчик под мойкой и вручила ему старенькое, но чистейшее посудное полотенце.
- Вытри тарелки и поставь их на стол. Я сама уберу посуду на место. А пока ты работаешь, можешь рассказать мне свою историю. Не кастрированную версию.
- Вот так сделка!
Ральф еще не решил, с чего начать, когда рот его открылся, как бы по собственному желанию, и начал говорить за него.
- Когда до меня наконец-то стало доходить, что Кэролайн умирает, я начал много гулять. Однажды, когда я дошел почти до самого аэропорта...
6Он рассказал ей все, начиная со столкновения между Эдом и Толстяком в кепке-бейсболке и заканчивая ссорой с Биллом, сказавшим, что Ральфу следовало бы проконсультироваться со своим доктором, потому что в их возрасте умственные расстройства явление довольно обычное. Ральф пару раз возвращался к опущенным подробностям - к тому, например, как появился старина Дор во время попыток Ральфа удержать Эда от драки с водителем голубого "форда"-пикапа. Луиза не пыталась прерывать поток откровений.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:28 | Сообщение # 97 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Всеобъемлющее чувство, охватившее Ральфа по мере продвижения его рассказа к концу, явилось облегчением настолько глубоким, что напоминало боль, словно некий волшебник замуровал его сердце, а теперь один за другим разбирал кирпичи.
К тому времени, когда Ральф выговорился, посуда была вымыта и расставлена по местам, и они предпочли кухне гостиную с ее несметным количеством фотографий, главное место среди которых, несомненно, занимал мистер Чесс, оккупировавший место на телевизоре.
- Итак? - подытожил Ральф. - И чему из всего этого ты веришь?
- Всему, конечно" - ответила Луиза и либо не заметила появившееся выражение облегчения на его лице, либо предпочла проигнорировать этот факт.
- После того, что мы видели сегодня утром - я уже не говорю о своей невестке, - я не могу не верить. И в этом мое преимущество перед Биллом. "И не единственное", - подумал, но не сказал Ральф.
- Ведь это не простое совпадение, так? - спросила она.
Ральф покачал головой:
- Нет, не думаю.
- Когда мне было семнадцать, - рассказывала женщина, - моя мама наняла парнишку - его звали Ричард Хендерсон - помогать нам по дому. Она могла пригласить любого мальчишку, но наняла именно Ричи, потому что тот ей нравился... Он нравился ей из-за меня, если ты понимаешь, что я имею в виду.
- Понимаю, понимаю. Она подбирала тебе суженого.
- По крайней мере, она делала это ненавязчиво. Благодарение Богу, меня абсолютно не интересовал Ричи - особенно в этом плане. И все же мама старалась изо всех сил. Если я учила уроки в кухне, она просила его наносить дров, хотя на улице стоял май и было жарко. Если я кормила цыплят, то мама просила его подровнять стог сена. Она хотела, чтобы он постоянно был у меня на глазах... Чтобы я привыкла к нему... И если нам будет приятно общение друг с другом и он пригласит меня потанцевать или съездить в город, то она не станет возражать. Она делала это мягко. Но все равно это был толчок. И точно такое же ощущение у меня возникает сейчас.
- Мне эти толчки вовсе не кажутся такими уж осторожными и деликатными,
- возразил Ральф. Рука его невольно потянулась к тому месту, в которое не так давно упиралось острие ножа Чарли Пикеринга.
- Ну конечно. Ужасно, когда вот так человека протыкают ножом.
Слава Богу, что при тебе оказался газовый баллончик. Ты считаешь, что старина Дор тоже видит ауры? Что некто из того мира приказал ему положить баллончик в карман твоей куртки?
Ральф беспомощно пожал плечами. Подобная мысль уже приходила ему в голову, но через некоторое время земля начинала уходить у него из-под ног.
Потому что если Дорренс поступил именно так, отсюда следовало, что некая (бытие) сила или существо знало, что Ральфу потребуется помощь. Этой силе - или существу - также должно было быть известно, что: во-первых, Ральф в воскресенье отправится в библиотеку; во-вторых, достаточно теплая погода изменится настолько, что потребуется куртка; в-третьих, какую именно куртку он предпочтет. Другими словами, речь шла о некой силе, обладающей даром предвидения. Мысль, что его могла заметить такая сила, пугала до смерти.
Ральф признавал, что в случае с аэрозолем вмешательство, возможно, спасло ему жизнь, но страх все равно перевешивал.
- Возможно, - произнес он. - Возможно, это нечто действительно использовало Дорренса как мальчика на побегушках. Но почему?
