|
Бессонница
|
|
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 17:58 | Сообщение # 26 |
 Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус:  | Ирония судьбы, но мне придется пойти туда. Я имею в виду, что если бы я не подписала это обращение...
- Не обращение, так нашлось бы что-то другое... Элен вздохнула:
- Скорее всего, так. Наверняка так. В любом случае, Гретхен сказала, что я не могу разрешить проблему Эда, зато свою смогу. - Элен, всхлипнув, глубоко вздохнула. - Извини, я сегодня столько плакала, что у меня, кажется, больше нет слез. Той женщине я сказала, что люблю своего мужа. Так стыдно было говорить это, сейчас я даже не уверена, правда ли это, но в тот момент мне так казалось. На мои слова, что я хотела бы дать ему еще один шанс, она возразила, что этим я даю ему еще один шанс и в отношении Натали, и тут я вспомнила мою малютку, когда она, перепачканная шпинатом, плакала, глядя, как Эд избивает меня. Господи, терпеть не могу таких ловкачей, как эта женщина, ведь они загоняют тебя в угол, не дав никакой возможности опомниться.
- Она всего лишь пыталась помочь тебе.
- Это мне тоже не нравится. Я сбита с толку, Ральф. Возможно, ты об этом и не догадываешься, но я в полном смущении. - В трубке послышался грустный смешок.
- Все в порядке, Элен. Вполне естественно, что ты смущена.
- Перед уходом она рассказала мне о Хай-Ридж. Кажется, для меня это самое подходящее место.
- А что это такое?
- Нечто типа пансиона - Гретхен пыталась объяснить мне, что это дом, а не убежище - для женщин, которых избивают мужья. А я теперь являюсь таковой уже официально. - На этот раз ее смешок прозвучал как еле сдерживаемый всхлип. - Если я решусь переехать туда, я смогу взять с собой Натали, а это основное преимущество.
- И где находится это место?
- За городом. Где-то в окрестностях Ньюпорта.
- Да, кажется, я знаю где.
Конечно, он знал; рассказывая о Центре помощи женщинам, Гамильтон
Дейвенпорт упоминал об этом месте. "Они занимаются вопросами семейного права... Случаями избиения жен и детей... К тому же они предоставляют убежище женщинам, подвергшимся жестокому обращению". В одно мгновение Центр помощи женщинам вошел в его жизнь. Ральф видел в этом дурное предзнаменование.
- Эта Гретхен Тиллбери крепкий орешек, - продолжала Элен. - Уже стоя в дверях, она сказала, что в моей любви к Эду нет ничего зазорного. По ее словам, это вполне нормально, потому что любовь - это не водопроводный кран, который можно открыть или закрыть по собственному желанию, - но я должна помнить одно: моя любовь не в состоянии остановить Эда, как не остановит его даже любовь к Натали, но никакая любовь не снимает с меня ответственности за ребенка. После ее ухода я лежала и размышляла. Думаю, мне больше нравилось бы лежать и злиться. Это было бы намного легче.
- Да, - согласился Ральф. - Понимаю. Элен, почему бы тебе не принять таблетку и не предоставить всему идти своим чередом?
- Я так и сделаю, но сначала мне хотелось бы поблагодарить тебя.
- Ты же знаешь, это вовсе не обязательно.
- Вряд ли я что-нибудь знаю наверняка, - сказала Элен, и Ральф с радостью отметил легкую вспышку эмоций в ее голосе. Это означало, что и столь необходимая часть натуры Элен Дипно по-прежнему с ней. -Я до сих пор зла на тебя, Ральф, но я рада, что ты не уступил моей просьбе не звонить в полицию. Знаешь, именно этого я и боялась. Ужасно боялась.
- Элен, я... - Голос его прозвучал глухо, с хрипотцой. Он откашлялся и снова попробовал: - Я просто не хотел увидеть тебя когда-нибудь вновь избитой. Встретив тебя всю в крови, бредущую по улице, я страшно испугался...
- Не надо об этом. Пожалуйста. Я снова расплачусь. У меня больше не осталось сил для слез.
- Хорошо. - Ральфу хотелось спросить о многом, связанном с Эдом, но для расспросов сейчас вряд ли было подходящее время. - Могу я навестить тебя завтра?
Секунду поколебавшись, Элен ответила:
- Не думаю. По крайней мере, не так скоро. Мне нужно самой хорошенько подумать, многое понять и решить, а это будет крайне тяжело. Но я обязательно позвоню, Ральф. Хорошо?
- Ладно. Все нормально. А что будет с домом?
- Муж Кэнди закроет его. Я передала ему ключи. Гретхен Тиллбери сказала, что Эд не должен появляться в доме даже за исковой книжкой или сменой белья. В случае необходимости он даст свои ключи полицейскому, и тот принесет все, что нужно. Думаю, Эд отправится во Фреш-Харбор. Там для работников лаборатории есть маленькие коттеджи. Они довольно привлекательны... - Короткая вспышка огня исчезла из речи Элен. Теперь в ее голосе осталась только угнетенность, надлом. Она казалась очень, очень уставшей.
- Элен, я так рад твоему звонку. Не хочу тебя обманывать, он принес мне облегчение. А теперь попытайся заснуть.
- А как ты, Ральф? - неожиданно спросила Элен. - А ты спишь в эти дни?
Удар в самую точку. Ральф едва устоял перед искушением исповедаться. -
Немного... Не столько, сколько хотелось бы. Меньше, чем мне необходимо.
- Что ж, будь внимателен к себе. Сегодня ты был настоящим храбрецом, совсем как рыцарь из легенд о короле Артуре, но я думаю, что даже отважный сэр Ланселот время от времени терпел поражения.
Ральфа тронули и удивили ее слова. Перед его мысленном взором промелькнула очень живая картина: сэр Ральф Робертс в боевых доспехах на снежно-белом скакуне и за ним на пони Билл Мак-Говерн, его верный вассал, в кожаном камзоле и своей неизменной щегольской панаме.
- Спасибо, дорогая, - сказал он. - Думаю, это самая Приятная похвала, высказанная в мой адрес со времен президентства Линдона Джонсона. Спокойной тебе ночи, милая.
- И тебе тоже.
Элен положила трубку. Ральф, с трубкой в руке, задумчиво смотрел на телефон. Возможно, у него все же будет спокойная ночь. После всего происшедшего сегодня он определенно заслуживает награды. А пока можно спуститься вниз, посидеть на веранде, любуясь закатом солнца, и пусть все идет своим чередом.
5
Мак-Говерн, уже расположившись в своем любимом кресле на веранде, внимательно разглядывал что-то на улице и поэтому обернулся не сразу, когда подошел сосед. Проследив за взглядом Билла, Ральф увидел голубой автофургон, припаркованный у обочины чуть дальше по Гаррис-авеню. На задних дверцах машины большими белыми буквами было выведено: "МЕДИЦИНСКАЯ СЛУЖБА ДЕРРИ".
- Привет, Билл, - бросил Ральф, опускаясь в свое кресло. Их разделяло кресло-качалка, в которое всегда усаживалась Луиза, часто коротавшая с ними вечера. Дул легкий вечерний ветерок, особенно приятный после полуденного зноя, и кресло лениво покачивалось на полозьях.
- Привет, - буркнул Мак-Говерн, мельком взглянув на Ральфа и не желая, видимо, отрываться от своих наблюдений, но спустя секунду снова повернулся к нему. - Эй, приятель, пора пристегивать мешки под глазами, не то вскоре ты начнешь наступать на них. - Ральф подумал было, что это очередная bon motsОстрота, шутка (франц.), которыми Билл снискал себе популярность среди обитателей Гаррис-авеню, но в глазах Мак-Говерна сквозила явная озабоченность.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2 )
Статус: Зритель( )
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 17:59 | Сообщение # 27 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Сегодня выдался хлопотливый денек, - вздохнул Ральф. Он передал Биллу свой разговор с Элен, опуская те подробности, которыми, по его мнению, Элен не хотелось бы делиться с Мак-Говерном. Билл никогда не входил в число людей, пользующихся ее расположением.
- Рад, что с ней все хорошо. - Мак-Говерн немного помолчал. - Знаешь, вот что я скажу тебе, Ральф. Сегодня ты произвел на меня неизгладимое впечатление, шествуя по улице наподобие Гэри Купера в "Высокой луне".
Возможно, это и было сродни безумию, но как величественно! Я даже немного испугался за тебя.
Второй раз за последние четверть часа Ральфа едва не провозгласили героем. И от этого ему стало не по себе.
- Я был слишком зол на Эда, чтобы понимать всю нелепость своего поведения. А где был ты, Билл? Я звонил тебе.
- Решил прогуляться, - ответил Мак-Говерн. - Захотелось немного развеяться. У меня болела голова и ныло в желудке, с тех пор как Лейдекер и тот второй парень увезли Эда.
Ральф Кивнул:
- У меня тоже.
- Неужели? - В голосе Билла прозвучало удивление, смешанное с некоторой долей скептицизма.
- Правда, - слабо улыбаясь, ответил Ральф.
- Ну так вот, на площадке для пикников, там, где собираются эти старые задницы в жаркие дни, оказался Фэй Чепин, и он соблазнил меня сыграть партию в шахматы. Это еще тот тип, Ральф. Он считает себя инкарнацией Рея Лопеса, но в шахматы играет, как несмышленый сосунок... К тому же ни на секунду не умолкает.
- Однако он вполне нормальный, - спокойно возразил Ральф. Мак-Говерн, казалось, не услышал его.
- Там еще был этот ужасный Дорренс Марстеллар, - продолжал Билл. - Если мы старики, то он просто ископаемое. Дор стоял у осаждения между площадкой для пикников и взлетным полем и наблюдал, зажав в руках томик стихов, как садятся и взлетают самолеты. Как ты думаешь, он действительно читает эти книжонки или держит их только для вида?
- Отличный вопрос. - Не ответив прямо, Ральф размышлял над словом, оброненным Мак-Говерном для описания Дорренса, - ужасный В оригинале: creepy - вызывающий мурашки, бросающий в дрожь (англ.).. Сам он не использовал таких слов, но, вне всякого сомнения, старина Дор большой оригинал. Он не был маразматиком (по крайней мере, Ральф так не считал); скорее всего, то немногое, что он говорил, смахивало на продукт ума, мозги в котором несколько съехали набекрень.