- И что нам делать теперь? - добавила Луиза.
Ральф мог только покачать головой.
Луиза взглянула на часы, зажатые между фотографиями мужчины в пальто с енотовым воротником и легкомысленного вида молодой девушки, затем потянулась к телефону.
- Почти половина четвертого! Боже мой!
Ральф прикоснулся к ее руке:
- Кому ты собираешься звонить?
- Симоне Кастонья. Сегодня днем я, Симона и Мина собирались отправиться в Ладлоу поиграть в покер, но после всего случившегося старушка-трусишка рискует проиграть последние трусишки. - Луиза рассмеялась, а затем мило покраснела: - Просто фигура речи.
Не успела женщина снять трубку, как Ральф, прикрыв ладонью ее руку, произнес:
- Отправляйся играть в покер, Луиза.
- Правда? - Ее взгляд одновременно выражал сомнение и разочарование. -
Да. - Ральф еще не совсем четко понимал происходящее, но чувствовал, что положение скоро изменится. Луиза говорила, что ее подталкивают, у Ральфа же это ощущение ассоциировалось с течением, так река несет попавшего в беду в утлой лодчонке. Но он не видел, куда его несет; берега затянуты черным туманом, и теперь, когда течение ускорялось, он слышал гул порогов, поджидающих впереди. "И все же, Ральф, есть и тени. Тени во мгле". Верно. К тому же от этого не становится спокойнее. Может быть, это просто деревья, похожие на когтистые щупальца... Но, с другой стороны, они вполне могут оказаться и когтистыми щупальцами, притворяющимися, что они деревья. До тех пор, пока
Ральф не знал ничего наверняка, ему хотелось, чтобы Луиза не оставалась в городе. У него возникло непреодолимое предчувствие или, возможно, всего лишь надежда, переродившаяся в предчувствие, - что доктор N3 не сможет последовать за ней в Ладлоу. "Тебе не могут быть известны такие вещи, Ральф". Возможно, и так, но он чувствовал свою правоту и к тому же был убежден, что в мире аур чувствовать и знать означало почти одно и то же. Наверняка Ральф знал только одно: доктор N3 еще не отсек "веревочку" Луизы; это Ральф видел собственными глазами, как и радостное, здоровое свечение ее молочно-голубой ауры. И все же Ральф не мог избавиться от растущей уверенности, что доктор N3 - безумец-док - намеревается перерезать "веревочку" и, несмотря ни на что, перерезание этой пуповины - смертельный, убийственный акт. "Предположим, ты прав, Ральф! предположим, он не сможет сегодня добраться до нее в Ладлоу. А завтра? Послезавтра? На следующей неделе? Где же решение? Пусть она позвонит своему сыну и этой стерве-невестке и сообщит, что изменила мнение о Ривервью
Эстейт и согласна перебраться туда?"
Ральф не знал. Но ему требовалось время на размышление, и он понимал, что конструктивное раздумье невозможно, если он не будет уверен в полной безопасности Луизы, хотя бы временно.
- Ральф? Опять у тебя растрепанный взгляд.
- Какой взгляд?
- "Растрепанный". - Луиза поправила прическу. - Это слово я использовала для описания мистера Чесса, когда он делал вид, что слушает меня, а на самом деле думал о своей коллекции монет. Я безошибочно узнаю этот взгляд, Ральф. О чем ты думаешь?
- Луиза, когда ты собираешься вернуться с вечеринки с картами?
- Ну, это зависит от ряда причин.
- И каких же?- Зайдем мы или нет полакомиться шоколадными пирожными.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:28 | Сообщение # 98 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Луиза говорила с видом человека, открывающего военную тайну.
- Предположим, вы сразу отправитесь домой.
- Тогда в семь. Или в семь тридцать.
- Как только придешь домой, сразу же позвони мне. Ты это сделаешь? -
Да. Ты хочешь, чтобы я уехала из города, правильно? Именно это на самом деле означает твой растрепанный взгляд?
- Ну...
- Ты считаешь, что это отвратительное лысое существо хочет навредить мне, так?
- Я допускаю подобную мысль.
- Он может навредить и тебе!
- Да, но... "Насколько мне известно, Луиза, пока он еще не носит ни одной из моих излюбленных вещиц".
- Но что?
- До твоего возвращения со мной ничего не случится, вот и все. - Ральф, вспомнив ее язвительное замечание по поводу современных мужчин, попытался напустить на себя строгость. - Поезжай играть в карты и предоставь это дело мне. Это приказ.