Он вспомнил, что в тот день, когда Эд совершил наезд на Толстяка в грузовичке, Дорренс тоже оказался поблизости. Ральф еще подумал тогда, что появление Дорренса добавило последний штрих безумия к происходящему. И
Дорренс сказал нечто забавное. Ральф пытался вспомнить, что именно, но не смог. А в это время Мак-Говерн наблюдал за молодым человеком лет двадцати пяти в сером комбинезоне, выходившим из дома, возле которого стоял фургон медицинской службы. Этот бравый молодец, насвистывавший легкий мотивчик, выглядел так, будто никогда в жизни не испытывал потребности в медицинской помощи. Он катил перед собой тележку с продолговатым зеленым баллоном.
- Уже пустой, - прокомментировал Мак-Говерн. - Ты пропустил, когда они ввозили в дом полный.
Второй молодой человек, тоже в комбинезоне, вышел через парадную дверь.
Он на секунду замер на крыльце, держась за дверную ручку очевидно, беседуя с кем-то, находящимся внутри, - затем, захлопнув дверь, легко сбежал на подъездную дорожку. Он подоспел как раз вовремя, чтобы помочь своему коллеге погрузить тележку с баллоном в фургон.
- Кислород? - спросил Ральф. Мак-Говерн кивнул.
- Опять миссис Лочер?
Мак-Говерн снова кивнул, наблюдая, как работники медицинской службы захлопнули дверцы, а затем спокойно продолжили свой разговор в сгущающихся сумерках.
- Я ходил в школу вместе с Мэй Лочер. В Кардвилле, родине храбрецов и коров. В последнем классе нас училось только пятеро. В те дни она была девочка что надо, а приятели вроде меня были известны как "немножко голубые". Да, в те удивительно древние времена радость заключалась в возможности своими руками украсить рождественскую елку, а потом как можно красочнее рассказать об этом.
Ральф не отводил взгляда от своих ладоней, испытывая неловкость и полностью потеряв дар речи. Конечно, он знал, что Мак-Говерн гомосексуалист, знал уже очень давно, но Билл прежде никогда не заговаривал об этом. Жаль, что Билл не приберег подобное признание на другой день... Предпочтительно на такой, когда Ральф не чувствовал бы себя так, словно в голове у него вместо мозгов опилки.
- Это было тысячу лет назад, - сказал Мак-Говерн. - Кто бы мог подумать, что теперь нас обоих прибьет к Гаррис-авеню.
- У нее эмфизема, верно? Кажется, я так слышал.
- Да, одна из тех болезней, которые никогда не проходят. Старение не такая уж приятная штука.
- Да уж, - согласился Ральф, а затем его ум с неожиданной силой донес всю правду сказанного. Он подумал о Кэролайн и об охватившем его ужасе, когда он, вернувшись домой в промокших туфлях, увидел ее лежащей в проеме кухонной двери... Почти на том же месте, где стоял он во время телефонного разговора с Элен. Встреча с Эдом Дипно была ничто по сравнению с ужасом, который он испытал в тот момент, будучи почти уверенным, что Кэролайн мертва.
- Прежде кислород для Мэй привозили раз в две недели, - заметил
Мак-Говерн. - Теперь же они приезжают по понедельникам и четвергам, как часы.
Иногда я навещаю ее. Читаю ей скучные женские журналы, но чаще мы просто разговариваем. У нее ощущение, будто легкие забиты соломой. Теперь уже недолго осталось. Однажды, приехав, вместо пустого баллона из-под кислорода они поместят в фургон Мэй. Затем отвезут ее в Дерри-Хоум, а это означает конец.
- Виной тому сигареты? - спросил Ральф. Мак-Говерн одарил Ральфа таким не свойственным его простому, откровенному лицу взглядом, что Ральф не сразу уловил в нем презрение.
- Мэй за всю свою жизнь не выкурила ни одной сигареты.
Она расплачивается за двадцать лет работы на красильне в Коринне и еще двадцать в качестве сортировщицы на фабрике в Ньюпорте. И дышать она пытается через хлопок, шерсть и нейлон, а не через солому.
Двое молодых людей из медицинской службы забрались в свой фургон и уехали.
- Мэн - это северо-восточный оплот Аппалачей, Ральф. Многие не понимают, но это так - и Мэй умирает от болезни Аппалачей. Врачи называют ее "текстильное легкое".
- Какой ужас! Кажется, Мэй много значит для тебя.
Мак-Говерн резко рассмеялся:
- Нет. Я навещаю ее, потому что она - последнее зримое напоминание о моей загубленной юности. Иногда я читаю ей вслух, и мне всегда удается проглотить одно-два овсяных печенья, которыми она меня потчует, но дальше этого дело не идет. Мотивы моей заботы вполне эгоистичны, уверяю тебя. "Вполне эгоистичны, - подумал Ральф. - Какое странное сочетание.Вот уж истинно фраза Мак-Говерна".
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 17:59 | Сообщение # 28 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ну да Бог с ней, с Мэй, - продолжал Мак-Говерн. - Всех американцев волнует другой вопрос: что мы будем делать с тобой, Ральф? По всей видимости, виски не помогло?
- Нет, - вздохнул Ральф. - Боюсь, нет.
- А ты выдерживал пропорцию?
Ральф кивнул.
- Что ж, тебе нужно что-то делать со своими мешками, иначе ты никогда не завоюешь прекрасную Луизу. - Мак-Говерн вгляделся в лицо Ральфа и вздохнул. - Не смешно, правда?
- Да уж. Сегодня был тяжелый день.
- Извини.
- Ничего.
Они немного посидели в дружелюбной тишине, наблюдая за передвижениями по обозримой части Гаррис-авеню. Трос девчушек играли в классы на стоянке возле "Красного яблока". Миссис Перрин, стоя рядом словно грозный часовой, наблюдала за ними. Мимо в повернутой козырьком назад кепке с надписью "Ред сокс" Бейсбольная команда., подпрыгивая в такт музыке, доносящейся из наушников старенького плейера, прошел паренек. Перед домом Луизы двое ребятишек пинали консервную банку. Лаяла собака. Женский голос звал Сэма и его сестру идти домой. Это была обычная уличная серенада, не больше и не меньше, но Ральфу все эти звуки казались странно фальшивыми. Наверное, потому, что в долгие часы своего бдения он привык видеть Гаррисавеню пустынной.
Ральф повернулся к Мак-Говерну:
- Знаешь, о чем я подумал, увидев тебя в "Красном яблоке" сегодня днем?
Несмотря на все, что происходило в этот момент?
Мак-Говерн покачал головой.
- Я размышлял над тем, куда девалась твоя панама. Без нее ты выглядишь как-то странно. Словно неодетый. Итак, давай выясним, куда ты ее подевал, сынок?
Мак-Говерн потрогал свой аккуратный седой зачес - сквозь сильно поредевшие, тонкие, как пух, волосы просвечивал розовый череп.
- Не знаю, - ответил он. - Утром я не нашел ее. Обычно я оставляю панаму на столике у входной двери, но сегодня ее там не оказалось.
Наверное, я оставил панаму в другом месте, точное расположение которого абсолютно вылетело у меня из головы. Еще пару лет, и я буду разгуливать в одних трусах, потому что не смогу вспомнить, куда подевал брюки. И все это часть великолепного эксперимента со старением, ты согласен, Ральф?
Ральф с улыбкой кивнул, подумав, что из всех известных ему пожилых людей - а знал он их не менее трех дюжин, - Билл Мак-Говерн больше всех подшучивал над старостью. Казалось, он относился к своей туманной юности и давно минувшей зрелости, как генерал к парочке новобранцев, бежавших с поля боя. Однако Ральф не собирался говорить что-либо вслух. У каждого свои причуды, просто театрально демонстрируемая болезненность по отношению к старости - одна из характерных черт Мак-Говерна.
- Я сказал что-то смешное? - спросил Мак-Говерн.
- Прости?
- Ты улыбался, и я подумал, что сказал что-то смешное. - В голосе Билла звучала обида, тем более удивительная для человека, только что подкалывавшего соседа насчет хорошенькой вдовушки, но Ральф напомнил себе, что у Мак-Говерна тоже был трудный денек.
- Нет-нет, - смутился Ральф. - Просто я вспомнил, как Кэролайн говорила почти то же самое - старость - все равно что плохой десерт после отличного обеда.
Это была полуложь. Кэролайн действительно так говорила, но она имела в виду опухоль мозга, а не свою жизнь в преклонном возрасте. К тому же
Кэролайн не была такой уж старой - всего шестьдесят четыре, и до последних дней своих она утверждала, что чувствует себя намного моложе.
Три девчушки, игравшие в классы, подошли к краю тротуара и, оглядевшись по сторонам, со смехом перебежали Гаррис-авеню. На какую-то долю секунды
Ральфу показалось, что их головы окружены сиянием нимбом, освещавшим их щеки, лбы и смеющиеся глаза наподобие очистительного огня святого Эльма.
Слегка испугавшись, Ральф зажмурился, затем снова взглянул.
Что-то вроде серого конверта, возникшего в его воображении вокруг голов девочек, исчезло. Это уже вызвало облегчение, но ему еще необходимо было заснуть. Просто необходимо.
- Ральф? - Голос Мак-Говерна доносился, казалось, с противоположного конца веранды, хотя он не двинулся с места. - С тобой все в порядке?
- Конечно! - встрепенулся Ральф. - Думал об Эде и Элен, вот и все. Ты догадывался, что с ним происходит, Билл?
Мак-Говерн решительно покачал головой:
- Абсолютно нет. И хотя синяки, время от времени появлявшиеся на руках
Элен, настораживали, я всегда верил ее объяснениям. Никогда я не считал себя особенно легковерным, Ральф, однако теперь мне, по-видимому, придется пересмотреть свое мнение.
- Как думаешь, что с ними будет дальше? У тебя есть какие-нибудь идеи?
Мак-Говерн вздохнул и привычным жестом прикоснулся к голове, словно не ощущая отсутствия панамы.