Кэролайн бы в подобных обстоятельствах либо рассмеялась, либо рассердилась от такого подражания требовательным, крутым главам семейств из "мыльных опер". Луиза, принадлежавшая к абсолютно иной школе женской мысли, лишь кивнула и, по всей видимости, была довольна, предоставив ему право думать и решать за нее.
- Хорошо. - Она взглянула ему прямо в глаза. - Ральф, ты знаешь, что тебе делать?
- Нет. Пока еще нет.
- Хорошо, что ты признаешься хоть в этом. - Положив руку ему на плечо,
Луиза легонько поцеловала Ральфа в губы. В паху у него разлилось благодатное тепло. - Я поеду в Ладлоу и выиграю пять долларов в покер у глупых девчонок, а вечером мы поговорим о том, что нам делать дальше.
Договорились?
- Да.
Мимолетная улыбка, промелькнувшая скорее в глазах, предполагала, что они смогут не только поговорить, если Ральф отважится... И в этот момент
Ральф ощутил себя отчаянным смельчаком. И даже суровый взгляд мистера Чесса не поколебал его решимость.
Глава четырнадцатая
1
Было без четверти четыре, когда Ральф пересек Гаррис-авеню и подошел к своему дому. Усталость вновь возвращалась; Ральфу казалось, что он не спал целую вечность. И в то же время он чувствовал себя лучше, чем раньше. Более собранным. Более самим собой. "А может, тебе просто хочется верить в это? В то, что человек не может испытывать таких страданий без какой-либо награды? Отличная мысль, Ральф, но не слишком реалистичная". "Ладно, - подумал он. - В данный момент я несколько смущен".
Так оно и было. А еще он ощущал страх, измотанность, полнейшую растерянность с примесью вожделения. Одна четкая мысль проходила красной нитью сквозь эту мешанину эмоций, одно, что ему необходимо сделать до того, как он займется другими проблемами: помириться с Биллом. Если потребуются извинения, он пойдет и на это. В конце концов, он должен извиниться. Ведь не
Билл пришел к нему и сказал: "Старик, ты выглядишь ужасно, расскажи-ка мне, что происходит". Нет, это он пошел к Биллу. Он ошибся, что, однако, ничего не меняет... "Господи, Ральф, ну что мне с тобой делать?"
Удивленный голос Кэролайн, прозвучавший столь же четко, как бывало в первые недели после ее смерти, когда он справлялся с приступами отчаянной тоски, мысленно обсуждая с Кэролайн все проблемы... Иногда он разговаривал с ней вслух, если ему случалось оставаться одному в доме. "Именно Билл первым затеял ссору, а не ты. Вижу, ты по-прежнему настроен крайне критически к себе, как было и при моей жизни. Кажется, некоторые вещи никогда не меняются".
Ральф улыбнулся. Что ж, возможно, некоторые вещи действительно никогда не меняются, и, возможно, в споре виноват именно Билл. Вопрос в том, хочет ли он лишить себя общества Билла из-за глупой ссоры и мелочных разбирательств относительно того, кто из них прав, кто виноват. Ральфу этого не хотелось, и если для восстановления отношений потребуются извинения, не совсем заслуженные Биллом, что тут ужасного? Насколько ему известно, язык не сломается от трех коротеньких слогов: "из-ви-ни". Кэролайн внутри него ответила на эту мысль скептическим молчанием. "Да ладно, - мысленно сообщил ей Ральф. - Я сделаю это для себя, а не для него. Или для тебя, если уж на то пошло".
Ральф был удивлен, даже поражен, какое чувство вины вызвала в нем последняя мысль - как будто он богохульствовал, надругался над святыней. Но мысль не стала от этого менее правдивой.
Ральф остановился, ища в кармане ключи, когда увидел записку, прикрепленную к двери. Он поискал очки, но вспомнил, что оставил их на кухонном столе. Ральф отклонил голову назад, пытаясь разобрать каракули
Билла: "Дорогой Ральф/Луиза/Фэй/ кто угодно!
Большую часть дня я, скорее всего, проведу в больнице Дерри.
Позвонила племянница Боба Полхерста и сообщила, что дело, можно сказать, решенное: бедняга почти закончил свое сражение. Палата N313 в городской больнице - последнее место на земле, где мне хотелось бы провести этот чудесный октябрьский денек, но, думаю, мне лучше пройти через все до самого конца. Ральф, извини за доставленные утром неприятности. Ты пришел ко мне за помощью, а я вместо этого чуть не вцепился тебе в лицо. Единственное, что я могу сказать в качестве извинения - приближающаяся смерть Боба
Полхерста порядочно измотала меня. Добро? Ужин за мной... Если ты еще захочешь провести вечер в обществе мне подобных.