- Ты же знаешь меня, Ральф, - я циник и считаю, что обычные конфликты между людьми очень редко разрешаются так, как это показывают по телевизору.
В реальности все проблемы возвращаются снова и снова, вращаясь по спирали, пока не исчезнут. Однако исчезновение - это не совсем то, что с ними происходит: проблемы высыхают, как лужи после дождя. - Помолчав,
Мак-Говерн добавил: - И после этого почти всегда остается неприятный осадок.
- Господи! - воскликнул Ральф. - Это действительно цинично.Мак-Говерн пожал плечами:
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:00 | Сообщение # 29 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Большинство преподавателей на пенсии отъявленные циники, Ральф.
Вот приходит новое поколение - они такие юные и сильные, так уверены, что у них все будет иначе, и вот мы видим, как они начинают совершать собственные ошибки, все больше запутываясь, как это случалось с их родителями и с родителями их родителей. Думаю, Элен вернется к Эду, и некоторое время тот будет вести себя хорошо, а затем побьет ее снова, и она уйдет снова.
Словом, все как с монотонными песнями в стиле "кантри", звучащими в закусочной Ники, - некоторые слушают их долго, очень долго, прежде чем решить, что с них довольно. Элен, однако, умная. Думаю, ей хватит и одного куплета.
- Вполне возможно, что этот куплет окажется вообще последним в ее жизни, - спокойно заметил Ральф. - Мы ведь говорим не о пьянчужке, который в пятницу вечером избил жену за то, что та осмелилась упрекнуть его за проигрыш в покер.
- Я знаю, - согласно кивнул Билл, - но ты спросил мое мнение, и я ответил. Элен надо сделать еще один круг, прежде чем она решится слезть с карусели. И даже после этого сталкиваться они будут частенько. Ведь мы живем в маленьком городке. - Билл замолчал, глядя на улицу. - Смотри-ка! - воскликнул он, поднимая бровь. - Да это же Луиза. Идет во всем красе, как царица ночи.
Ральф сердито взглянул на него, но Билл либо не заметил, либо сделал вид, что не заметил этого. Он встал, снова коснувшись пальцами того места, где уже не было панамы, а затем спустился по ступенькам, чтобы встретить гостью на подъездной дорожке.
- Луиза! - воскликнул Мак-Говерн, опускаясь перед миссис Чесс на одно колено и театральным жестом протягивая к ней руки. - Могут ли наши жизни соединиться небесными узами любви? Свяжи свою судьбу с моей и позволь мне умчать тебя на золотой колеснице страсти!
- Ха, ты говоришь о медовом месяце или об одной ночи? - неуверенно улыбаясь, проворковала Луиза.
Ральф хлопнул Мак-Говерна по спине.
- Вставай, - сказал он, ловко принимая из рук Луизы небольшой пакет.
Заглянув внутрь, он увидел три банки пива.
Мак-Говерн поднялся с колен.
- Извини, Луиза, - расшаркивался он. - Во всем виновато сочетание очарования летних сумерек с твоей красотой... Другими словами, я ненадолго сошел с ума.
Лучезарно улыбнувшись ему, Луиза Чесс повернулась к Ральфу.
- Я только что узнала о происшедшем, - сказала она, - и сразу поспешила сюда. Весь день я провела в Ладлоу, играя в покер с девочками. - Ральфу не надо было смотреть на Мак-Говерна: он и так знал, что левая бровь Билла - та, которая говорила: "Покер с девочками! Ах ты, наша великолепная Луиза!" - поднялась на максимальную высоту. - С Элен все хорошо?
- Да, - ответил Ральф. - Ну, может, не так уж хорошо - ее оставили в больнице на ночь, - но жизнь ее вне опасности.
- А ребенок?
- Хорошо. Девочка у подруги Элен.
- Итак, давайте поднимемся на веранду, и вы мне все расскажете. - Взяв под руку Мак-Говерна с одной стороны, а Ральфа с другой, она повела их к дому. Так они и поднимались по ступенькам, словно постаревшие мушкетеры, сопровождающие даму, любовь к которой они пронесли через всю жизнь, а когда
Луиза уселась в кресло-качалку, на Гаррис-авеню вспыхнули фонари, мерцая в сумерках, словно двойная нить жемчуга.
6
В этот вечер Ральф заснул, как только его голова коснулась подушки, а проснулся в 3.30 следующего утра, в пятницу. Он сразу понял, что заснуть больше не удастся, с таким же успехом можно просидеть до рассвета в кресле перед окном в гостиной.
Но он все равно продолжал лежать в постели, уставившись в темноту, пытаясь ухватить за хвост только что улетевший сон. Однако попытка не удалась. Ральф вспомнил, что ему снился Эд... И Элен... И Розали собака, которая иногда бродит по Гаррис-авеню в те предутренние часы, когда даже для почтальона рановато. "Дорренс тоже присутствовал в твоем сне. Не забудь".
Да, правильно. И словно ключ повернулся в замке - Ральф внезапно вспомнил странные слова, произнесенные Дорренсом прошлым летом во время столкновения между Эдом и Толстяком из синего пикапа... То, чего Ральф никак не мог припомнить раньше. Он, Ральф, обхватил Эда за плечи, стараясь как можно дольше удержать парня прижатым к дверце машины по вполне очевидным причинам, а Дорренс сказал (я бы не стал), что Ральф не должен прикасаться к нему.
- Он сказал, что уже не видит моих рук, - пробормотал Ральф, опуская ноги на пол. - Вот что он сказал.
Ральф посидел еще немного с низко опущенной головой, надел тапочки и прошаркал в гостиную. Наступало время ожидания восхода солнца.
Глава четвертая
1
Хотя циники всегда говорят более правдоподобные вещи, чем оптимисты, опыт подсказывал Ральфу, что в большинстве случаев они ошибаются, и он был рад, что насчет Элен Дипно Мак-Говерн ошибся - в ее случае одного куплета "Блюза разбитого сердца и избитого тела" было вполне достаточно.
На следующей неделе в среду, когда Ральф, наконец, решил повидать женщину, с которой Элен беседовала в больнице (ее звали Тиллбери -Гретхен
Тиллбери), и попытаться выяснить, все ли хорошо с Элен, он получил письмо.
Обратный адрес был прост - Элен, Натали, Хай-Ридж, - но этого оказалось вполне достаточно, чтобы Ральф успокоился. Усевшись в свое кресло на веранде, он вскрыл конверт и достал два листа линованной бумаги, исписанных наклонным почерком Элен.
Дорогой Ральф.
Наверное, ты решил, что я все-таки обижаюсь на тебя, но это не так.
Дело в том, что здесь мы не должны общаться с кем бы то ни было письменно или по телефону - первые несколько дней. Таковы правила данного заведения.
Мне здесь очень понравилось. Натали тоже. Еще бы - у нее появились приятели для игр приблизительно ее возраста. Что же касается меня, то я познакомилась со столькими женщинами, прошедшими через весь тот кошмар, который и привел меня в Хай-Ридж, что скажи мне об этом кто-то раньше, ни за что бы не поверила. Думаю, ты видел телепередачи - беседы с женщинами, которые любили мужчин, использовавших их в качестве боксерской груши, но когда подобное случается с тобой, всегда кажется, что все происходит совсем иначе, словно это нечто новое в нашем древнем мире. Облегчение от понимания, что это не так, - самое лучшее из происшедшего со мной за не столь уж долгое время... Далее Элен писала о том, чем она занимается в Хай-Ридж - работает в саду, помогает ремонтировать складские помещения, моет окна водой с уксусом
- и о приключениях Натали, делающей первые попытки ходить. Остальное касалось происшедшего и того, как она намеревается поступить, и именно здесь
Ральф почувствовал, какие противоречивые чувства одолевают Элен ее обеспокоенность будущим и как бы в противовес непоколебимая решимость поступить так, как будет правильно для Натали... И для нее тоже. Казалось,
Элен только сейчас открывала, что она тоже имеет право на счастье. Pальф был рад, что она это поняла, но одновременно испытывал грусть, думая о тех смутных, трудных временах, которые ей пришлось пережить, прежде чем наконец-то принять подобное решение.Ральф взял второй лист. Элен писала:
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:00 | Сообщение # 30 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Я собираюсь развестись с ним. Часть моего разума (она рассуждает совсем как моя мамочка) начинает буквально выть, когда я так резко говорю об этом, но я устала обманываться насчет своего положения. Здесь проводят психотерапевтические занятия, наподобие тех, во время которых люди, усевшись в кружок, за час используют по четыре коробки бумажных платков, но, представь, это помогает видеть вещи в их истинном свете и возвращает способность проще воспринимать происходящее. В моем случае простота заключается в том, что человек, за которого я вышла замуж, превратился в опасного параноика. То, что иногда он бывает любящим и нежным, - всего лишь обманный маневр. Мне необходимо помнить, что мужчина, некогда даривший мне собственноручно сорванные цветы, теперь иногда, сидя на крыльце, разговаривает с воображаемым собеседником, с мужчиной, которого называет "маленький лысоголовый доктор". Разве этого не достаточно? Думаю, я знаю, как все это началось, Ральф, и, когда мы встретимся, я тебе обо всем расскажу, если ты, конечно, захочешь слушать.
Я вернусь в дом на Гаррис-авеню (хотя бы на время) к середине сентября, если только найду работу... Впрочем, ни слова больше, так как эта тема пугает меня до смерти! Я получила записку от Эда - всего пару строк, но все равно, какое облегчение! - в ней он сообщает, что поселился в коттедже во
Фреш-Харборе и согласен не вступать со мной в контакт. Он пишет, что очень сожалеет о случившемся, но я сомневаюсь в его искренности.
Не то чтобы я ожидала получить от него послание со следами слез на бумаге или бандероль с отрезанным ухом, но... Сама не знаю. У меня такое ощущение, будто он и не извиняется вовсе, а просто пишет под диктовку. А может быть, я не права? К тому же он вложил в конверт и чек на семьсот пятьдесят долларов, как бы намекая этим, что сознает свою ответственность.
Все это хорошо, но мне кажется, больше всего я была бы счастлива услышать, что ему помогли с его ментальными проблемами. Согласно приговору, ему предписаны восемнадцать месяцев интенсивного лечения. Я рассказала об этом в группе, .-( смеялись, будто я шутила. Но мне не до шуток.
Иногда, когда я думаю о будущем, передо мной встают пугающие картины.
То я вижу нас в очереди за бесплатной похлебкой, а то бреду на Третью улицу с Натали на руках в ночлежку для бездомных. Стоит только подумать об этом, как меня бросает в дрожь или я начинаю плакать. Понимаю - это глупо; слава Богу, у меня ведь есть диплом об окончании библиотечного колледжа, но я все равно не могу избавиться от подобных мыслей. И знаешь, за что я хватаюсь, когда меня обступают ужасные видения? За слова, сказанные тобой в "Красном яблоке". Ты сказал, что у меня много друзей и что я непременно выберусь из этого. Так что я уверена - у меня, по крайней мере, есть один друг. Самый настоящий друг.
С любовью,
Элен.
Ральф промокнул выступившие слезы - он стал слишком слезливым в последнее время, возможно, из-за усталости - и прочитал постскриптум в конце страницы и на полях справа:
P.S. Мне бы хотелось, чтобы ты приехал, но мужчинам сюда "вход воспрещен" по причинам, вполне тебе понятным. Нам даже советуют вообще умалчивать о своем месте пребывания!
Э.
Пару минут Ральф сидел с письмом Элен на коленях, задумчиво глядя вдаль. Был конец августа, все еще лето, но листья тополей уже начинали отливать серебром, когда ветер играл с ними, и в воздухе все чаще чувствовалось дыхание прохлады. Надпись в витрине "Красного яблока" гласила: "ВСЕ ДЛЯ ШКОЛЫ! НЕ ЗАБУДЬТЕ ЗАЙТИ!" А где-то на окраине Ньюпорта, в большом фермерском доме, где избитые женщины пытаются снова сложить по кусочкам свои разбитые жизни, Элен Дипно моет зимние рамы, готовя их к долгой зиме.
Он аккуратно вложил письмо в конверт, пытаясь вспомнить, сколько времени Элен и Эд были женаты. Лет шесть или семь, не меньше. Кэролайн знала бы наверняка. "Сколько же необходимо мужества, чтобы поджечь трактор и урожай, который выращивался шесть или семь лет? - спросил он себя. - Сколько же требуется мужества, чтобы сделать это, когда столько времени ушло на познание того, как правильно подготовить землю, и когда лучше, и сколько нужно поливать, и когда снимать урожай? Столько же, чтобы сказать: "Я хочу отделаться от этого гороха, он мне не подходит, уж лучше я попробую кукурузу или бобы".
- Много, - ответил он, снова вытирая глаза. - Чертовски много, лично я так считаю.
Внезапно Ральфу очень захотелось увидеть Элен, повторить те слова, которые она так хорошо запомнила, а он произнес тогда почти механически: "С тобой все будет хорошо, ты справишься, у тебя много друзей".
Казалось, от весточки Элен спал тяжкий груз с его плеч. Ральф встал, положил письмо в задний карман брюк и направился к площадке для пикников.
Если ему повезет, он найдет там Фэя Чепина или Дона Визи и сыграет партию в шахматы.
2
Но облегчение от письма Элен ничуть не смягчило ситуацию с бессонницей; преждевременные пробуждения продолжались, и ко Дню Труда Ральф открывал глаза уже около 2.45 утра. К десятому сентября - в тот день Эд Дипно снова был арестован, теперь уже в компании с еще пятнадцатью мужчинами, - продолжительность сна Ральфа в общей сложности свелась часам к трем, и он чувствовал себя чуть ли не инфузорией под микроскопом. "Я всего лишь одинокое простейшее, - думал Ральф, глядя на Гаррис-авеню из своего кресла.
Он сожалел, что не может смеяться.
Число опробованных им надежных народных методов продолжало расти, и
Ральфу все чаще приходила в голову мысль, что он уже вполне в состоянии написать забавную книжонку на эту тему... Если (в этом и заключалась вся проблема) ему удастся выспаться, чтобы хоть как-то восстановить способность мыслить логически. К концу лета он уже постоянно забывал, куда подевал свои носки, а мысли его все время возвращались к неудачной попытке отыскать в кухонном шкафу бульонный кубик в тот день, когда была избита Элен. С тех пор, однако, он не скатывался до ощущения себя одноклеточным, потому что ему все-таки удавалось хоть немного поспать ночами, но Ральф ужасно боялся снова дойти до подобного состояния - а возможно, и дальше, - если дело не пойдет на поправку. Временами (обычно к 4.30 утра) - Ральф мог поклясться в этом - он чувствовал, как усыхает его мозг. Спектр знахарских средств оказался необычайно широк - от великого до смешного. Лучшим примером первого являлась разноцветная, восхваляющая чудеса Миннесотского института проблем сна в
Сент-Поле. А образчиком последнего можно было назвать Магический Глаз, амулет на все случаи жизни, рекомендуемый такими бульварными газетенками, как "Всенародный справочник" и "Внутренний взгляд". Сью, продавщица из "Красного яблока", купила один и презентовала его Ральфу. Ральф взглянул на грубо намалеванный голубой глаз, взирающий с медальона (который, по его мнению, первоначально служил фишкой для игры в покер), и почувствовал, как внутри у него все холодеет. Ему кое-как удалось подавить ужас и найти в себе силы добраться до дома, благодаря Бога за эту милость.
Торжественность, с которой Сью вручала ему свое приобретение (и золотая цепочка, на которую девушка повесила амулет), говорила о том, что ей это стоило немалых денег. После происшествия с Элен молоденькая продавщица испытывала что-то вроде благоговейного трепета по отношению к Ральфу. От этого он чувствовал себя неловко. Ральф знал, что предпринять, а пока посчитал, что его не убудет, если он станет носить амулет так, чтобы Сью могла видеть его очертания под рубашкой. Лучше спать от этого Ральф, однако, не стал.
И вот, когда, сняв с Ральфа показания по делу Дипно, детектив Лейдекер откинулся на спинку стула, сцепив руки на затылке, и поведал, что узнал о его бессоннице со слов Мак-Говерна, Ральф не ошибся в лучших намерениях инспектора. Лейдекер подвинулся ближе, хлопнув ладонями о груды бумаг, под которыми была погребена поверхность стола, и глубокомысленно всмотрелся в
Ральфа.
- Сотовый мед, - изрек он. Тон его до смешного напомнил Ральфу манеру
Мак-Говерна, когда тот предположил, что виски решит его проблему, да и ответ
Ральфа повторился в точности:
- Простите?..
- Мой дедушка клялся, что это помогает, - пояснил Лейдекер. - Небольшой кусочек сотового меда перед самым сном. Высосать мед из сотов, немного пожевать воск - как жевательную резинку, - а потом выплюнуть. Пчелы выделяют нечто типа естественного седативного, вырабатывая мед.
Это помогает.
- Вы не шутите? - спросил Ральф, считая все это полнейшей чепухой и в то же время веря каждому слову. - И как вы думаете, где можно раздобыть сотовый мед?
- В магазине здоровой пищи. Попробуйте. Через неделю вы уже забудете о проблеме со сном.
Новый эксперимент доставил Ральфу огромное наслаждение - сотовый мед оказался настолько питательным и вкусным, что, казалось, проникал в каждую клеточку его тела, - но после первой дозы Ральф проснулся в 3.10, после второй в 3.08, а после третьей вообще в 3.07. Когда кусочек меда, который он купил, закончился, Ральф отправился в магазин за новой порцией.
Возможно, его эффективность как снотворного равнялась нулю, однако было очень вкусно; жаль, что Ральф не открыл этого раньше.
Он проэкспериментировал и с горячими ножными ваннами. Луиза принесла ему выписанное по каталогу снадобье "Растирка на все случаи жизни" мазь втиралась вокруг шеи, в результате чего снимались артритные боли, к тому же она благотворна влияла на сон (ничего подобного с Ральфом не произошло, наверное, потому, что артрит у него был еще слабо выражен).
А после случайной встречи с Триггером Вашоном Ральф испытал на себе действие настоя ромашки.- Настой ромашки - просто чудо, - поведал Триг. - Ты будешь спать без задних ног, Ральф.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:00 | Сообщение # 31 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Так оно и было... До 2.58. В этом-то все и дело.
Вот такие народные методы и гомеопатические средства опробовал на себе
Ральф. Он отказался только от мультивитаминов, которые стоили больше, чем
Ральф мог себе позволить на скромную пенсию, не испробовал асану йоги под названием "мечтатель" (судя по описанию позы, данному почтальоном Питом, это напоминало отличный способ понаблюдать за собственным геморроем), не рискнул он и с марихуаной. Последнее средство Ральф долго обдумывал, прежде чем решил, что это, скорее, незаконная версия виски, сотового меда и ромашкового настоя. Кроме того, если Мак-Говерн догадается, что Ральф употребляет наркотики, он не захочет слушать никаких объяснений.
А во время всех экспериментов внутренний голос продолжал вопрошать, действительно ли Ральф собирается докатиться до высушенных жабьих лапок и змеиной кожи, прежде чем оставит подобную ерунду и, наконец, обратится к врачу. В голосе слышалось не осуждение, скорее любопытство. Ральфу и самому было не менее интересно.
Десятого сентября, в день, когда состоялась первая демонстрация сторонников "Друзей жизни" возле Центра помощи женщинам, Ральф решил, что ему стоит купить какое-нибудь снотворное в аптеке... Но только не " "Рексолле", где он получал лекарства для Кэролайн. Ральфу не хотелось, чтобы Пол Даргин, аптекарь, узнал, что он покупает снотворное.
Возможно, это было глупо, но Ральф ничего не мог с собой поделать. А вот в "Райт-Эйд"
- аптеке напротив Строуфорд-парка - он не бывал ни разу, поэтому и решил зайти именно туда. Если же не поможет и фармацевтическая версия знахарских снадобий, тогда он действительно отправится к врачу. "Неужели, Ральф? Ты в самом деле собираешься это сделать?"