Фэй, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, перестань доставать меня со своим шахматным турниром. Я пообещал тебе, что буду играть, и я слово сдержу.
Прощай, жестокий мир.
Билл"
Ральф с чувством облегчения и благодарности выпрямился. Если бы все остальное, происходящее с ним, можно было уладить с такой легкостью... Он поднялся к себе наверх и уже набирал в чайник воду, когда зазвонил телефон.
Звонил Джон Лейдекер.- Рад, что наконец-то застал вас дома, - сказал он. - Я уже начал беспокоиться.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:33 | Сообщение # 99 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Почему? - удивился Ральф. - Что случилось?
- Может быть, и ничего, но... Все-таки Чарли Пикеринга выпустили под залог. - Но вы сказали, что этого не случится.
- Я ошибся. - В голосе Лейдекера прозвучало раздражение. - К тому же я ошибся не только насчет этого. Я говорил, что судья определит залог в сумме около сорока тысяч долларов, но я не знал, что дело Пикеринга поручат судье
Стэдмену, известному своей фразой, что он даже не верит в безумие. Стэдмен определил сумму залога в восемьдесят грандов Grand (англ.) тысяча долларов (жарг.). Назначенный защитник Пикеринга выл, как волк на луну, но это не помогло.
Ральф отметил, что по-прежнему держит в руке чайник, и поставил его на стол.
- И он все же заплатил залог?
- Да. Помните, как я вам говорил, что Эд Дипно вышвырнет его, словно нож со сломанным лезвием?
- Да.
- Что ж, засчитайте еще одно поражение Джону Лейдекеру. Сегодня утром
Эд явился в здание суда с портфелем, набитым деньгами.
- С восемью тысячами долларов? - изумленно спросил Ральф.
- Я же сказал, что с портфелем, а не с конвертом, - ответил Kейдекер.
- И он принес не восемь, а восемьдесят. Все в суде до сих пор обсуждают его появление. Об этом будут жужжать еще и после Рождества.
Ральф попытался представить Эда Дипно в одном из его мешковатых свитеров и вытертых вельветовых брюках - Кэролайн называла их "робой ученого", - вытаскивающего из портфеля пачки двадцаток и сотенных, но не смог. - По вашим словам я понял, что достаточно уплаты десяти процентов. -
Так оно и есть. Если человек может предъявить закладную - на дом или на другую собственность, - так происходит в большинстве случаев, когда задержанного выпускают под залог. Очевидно, Эд не мог сделать этого, зато у него завалялась некая толика денег под матрацем. А может, он кого-нибудь ограбил?
Ральф неожиданно вспомнил письмо, полученное от Элен примерно через неделю после того, как молодая женщина вышла из больницы и переехала в
Хай-Ридж. Она упомянула о чеке, полученном от Эда, - семьсот пятьдесят долларов. "Кажется, это должно означать, что он осознает свою ответственность", - писала она. Ральф подумал, осталась ли бы Элен при том же мнении, узнай она, что Эд пришел в здание окружного суда с таким количеством денег, которых хватило бы на безбедное существование его дочери лет на пятнадцать... И внес залог, чтобы освободить безумца, любящего поиграть ножичком.
- Интересно, где он достал их? - спросил Ральф Лейдекера.
- Понятия не имею.
- И он не обязан был давать объяснения?
- Абсолютно. Это свободная страна. Как я понял, он упоминал о каких-то акциях.
Ральф вновь припомнил прежние времена - благословенные деньки - еще до того, как заболела и умерла Кэролайн, а Эд взбесился. Вспомнил о том, как два раза в месяц они обедали вместе, ели пиццу в доме Дипно или знаменитый пирог с курицей, который так мастерски готовила Кэролайн, он вспомнил, как однажды Эд пригрезился свозить их в Бангор, когда его акции достаточно поднимутся в цене. "Вот и хорошо", - ответила тогда Элен, восхищенно глядя на Эда. Она уже была в положении, но из-за маленького срока походила на четырнадцатилетнюю девушку с собранными в хвостик волосами и в просторном платье. "Как ты думаешь, акции какой компании пойдут в рост в первую очередь, Эдвард? Акции на две тысячи долларов в "Юнайтед тоджем" или на шесть тысяч в "Амалгамейтед сурболлс"?" А он рыкнул на жену, но его ворчание лишь развеселило всех, потому что у Эда Дипно и в мыслях не могло быть ничего плохого. Все, кто знал Эда Дипно более двух недель, считали, что он и муху не в состоянии обидеть. Вот только Элен могла считать иначе - уже тогда
Элен познала и обратную сторону медали, несмотря на ее влюбленные взгляды.
- Ральф? - окликнул его Лейдекер. - Вы меня слышите?
- У Эда не было никаких акций, - ответил Ральф. - Он работал рядовым химиком-исследователем, а его отец служил мастером на бутылочном заводике в каком-то диком городишке под названием Пластер-Рок, штат Пенсильвания. Так что вопрос о наследстве отпадает.
- И все же Эд умудрился достать деньги, и я бы солгал, скажи я, что мне это нравится.
- Вы считаете, что деньги дал кто-то из "Друзей жизни"?
- Нет, вряд ли. Во-первых, среди них нет богачей - основной контингент составляют рабочие. Они дают сколько могут, но такая сумма? Нет. Думаю, объединенными усилиями они могли бы собрать достаточное количество закладных на имущество, но не сделали этого. Большинство из них отказалось бы, только заикнись Эд об этом. Теперь в их среде Эд persona non grata, и многие жалеют, что хотя бы слышали имя Чарли Пикеринга. Дэн Далтон встал во главе "Друзей жизни", и большинству дышать стало намного легче. Похоже, Эд, Чарли и еще двое - мужчину зовут Фрэнк Фелтон, а женщину Сандра Мак-Ки - действуют теперь самостоятельно. Насчет Фелтона мне ничего не известно, а вот эта
Мак-Ки выполняет те же задания, что и Чарли. К тому же у нее неотразимая внешность - одутловатое, нездорового цвета прыщавое лицо, такие толстенные линзы очков, что глаза сквозь них напоминают яйца-пашот, а весит эта красотка более трехсот фунтов. - Вы шутите?
- Нет. Она обожает носить обтягивающие брюки и обычно путешествует в компании невообразимого количества конфет, печенья и прочих сладостей.
Частенько она облачается в невероятных размеров свитер с надписью "ДЕТСКАЯ ФАБРИКА". Сама же она детей никогда не имела, да и вряд ли они у нее будут.
- А почему вы рассказываете мне обо всем этом?
- Потому что мне хотелось бы, чтобы вы остерегались этих людей, - ответил Лейдекер терпеливо, как будто беседовал с ребенком. - Они могут оказаться опасными. Особенно Чарли, но вам это известно и без меня, а теперь он снова на свободе. Где Эд раздобыл деньги - уже вторично - главное, он заплатил. Не удивлюсь, если Чарли вновь нападет на вас. Он, Эд или кто-то другой.
- А как же Элен и Натали?
- Они вместе с друзьями. Друзьями, отлично понимающими, какую угрозу таит в себе свихнувшийся муженек. Я предупредил и Майка Хэнлона, так что он тоже присмотрит за Элен. Наши люди будут уделять особое внимание библиотеке.
Однако в настоящее время мы не считаем, что Элен находится под угрозой - она ведь еще живет в Хай-Ридж, - но все зависящее от нас мы делаем.
- Спасибо, Джон, я ценю это, как и ваш звонок.
- А я ценю, что вы это цените, но я еще не договорил. Друг мой, вы должны помнить, кому звонил Эд и кому угрожал - не Элен, а вам. Кажется, она больше не интересует его, а вот с вами дело обстоит иначе. Я попросил шефа полиции Джонсона назначить человека - предпочтительно Криса Нелла - присматривать за вами, хотя бы пока не пройдет выступление этой высококлассной суки в защиту права женщин на выбор. Но мою просьбу отклонили. Он сказал, что на этой неделе предстоит слишком много работы...
Но судя по тому, как мне отказали, можно предположить, что попроси вы, такой человек нашелся бы. Что скажете? "Защита полиции, - подумал Ральф. - Именно так это называется в теледетективах и именно об этом пойдет сейчас речь - защита полиции". Ральф попытался обдумать предложение, но слишком многое мешало; разрозненные мысли так и носились у него в голове. Шляпы, врачи, халаты, газовые баллончики. Не говоря уже о ножницах, блеснувших в запыленных линзах старенького бинокля. "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно, успеть бы все свершить", - подумалРальф, и сразу же: - "Тернист и долог путь в Эдем, любимый, так стоит ли стенать по пустякам?"