- Именно так, - произнес он вслух, медленно шагая по Гаррис-авеню под ярким сентябрьским солнцем. - Будь я проклят, если и дальше стану затягивать с этим. "Кого ты хочешь обмануть, Ральф?" - скептически поинтересовался внутренний голос.
Возле парка он увидел Билла Мак-Говерна и Луизу Чесс - со стороны их беседа казалась дружеской болтовней. Однако Ральфу не понравилась полярность выражений их лиц: горящие любопытством глаза Мак-Говерна и беспокойство, смешанное со страданием, в глазах Луизы.
- Ты слышал о происшествии возле больницы? - возбужденно спросила
Луиза, когда Ральф присоединился к ним.
- Вовсе не около больницы и вовсе не происшествие, - раздраженно заметил Мак-Говерн. - Была демонстрация, по крайней мере так они ее называют, и случилось это около Центра помощи женщинам, который располагается за больницей. Многие угодили в участок - дюжины две, не меньше. Впрочем, еще никто ничего толком не знает.
- И среди них был Эд Дипно! - выпалила Луиза, при этом Мак-Говерн метнул на нее возмущенный взгляд. Очевидно, он считал, что именно его долгом было сообщить подобную информацию.
- Эд? - спросил ошарашенный Ральф. - Но ведь Эд сейчас во Фреш-Харборе!
- Ошибаешься, - ответил Мак-Говерн. Несколько помятая коричневая федора
Fedora (англ.) - мягкая фетровая шляпа., которую Билл надел сегодня, придавала ему щегольской, даже ухарский вид, будто он играл журналиста в криминальной драме сороковых годов. Интересно, подумал Ральф, панама все так же в бегах или просто получила отставку до следующего лета?
- Сегодня Эд снова прохлаждается в нашей столь живописной городской тюрьме.
- А что именно произошло?
Но никто не знал подробностей. Пока все больше походило на слух, распространяющийся по парку, как эпидемия гриппа, слух, представляющий особый интерес для жителей именно этой части Дерри, потому что опять всплыло имя Эда Дипно. Как сообщила Луизе Мари Коллен, демонстранты швыряли камни, именно поэтому их и арестовали. Согласно Стэну Эберли, который поделился слухом с Мак-Говерном незадолго до того, как тот встретил Луизу, кто-то - возможно, Эд, но с таким же успехом это мог оказаться и любой другой смутьян
- побил двух врачей, направлявшихся от Центра к служебному входу больницы.
Дорожка, по которой они шли, является общественной собственностью, поэтому она-то и стала излюбленным местом проведения демонстраций протеста в течение тех семи лет, когда в Центре по просьбе женщин начали делать аборты.
Обе версии случившегося были настолько туманны и противоречивы, что
Ральф имел все основания сомневаться в их правдивости. Скорее всего, арестовали нескольких правонарушителей, чей энтузиазм перешел все дозволенные рамки. В таких местечках, как Дерри, подобное случается довольно часто; слухи разрастаются как снежный ком, переходя из уст в уста.
И все же Ральф не мог отделаться от ощущения, что на этот раз все гораздо серьезнее, в основном потому, что как в версии Билла, так и в рассказе Луизы фигурировал Эд Дипно, а Эда уж никак нельзя назвать обывателем, протестующим против абортов. В конце концов, он был парнем, вырвавшим клок волос вместе с кожей из прически своей жены, пересчитавшим все ее зубы и сломавшим ей челюсть только потому, что увидел ее подпись под петицией, в которой только упоминался Центр помощи женщинам. Он был парнем, который действительно уверен, что некто, именующий себя Кровавым Царем - отличная кличка для борца, подумал Ральф, - прибыл в Дерри, а его помощники вывозят нерожденные жертвы из города в крытых грузовиках (плюс в некоторых пикапах, где человеческие зародыши прячут в бочонках с надписью "ОТ
СОРНЯКОВ"). Нет, решил Ральф, раз уж в этом деле замешан Эд, значит, это не просто случай с неким оголтелым дуболомом, нацепившим на себя плакат протеста.
- Пойдемте ко мне, - неожиданно предложила Луиза. - Я позвоню Симоне
Кастонья. Ее племянница работает в регистратуре Центра. Если кто-то и знает, что же произошло на самом деле, то это Симона - уж она обязательно позвонила
Барбаре.
- Но я собрался в супермаркет, - помялся Ральф. Конечно, это не то, но совсем маленькая: аптека находилась рядом с супермаркетом, в полу квартале от парка. - Я зайду к тебе на обратном пути.
- Хорошо, - улыбнувшись, ответила Луиза. - Мы ждем тебя через несколько минут, ведь так, Билли?
- Конечно, - ответил Мак-Говерн, неожиданно заключая Луизу в объятия.
Объем был велик, но ему все же удалось справиться. - А пока ты принадлежишь только мне. О Луиза, эти сладкие мгновенья пролетят как один миг!
А за оградой парка несколько молоденьких женщин с детишками в колясках наблюдали за ними, возможно, привлеченные жестикуляцией Луизы, становившейся просто грандиозной, когда та бывала чем-то взволнована. И теперь, когда
Мак-Говерн, обняв Луизу, слегка наклонил женщину, глядя ей в глаза с испепеляющей страстью плохонького актера, исполняющего последнее па знойного танго, одна из мамаш что-то шепнула на ушко другой, и обе рассмеялись.
Пронзительный, недобрый звук, заставляющий думать о царапанье мела по грифельной доске или о скрежете вилок по фаянсовой посуде. "Посмотри на это забавное старичье, - как бы говорил их смех. -
Посмотри на этих стариков, вообразивших, что они снова молоды".
- Прекрати, Билл, - попросила Луиза. Она вся пылала, возможно, не только потому, что Билл отколол одну из своих обычных шуточек. Она услышала смех за оградой. Мак-Говерн, без сомнения, тоже слышал, но он считал, что они смеются вместе с ним, а не над ним. Иногда, подумал Ральф, несколько раздутое "я" может служить отличной защитой.
Мак-Говерн отпустил Луизу, затем, сняв федору, сделал поклон, как бы извиняясь. Луиза, правда, была слишком занята своей кофточкой, выбившейся из юбки, чтобы обращать на него внимание. Румянец сходил с ее щек, и Ральф заметил, что оно приобретает нездоровую бледность. Он надеялся, что Луиза не больна чем-нибудь серьезным.- Приходи, если сможешь, - вновь обратилась она к Ральфу.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:01 | Сообщение # 32 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Обязательно, Луиза.
Мак-Говерн обнял ее за талию, на этот раз вполне естественно и дружески, и они вместе направились к дому Луизы. Глядя им вслед, Ральф внезапно испытал сильнейшее ощущение deja vu Уже виденное (франц.)как будто он уже видел их, идущих в обнимку, только в другом месте. Или в другой жизни. Затем, когда Мак-Говерн опустил руку, разрушив тем самым иллюзию, Ральфа осенило: да это же Фред Астер, ведущий темноволосую, довольно крупную Джинджер Роджерс в провинциальный кинотеатр, где можно "танцевать" под мелодию Джерома Керна или Ирвинга Берлина. "Какая чушь, - думал он, направляясь к аптеке. - Какая ерунда, Ральф.
Билл Мак-Говерн и Луиза Чесс так же похожи на Фреда Астера и Джинджер
Роджерс, как..."
- Ральф? - вдруг услышал он голос Луизы и обернулся. Теперь их разделяла дорога. По Элизабет-стрит проносились машины, мешая им видеть друг друга.
- Что? - крикнул он в ответ.
- Ты выглядишь лучше! Более отдохнувшим! Ты наконец-то стал лучше спать?
- Да, - ответил он, подумав: "Еще одна маленькая ложь во спасение". -
Ну разве я не говорила тебе, что ты сразу почувствуешь себя лучше с наступлением осени? До скорого!
Луиза помахала ему, и Ральф удивился, вдруг увидев ярко-голубые лучики, исходящие от коротких, аккуратно подстриженных ногтей женщины. Они напоминали след, оставляемый в небе реактивным самолетом. "Какого черта?.."
Ральф зажмурился, затем снова посмотрел. Ничего. Только Билл и Луиза, идущие по улице к ее дому. Никаких ярко-голубых лучей, ничего... Но когда взгляд Ральфа упал на тротуар, он увидел, что Луиза и Билл оставляют после себя следы на асфальте, следы, так напоминающие изображения ступней в старом пособии Артура Мюррея по обучению танцам. Следы, оставляемые Луизой, были молочно-серого цвета. У Мак-Говерна, побольше, но все-таки деликатные - темно-оливковые. Они светились на тротуаре, и до Ральфа, застывшего на противоположной стороне Элизабет-стрит с отвисшей почти до груди челюстью, внезапно дошло, что он видит еще и тоненькие ленточки разноцветного дыма, тянущиеся от следов Луизы и Билла. А может, это всего лишь пар?
Городской автобус скрыл следы из вида, а когда он прошел, те исчезли.
На тротуаре не было ничего, кроме оставленного кем-то мелом признания внутри полустертого сердца: "СЭМ + ДИНИ = НАВСЕГДА". "Эти следы не исчезли, Ральф. Во-первых, их здесь вообще никогда не было. И ты это прекрасно знаешь".
Да, Ральф знал. Просто сначала он подумал, что Билл и Луиза похожи на
Фреда Астера и Джинджер Роджерс, а затем развил эту мысль, придя к фантомам отпечатков шагов, как на схеме из пособия Артура Мюррея. Конечно, во всем этом была странная логика. И все же - он испугался. Сердце в груди билось быстро, а когда Ральф на мгновение закрыл глаза, пытаясь успокоиться, он вновь увидел лучики, струящиеся из кончиков пальцев Луизы. "Просто мне необходимо отоспаться, - подумал Ральф. - Крайне необходимо. Если мне это не удастся, еще и не такое померещится".
- Правильное решение, - пробормотал он и направился к аптеке.
- Померещится же такое.
3
Десятью минутами позже Ральф стоял перед аптекой "Райт-Эйд", взирая на табличку в окне. "ПОЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ ЛУЧШЕ В РАЙТ-ЭЙД!" - гласила она, как будто здоровье - вполне достижимая награда, если являешься добропорядочным покупателем. У Ральфа в отношении этого имелись большие сомнения.
Да, решил Ральф, подобный рекламный трюк превращает "Рексолл"
- аптеку, в которой он обычно покупал лекарства, - всего лишь в арендуемое помещение. Освещенные флюоресцентными лампами ряды прилавков напоминали длинные пролеты кегельбана, выставляя на обозрение разнообразнейшие товары, начиная от тостеров и кончая карточными головоломками.
После непродолжительных изысканий Ральф выяснил, что в ряду N3 выставлены патентованные медицинские препараты, и поэтому направился именно к нему.
Медленно пройдя мимо секции с указателем "ЖЕЛУДОЧНЫЕ СРЕДСТВА", за которыми следовало царство "АНАЛЬГЕТИКОВ", быстро Линовал территорию "СЛАБИТЕЛЬНЫХ" и, наконец, остановился. "Вот он, леди и джентльмены, мой последний выстрел. Потом остается только доктор Литчфилд, но если он посоветует мне жевать сотовый мед или пить настой ромашки, я взорвусь, и тогда понадобится парочка крепких мужиков, чтобы оторвать меня от него". "СНОТВОРНОЕ" - было написано над этой секцией третьего ряда.
Ральф, никогда не бывший приверженцем таблеток (иначе он пришел бы сюда намного раньше), не знал точно, чего именно он ожидал, - однако никак не такого дикого, почти неприличного изобилия. Он окинул взглядом коробочки (в основном успокаивающего голубого цвета), пытаясь прочитать названия.
Большинство их звучали странно, даже несколько угрожающе: композ, нитол, слипинол, соминекс, дроу-зи. Были здесь даже целые подразделения препаратов, относящихся к одному виду. "Должно быть, ты пошутил, - подумал Ральф. - Ни одна из этих штучек не поможет тебе. Пора перестать играть в прятки, неужели тебе до сих пор это не понятно? Когда человек начинает видеть разноцветные отпечатки следов - вероятно ему самое время обратиться к врачу".
Но подспудно он продолжал слышать голос доктора Литчфилда так четко, как будто внутри него был включен магнитофон: "Головные боли вашей жены,
Ральф, являются следствием повышенного давления - это неприятно и болезненно, но не смертельно. Думаю, с этой проблемой нам удастся справиться".
Неприятно и болезненно, но не смертельно - да, именно так он и сказал.
Потом Литчфилд выписал первую порцию бесполезных пилюль, а тем временем чуждые клетки в мозгу Кэролайн продолжали свое наступление, разрушая его.
Возможно, доктор Джамаль прав - уже тогда было слишком поздно, а может быть, Джамаль просто дерьмо, чужестранец, пытающийся приспособиться и не вызвать протестов. Может, так, а может, и иначе; этого Ральфу никогда не дано будет узнать. Одно он знал наверняка - доктора Литчфилда не оказалось поблизости, когда перед ними встали две последние задачи их супружества:
Кэролайн предстояло умирать, а Ральфу стать свидетелем ее умирания. "Неужели я хочу именно этого? Отправиться к Литчфилду и увидеть, как он снова выписывает рецепт?" "Возможно, на этот раз он мне поможет", - мысленно возразил сам себе
Ральф. В этот момент рука его потянулась вперед, подчиняясь, казалось, своему собственному желанию, и сняла с полки упаковку слипинекса. Ральф задержал коробочку на приличном расстоянии, чтобы прочитать состав, указанный на упаковке сбоку. Он не представлял, как правильно читаются все эти названия, от которых язык можно сломать, и еще меньше понимал, что это такое и каково их действие. "Да, - ответил он внутреннему голосу. - Возможно, на этот раз Литчфилд действительно поможет. Но, может быть, все-таки настоящее решение проблемы в том, чтобы найти другого врача."
- Вам помочь? - Голос раздался прямо из-за плеча Ральфа.
Тот как раз ставил слипинекс на место, решив выбрать препарат, чье название звучало бы не столь угрожающе, когда прозвучал этот незнакомый голос. Ральф вздрогнул, уронив на пол дюжину коробочек с искусственным сном.
- О, простите, я так неловок! - Ральф оглянулся.
- Не стоит извиняться, это я во всем виноват. - И прежде, чем Ральф успел подобрать две упаковки слипинекса и коробку капсул дроу-зи, мужчина в белом халате, заговоривший с ним, собрал остальное и расставил на полке с проворством карточного шулера, сдающего колоду. Согласно золотистой персональной карточке, прикрепленной к верхнему карману его халата, это был
ДЖО УАЙЗЕР, ФАРМАЦЕВТ "РАЙТ-ЭЙД".
- А теперь, - произнес Уайзер, отряхивая руки и поворачиваясь к Ральфу с дружелюбной улыбкой, - начнем сначала. Могу я чем-нибудь помочь вам?
Кажется, вы несколько растерялись.Первая реакция Ральфа - раздражение, что его потревожили во время такого серьезного разговора с самим собой, - сменилась настороженным интересом.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:01 | Сообщение # 33 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ну, я даже не знаю, - протянул он, обводя жестом скопище снотворных пилюль. - А что-нибудь из этого действительно помогает?
Улыбка Уайзера стала еще шире. Это был высокий мужчина средних лет с аккуратным пробором в редеющих каштановых волосах. Он протянул руку, и, пока
Ральф только собирался с ответным жестом, Уайзер уже продемонстрировал свою крепкую хватку.
- Меня зовут Джо, - представился фармацевт, похлопав свободной рукой по персональной карточке. - Раньше меня звали Джо Уайз, но теперь я старше и поэтому зовусь Уайзер Игра слов: wiser (англ.) - "умнее" и фамилия Wyser произносятся одинаково..
Определенно это была старая шутка, но, очевидно, она еще не потеряла всю соль для Джо Уайзера, который искренне рассмеялся. Ральф лишь виновато улыбнулся в ответ.
Рука, вцепившаяся в него, не оставляла сомнений в силе ее обладателя, и
Ральф начал опасаться, что если фармацевт сожмет сильнее его пальцы, они могут окончить этот день в гипсе. На мгновение он пожалел, что не отправился со своей проблемой к Полу Даргину. Но тут Уайзер, дважды энергично тряхнув его руку, отпустил ее.
- А я Ральф Робертс. Рад с вами познакомиться, мистер Уайзер.
- Взаимно. А теперь что касается эффективности этих препаратов.
Позвольте мне ответить вопросом на вопрос: гадит ли медведь в телефонной будке?
- Думаю, редко, - ответил Ральф, смеясь, удивленный тем, что вновь обрел способность говорить.
- Абсолютно верно. - Уайзер взглянул на упаковки снотворного, выстроившиеся голубой стеной. - Слава Богу, что я фармацевт, а не коммивояжер, мистер Робертс; я умер бы от голода, пытаясь продать хоть что-нибудь подобное в походах от дома к дому. У вас бессонница? Отчасти я спрашиваю потому, что вы исследовали полки со снотворным, но, скорее, из-за вашего затуманенного взора.
И здесь Ральфа прорвало:
- Мистер Уайзер, я был бы счастливейшим человеком на земле, имей я возможность хоть иногда спать по пять часов в сутки; впрочем, меня вполне устроили бы и четыре.
- И как долго это продолжается, мистер Робертс? Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас Ральф?
- Можно и Ральф.
- Отлично. В таком случае зовите меня Джо.
- Думаю, все началось в апреле. Недель через шесть или около того после смерти моей жены.
- Примите мои соболезнования.
- Весьма тронут, - ответил Ральф, а затем, помолчав, повторил старую формулу. - Я по ней сильно тоскую, но я был рад, когда ее страдания закончились.
- Только вот теперь страдаете вы. Уже... Сколько же? - Уайзер быстро подсчитал на пальцах. - Почти полгода.
Неожиданно Ральфа заинтересовали пальцы фармацевта.
Никаких протуберанцев на этот раз, но каждая подушечка была как бы окутана ярко-серебристой дымкой, словно пальцы обернули в прозрачную блестящую фольгу.
Он снова подумал о Кэролайн и о тех фантомах запахов, на которые она часто жаловалась в последнюю осень - запах чеснока, нечистот, подгоревшего мяса.
Возможно, то, что происходило с ним, было мужской альтернативой: у него симптомом опухоли головного мозга стала не головная боль, а бессонница. "Самодиагностика - забава для дураков, Ральф, так почему бы тебе не оставить это?"
Ральф решительно перевел взгляд на приятное лицо Уайзера.
Никакой серебристой дымки; даже никакого намека на дымку. Ральф был почти уверен в этом.
- Правильно, - подтвердил он. - Скоро полгода. Но кажется, что намного дольше.
- Есть ли какие-нибудь повторяющиеся действия? Обычно так бывает.
Ворочаетесь ли вы в постели, прежде чем заснуть, или...
- Дело в том, что я просыпаюсь слишком рано. У меня синдром нарушения фаз дельта-сна.
Брови Уайзера поползли вверх.
- Да вы, как я вижу, прочитали пару-другую книг по этой проблеме, верно? - Отпусти подобную ремарку доктор Литчфилд, Ральф усмотрел бы в этом снисходительность. Однако в тоне Джо Уайзера прозвучало не снисхождение, а неподдельное восхищение.
- Я прочитал все, что есть на данную тему в библиотеке, правда, не так уж много. - Помолчав, Ральф добавил: - Но мне это ничуть не помогло.
- Что ж, позвольте поделиться тем, что известно мне, а вы останавливайте меня, когда я буду вторгаться на уже исследованную вами территорию. Кстати, как зовут вашего врача?
- Литчфилд.
- Так. И обычно вы покупаете лекарства... Где? В "Пиплз драг" или в "Рексолле"?
- В "Рексолле".
- Я так понимаю, что сегодня вы предпочли это сделать инкогнито.Ральф покраснел... Затем улыбнулся:
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:01 | Сообщение # 34 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Что-то вроде этого.
- Так. Нет необходимости уточнять, были ли вы у Литчфилда по поводу вашей проблемы, правда? Посети вы его, не было бы необходимости исследовать этот восхитительный мир патентованных снадобий.
- А-а, так вот значит, куда я попал. Патентованные снадобья?