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:33 | Сообщение # 100 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Нет, - ответил Ральф.
- Что?
Ральф прикрыл глаза и увидел себя, набирающего номер телефона, чтобы отменить визит к акупунктуристу. И снова повторилось то же самое, не так ли?
Да. Конечно, он мог рассчитывать на защиту полиции от Пикерингов и ему подобных, но предполагалось, что все будет разворачиваться иначе. Он это знал, ощущал каждой клеточкой своего тела, каждым ударом сердца.
- Вы же слышали, - сказал он. - Мне не нужна охрана.
- Но почему?
- Я могу позаботиться о себе сам, - ответил Ральф, поморщившись от помпезной абсурдности этого заявления, слышанного им несметное количество раз в вестернах с участием Джона Уэйна.
- Ральф, мне неприятно первому сообщать вам эту новость, но вы человек почтенного возраста. В воскресенье вам повезло. В следующий раз удача может отвернуться. "Мне не просто повезло, - подумал Ральф. - В заоблачных далях у меня появились друзья. Вернее, следовало бы сказать - сущности в заоблачных далях".
- Со мной ничего не случится.
Лейдекер вздохнул:
- Если передумаете, позвоните мне, хорошо?
- Обязательно.
- И если повстречаете Пикеринга или необъятных размеров даму в очках с толстенными линзами...
- Я вам позвоню.
- Ральф, пожалуйста, подумайте и взвесьте все. Ведь я говорю лишь о парне, который будет сопровождать вас на расстоянии.
- Готовую булочку не испечь заново, - произнес Ральф.
- Что-что?
- Я сказал, что ценю вашу заботу, но говорю нет. Я позвоню вам.
Ральф аккуратно положил трубку. Возможно, Джон прав, а он сошел с ума, хотя Ральф еще никогда в жизни не чувствовал себя столь здравомыслящим.
- Уставший, - сообщил он солнечной пустой кухне, - но в здравом уме. -
Ральф помолчал, затем добавил: - К тому же почти влюбленный.
Он улыбнулся и наконец-то поставил чайник на газ.
2
Ральф допивал вторую чашку чая, когда вспомнил, что Билл написал в записке об ужине. Тут же он решил пригласить Билла поужинать в баре. И они смогут помириться. "Нам стоит помириться, - подумал он, - потому что у того лысого психа панама Билла, а это значит, что Билл в беде".
Есть только настоящее. Ральф взял телефон и набрал номер, который он помнил наизусть: 941-5000. Телефон городской больницы Дерри.
3
Дежурная в приемной соединила его с палатой N313. Явно уставшая женщина, взявшая трубку, оказалась Денизой Полхерст, племянницей умирающего.
Она сообщила, что Билла в палате нет. Около часа дня пришли еще четверо преподавателей того времени, которое она охарактеризовала как "дядюшкины дни величия", и Билл предложил всем отправиться на ленч. Ральф даже знал, как именно его сосед поставил вопрос: лучше поздно, чем никогда.
Это была одна из самых любимых поговорок Мак-Говерна.
Когда Ральф поинтересовался, когда вернется Билл, Дениза Полхерст ответила, что скоро.
- Он мне так помог. Не знаю, что бы я делала без него, мистер Pоббинс.
- Робертс, - поправил Ральф. - Билл очень хорошо отзывался о мистере
Полхерсте.
- Да, они все так считают. Надеюсь, он не касался его безумия?
- Нет, - напряженно ответил Ральф. - Билл написал, что ваш дядюшка очень плох.
- Да. Врач говорит, что вряд ли он переживет нынешний день, но я слышала эту песню и раньше. Господи, прости, но иногда дядя Боб представляется мне одним из объявлений расчетно-издательской палаты - всегда обещают, но ничего не доставляют. Звучит ужасно, но я так устала, что мне уже все равно. Сегодня утром его отключили от системы жизнеобеспечения - я не могла взвалить всю ответственность на себя, поэтому и позвонила Биллу, а он сказал, что именно этого хотел бы дядя. Пора Бобу начать исследование другого мира, сказал он, карта этого мира уже достаточно подробна. Разве не поэтично, мистер Роббинс?
- Да, только моя фамилия Робертс, мисс Полхерст. Передайте, пожалуйста,
Биллу, что звонил Ральф Робертс и просил его пере...
- Поэтому мы отключили систему, и я приготовилась, но он не умер. Я не могу этого понять. Он готов. Я готова, жизнь его подошла к концу... Так почему же он не умирает?- Не знаю.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