- Называйте это так - я бы с большим удовольствием торговал этой чепухой, разъезжая в большом красном фургоне на огромных забавных желтых колесах.
Ральф рассмеялся, и ярко-серебристое облако вокруг белого облачения Джо
Уайзера взорвалось, когда тот тоже рассмеялся.
- Это единственный вид торговли, к которому у меня склонность, - произнес Уайзер, слегка улыбнувшись. - С собой я возил бы красотку, исполняющую волнующий восточный танец в бюстгальтере из блесток и шальварах, которые носят наложницы из гарема... Назовем ее маленькая египтянка, как в старой песне Костера... Она стала бы своеобразным аперитивом. Кроме нее, я пригласил бы человека, умеющего играть на банджо.
Знаю по собственному опыту, что ничто так не настраивает людей на покупки, как игра на банджо.
Уайзер, удовлетворенно окинув взглядом полки с лекарствами, снова посмотрел на Ральфа.
- Для человека, страдающего синдромом нарушения фаз дельта-сна, как в вашем случае, Ральф, все эти препараты бесполезны. Возможно, делу могла бы помочь порция спиртного или другие подобные вещи, но, глядя на вас, я могу сказать, что все это вы уже опробовали.
- Конечно.
- Как и дюжину других доморощенных, проверенных временем средств. Ральф опять рассмеялся. Ему начинал нравиться этот парень.
- Опробуйте еще дюжины четыре, Ральф, и вы окажетесь на кладбище.
- Да вы, я вижу, шутник.
- Что ж, для начала рискну посоветовать вам это. - Уайзер показал в сторону голубых коробочек. Это антигистаминные препараты, обычно применяемые при аллергических заболеваниях. В вашем случае используется их побочный эффект - антигистамины вызывают сонливость. Прочтите все о комтрексе или венадриле, и вы узнаете, что их нельзя принимать, если собираешься садиться за руль или заниматься действиями, требующими быстроты реакции. Людям, которые страдают бессонницей время от времени, вполне помогает соминекс. Он как бы усиливает у них тормозные процессы. Но вам все эти препараты не помогут в любом случае, потому что ваша проблема заключается не в том, чтобы заснуть, а в том, чтобы продолжать спать, правильно?
- Абсолютно верно.
- Можно задать вам деликатный вопрос?
- Конечно.
- У вас возникали проблемы с доктором Литчфилдом относительно всего этого? Возможно, вы сомневаетесь в его способности понять, насколько серьезно беспокоит вас бессонница?
- Да, - ответил Ральф. - Вы считаете, что мне все-таки стоит проконсультироваться с ним? Попытаться объяснить ему все так, чтобы он понял? - На этот вопрос Уайзер, конечно, ответит утвердительно, и Ральф наконец-то пойдет на прием к врачу. И это, конечно, будет - должен быть -
Литчфилд. Не умно менять врача в таком возрасте. "Сможешь ли ты рассказать доктору Литчфилду, что ты кое-что видишь?
Сможешь ли ты рассказать ему о голубых протуберанцах, струящихся из пальцев Луизы Чесс? Об отпечатках следов, оставляемых ею на асфальте? О серебристом сиянии, окутывающем пальцы Джо Уайзера? Неужели ты действительно собираешься поведать обо всем этом Литчфилду? А если нет, если ты не можешь, то зачем встречаться с ним, независимо от того, что посоветует тебе этот парень?"
Однако Уайзер удивил Ральфа, уведя разговор абсолютно в другую сторону.
- А сны вам по-прежнему снятся?
- Да. Часто и много, учитывая то, что сплю я всего часа три.
- Это последовательные сновидения - сны, состоящие из вполне понятных и воспринимаемых событий и чем-то напоминающие повествование, неважно, насколько причудливое, - или просто калейдоскоп образов?
Ральф припомнил снившееся ему прошлой ночью. Он, Элен Дипно и Билл
Мак-Говерн играли во фрисби прямо посреди Гаррис-авеню. На Элен были тяжелые туфли, на Мак-Говерне - свитер с изображением бутылки водки. "АБСОЛЮТ-НО
ЛУЧШАЯ" - утверждала надпись на свитере. Диск фрисби был ярко-красным с флюоресцирующими зелеными полосами. Вдруг появилась собака по кличке Розали.
Выцветший голубой платок, которым кто-то обвязал ее шею, подпрыгивал, пока собака бежала к ним. Она взметнулась вверх, схватила фрисби и припустила наутек, зажав диск в зубах. Ральф хотел погнаться за собакой, но Мак-Говерн проговорил: "Успокойся, Ральф, мы закупили целую партию на Рождество". Ральф повернулся к Биллу, собираясь сказать, что до Рождества еще три месяца, и спросить, что же им делать, если захочется поиграть во фрисби до этого времени, но прежде чем Ральф задал свой вопрос, сон либо кончился, либо перешел в нечто менее яркое и запоминающееся.
- Если я правильно понял сказанное вами, - ответил Ральф, - то мне снятся связные, последовательные сны.
- Отлично. Мне бы также хотелось узнать, осознанные ли это сновидения?
Осознанные отвечают двум требованиям. Во-первых, вы понимаете, что все происходит во сне. Во-вторых, часто вы можете влиять на ход событий в вашем сне - то есть вы представляете собой нечто большее, чем просто пассивного наблюдателя.
Ральф кивнул:
- Именно так все и происходит. В последнее время мне стали сниться именно такие сны. Я только что вспомнил виденное во сне прошлой ночью.
Собака, которая иногда бродит возле моего дома, убежала с диском от фрисби - я играл на улице со своими друзьями. Разозлившись, что Розали сорвала нам игру, я мысленно пытался заставить ее выронить фрисби. Знаете, нечто вроде телепатической команды.
Ральф смущенно хихикнул, но Уайзер лишь сосредоточенно кивнул:
- И это помогло?
- На этот раз нет, - ответил Ральф, - но мне кажется, что я проделывал подобное в других сновидениях. Вот только я не совсем уверен в этом, потому что большинство своих снов забываю почти сразу после пробуждения.- Такое происходит со всеми, - сказал Уайзер. - Мозг относится к сновидению, как к предмету одноразового пользования.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:02 | Сообщение # 35 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - А вы, кажется, хорошо подкованы.
- Меня очень интересует проблема инсомнии. Еще будучи студентом колледжа, я написал две исследовательские работы о связи между сновидениями и нарушением циклов сна. - Уайзер взглянул на часы. - У меня как раз перерыв. Не хотите ли выпить чашечку кофе и отведать яблочного пирога?
Неподалеку есть уютное местечко, а пирог там просто фантастический.
- Заманчиво, но я предпочел бы апельсиновый сок. Я стараюсь как можно реже пить кофе.
- Понятно, но абсолютно бесполезно, - весело произнес Уайзер. -Ваша проблема, Ральф, вовсе не в кофеине.
- Может, и так... Но в чем же тогда? - До этого момента Pальфу удавалось сдерживаться, однако теперь в его взволнованном голосе звучало страдание.
Уайзер, доброжелательно взглянув на Ральфа, похлопал его по плечу.
- Вот об этом, - сказал он, - мы и потолкуем. Пойдемте.
Глава пятая
1
- Взгляните на проблему иначе, - порекомендовал Уайзер пятью минутами позже. Они сидели в современном баре. Ральфу, привыкшему к старомодным кафе
- уютная мебель, приглушенный блеск медных ручек, запахи жареного, доносящиеся из кухни, - это место показалось слишком авангардистским и тесноватым, но пирог оказался действительно отличным, и хотя кофе был далек от стандартов Луизы Чесс - Луиза варила кофе лучше всех в мире, - он все же был горячим и крепким.
- И как же мне на нее взглянуть? - спросил Ральф.
- Существуют вещи, к которым всегда стремилось человечество. Не ко всей той чепухе, которая попадает в учебники истории, я говорю об основных вещах.
Крыша, чтобы укрыться от дождя. Вкусная еда и выпивка. Насыщенная сексуальная жизнь. Здоровые почки. Но, возможно, самым главным является то, чего не хватает вам, мой друг. Потому что в мире действительно нет ничего, что можно было бы сравнить со здоровым сном, ведь так?
- Вы абсолютно правы, - согласился Ральф.
Уайзер кивнул:
- Сон - это желанный избавитель и врачеватель страждущего человечества.
Шекспир называл его нитью, восстанавливающей порванную связь времен.
Наполеон величал сон благословением ночи, а Уинстон Черчилль - самый знаменитый человек двадцатого столетия, страдавший бессонницей, - говорил, что это единственное облегчение, которое могло бы вывести его из глубокой депрессии. Все эти цитаты я использовал в своих работах, но суть сводится к одному: ничто в мире не может сравниться с благодатностью ночного сна.
- Вас тоже мучила подобная проблема, не так ли? - неожиданно спросил
Ральф. - И именно поэтому вы... Ну... Взяли меня под свое крыло?
Джо Уайзер улыбнулся:
- Значит, со стороны это выглядит так?
- Думаю, да.
- Что ж, считайте как хотите. Да, я периодически страдаю бессонницей с тринадцати лет. Именно поэтому я написал не одну исследовательскую работу, а целых две.
- А как теперь?
Уайзер пожал плечами:
- Этот год оказался не так уж плох. Не самый лучший, но вполне сносный.
Когда мне было лет двадцать, года два проблема стояла очень остро - я ложился в постель в десять, ворочался до четырех, просыпался в семь и каждый наступивший день проживал с ощущением, что я неудачливый игрок в чьем-то ночном кошмаре.
Это чувство было настолько знакомо Ральфу, что по его рукам и спине пробежали мурашки.
- А сейчас я дохожу до самого главного, Ральф, так что слушайте.
- Весь внимание.
- Дело в том, что, несмотря на дерьмовое самочувствие, вы по-прежнему практически здоровы. Сон не создан равноценным - есть хороший сон, а есть плохой и, что, может быть, даже важнее, осознанность сновидений означает хороший сон. Именно поэтому в данный момент самым неверным шагом с вашей стороны будет прибегнуть к снотворному. Я знаком с Литчфилдом. Он довольно неплохой парень, но так любит выписывать рецепты...
- Отлично сказано, - заметил Ральф, вспоминая Кэролайн.
- Если вы расскажете Литчфилду все то, о чем рассказали мне по дороге сюда, он пропишет вам бензодиазепины - возможно, далмейн или ресторил, а может, галцион или валиум. Вы будете спать, но расплата все же наступит.
Транквилизаторы бензодиазепинового ряда вызывают привыкаемость организма, к тому же угнетающе действуют на дыхательную систему, но, что еще хуже, у людей, подобных вам и мне, они значительно снижают продолжительность нормального сна со сновидениями... Да, а как вам пирог? Вы ведь к нему даже не притронулись.
Ральф откусил большой кусок и проглотил, не ощущая вкуса.
- Отличный, - сказал он. - А теперь объясните мне, почему так необходимы сновидения, чтобы сон можно было считать нормальным?- Имей я ответ на этот вопрос, я давно забросил бы свое таблеточное дело и подвизался в качестве гуру по сну. - Уайзер разделался со своим пирогом и теперь подушечкой указательного пальца подбирал крупные крошки с тарелки. - В представлении большинства людей БДГ-сон БДГ быстрые движения глазами. и сон со сновидениями синонимы, но никто на самом деле не знает, каким образом связаны движения глаз у спящих со сновидениями, которые их посещают. Непохоже, чтобы движения глаз означали "смотрение" или "наблюдение", потому что исследователи сна фиксировали подобные движения даже в случаях, если люди, подвергавшиеся исследованию, позднее видели сновидения как вполне статичные - например, такие, в которых только велись беседы. Аналогично - никто не знает, почему существует определенная связь между осознанными, последовательными сновидениями и общим психическим здоровьем: чем больше подобных снов видит человек, тем он здоровее, и наоборот. Прямо как на весах.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:02 | Сообщение # 36 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Психическое здоровье - довольно общая фраза, - скептически заметил
Ральф.
- Да. - Уайзер усмехнулся. Что-то вроде увиденного мною на днях лозунга на бампере автомобиля: "ПРЕДОСТАВЬ МНЕ ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ, ИНАЧЕ УБЬЮ". В любом случае, однако, мы говорим об основных, известных каждому компонентах
- способности к познанию, индукции и дедукции, способности к общению, памяти...
- Память у меня стала ухудшаться, - перебил Ральф. Он вспомнил о трудностях с запоминанием номера справочной кинотеатра и о своих продолжительных поисках коробки с бульонными кубиками.
- Вполне возможно, что вы страдаете некоторым ослаблением памяти, однако ширинка на брюках у вас застегнута, рубашка надета на лицевую сторону, и могу поклясться, что спроси я ваше второе имя, вы ответите немедленно. Я вовсе не преуменьшаю ваших проблем - кто угодно, только не я,
- но прошу изменить ваш взгляд на вещи хотя бы на минуту-другую. Подумать о тех сферах вашей жизни, в которых вы по-прежнему чувствуете себя отлично. -
Хорошо. Эти осознанные и последовательные сновидения - они что, просто свидетельствуют о том, насколько хорошо действуют все системы организма, наподобие индикатора наличия бензина в машине, или действительно помогают человеку функционировать?
- Никто не знает этого наверняка, но, скорее всего, и то, и другое. В начале пятидесятых, когда врачи еще поклонялись барбитуратам Барбитураты
- лекарственные препараты на основе барбитуровой кислоты - оказывают тормозящее влияние на кору полушарий головного мозга и стволовую часть большого мозга. Сон, вызываемый барбитуратами (как и большинством других снотворных средств), по своему течению отличается от естественного сна.
Барбитураты облегчают засыпание, но меняют фазовую структуру сна, укорачивая продолжительность так называемого быстрого (ортодоксального) сна, некоторые ученые даже пытались доказать, что здоровый сон, за который мы так боремся, со сновидениями вообще никак не связан.
- Ну и?..
- Тесты не подтвердили эту гипотезу. Люди, которые переставали видеть сны, или те, чей сон постоянно прерывался, стали подвержены различным расстройствам не только физического, но и психического здоровья, вплоть до потери способности как познавать мир, так и эмоционально реагировать на внешние и внутренние раздражители. К тому же у них возникли проблемы с восприятием При нарушении запоминания, хранения и воспроизведения фактов окружающей среды и личного опыта говорят о количественных расстройствах памяти. В сочетании с ложными воспоминаниями, при смешении прошлого и настоящего, реального и воображаемого - о качественных ее расстройствах, называемых парамнезией., такие, например, как гиперреальность.
Позади Уайзера, у дальнего конца стойки мужчина читал "Дерри ньюс".
Из-за газеты виднелись лишь его макушка да руки, левую украшало претенциозное кольцо. На первой странице виднелся крупный заголовок: "ЗАЩИТНИЦА ПРАВА НА АБОРТ СОГЛАСИЛАСЬ ВЫСТУПИТЬ В ДЕРРИ В СЛЕДУЮЩЕМ
МЕСЯЦЕ". Пониже и помельче шло: "Группы сторонников движения "Друзья жизни" обещают организовать акции протеста". В центре страницы красовалась цветная фотография Сьюзен Дэй - весьма привлекательной, совсем не такой, как на плакате в витрине магазина
Далтона. Там лицо ее казалось невыразительным, даже несколько зловещим, здесь же Сьюзен Дэй была сияющей, с лучистым взглядом. Длинные, с медным отливом волосы были откинуты назад, открывая лицо. Умные, проницательные темные глаза. Значит, Сьюзен Дэй все-таки приезжает. Пессимизм Гамильтона
Дейвенпорта был напрасным.
Но то, что увидел Ральф потом, заставило его совершенно забыть и о
Дейвенпорте, и о Сьюзен Дэй.
Вокруг рук мужчины, читающего газету, как и возле его макушки, стала собираться серо-голубая аура. Но особенно яркой она казалась вокруг кольца с ониксом, которое носил мужчина. Аура не затуманивала наоборот, проясняла, превращала камень в некое подобие астероида из фантастического фильма...
- Что вы сказали, Ральф?
- А? - Ральф с трудом отвел взгляд от кольца. - Не знаю... Разве я что-то говорил? Думаю, я спросил, что такое гиперреальность.
- Сверхчувствительная восприимчивость, - пояснил Уайзер. - Как будто вы пустились в ЛСД-путешествие ЛСД - синтетический наркотик., не принимая никакой химии.
- О... - протянул Ральф, наблюдая, как яркая серо-голубая аура начала формировать сложные рунические узоры при помощи того пальца, которым Уайзер подбирал крошки от пирога" Сначала это было похоже на буквы, начертанные инеем... Затем на предложения, написанные в тумане... Затем на странные, вызывающие изумление лица. - Ральф моргнул, и все исчезло. -Конечно, конечно. Но послушайте, Джо, если народные средства не помогают, как, впрочем, и патентованные препараты, и даже могут изменить все к худшему, вместо того чтобы помочь, что же тогда остается? Ничего. Правильно?
- Вы будете доедать? - спросил Уайзер, указывая на тарелку Ральфа.
Морозное серо-голубое свечение наподобие арабской буквы из сухого льда сорвалось с кончика его пальца.
- Нет. Я сыт. Возьмите, если хочется.
Уайзер подвинул тарелку Ральфа к себе.
- Не стоит сдаваться так быстро, - сказал он. - Мне бы хотелось, чтобы вы еще раз зашли в "Райт-Эйд", я дам вам пару визитных карточек. Мой вам совет, позвольте этим парням попробовать.
- Каким парням? - Ральф завороженно смотрел, как Уайзер открыл рот, чтобы откусить пирог. Каждый зуб окружало огненно-серое свечение. Пломбы сверкали наподобие маленьких солнц. Крошки пирога и яблочной начинки (спокойно, Ральф, спокойно) тоже светились. Затем Уайзер закрыл рот, и свечение исчезло.
- Джеймсу Рою Хонгу и Энтони Форбесу. Хонг занимается акупунктурой, его кабинет расположен на Канзас-стрит. Форбес же - это врач, владеющий искусством гипноза, он принимает на Хессер-стрит. И прежде чем вы назовете их шарлатанами...
- Я так не скажу, - спокойно произнес Ральф. Рука его потянулась к
Магическому Глазу, который он по-прежнему носил под рубашкой. - Поверьте, я этого не сделаю.
- Что ж, отлично. Я вам советую сначала обратиться к Хонгу.
Иголки выглядят пугающе, но сама процедура почти безболезненна. Понятия не имею, что это такое и как срабатывает, зато когда два года назад стало особенно худо, Хонг мне очень помог. Форбес тоже неплох - так я слышал, - но я предпочитаю Хонга. Он ужасно занят, но я постараюсь вам помочь записаться на прием. Так что скажете?
Ральф увидел яркое серое свечение, не толще нитки, вырвавшееся из уголка глаза Уайзера и скатившееся вниз по щеке, как супернатуральная слеза.
И это все решило.
- Я даю добро.Уайзер радостно передернул плечами:
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:03 | Сообщение # 37 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Умница! А теперь расплачиваемся и убираемся отсюда.
2
На полдороге к аптеке Уайзер остановился, привлеченный плакатом в витрине. Ральф же только мельком взглянул на него. Он уже видел такой в витрине магазина подержанной одежды.
- Разыскивается за убийство, - отрешенно произнес Уайзер. - Люди вообще потеряли голову.
- Да, - согласился Ральф. - Будь у нас хвосты, думаю, большинство из нас проводило бы все дни в погоне за ним, пытаясь откусить.
- Отвратительная выдумка, - раздраженно сказал Уайзер, - но посмотрите-ка на это!
Он указал на что-то рядом с плакатом, написанное на пыльном витринном стекле. Подавшись вперед, Ральф прочитал три коротких слова: "УБИТЬ ЭТУ
СУКУ". От них шла стрелка, указывающая на фото Сьюзен Дэй.
- Господи, - прошептал Ральф.
- Да-а, - согласился Уайзер. Достав носовой платок из заднего кармана брюк, он вытер надпись, оставляя на стекле ярко-серебристый след, видимый только Ральфом.
3
Пройдя следом за Уайзером в конец аптеки, Ральф замер на пороге кабинета Джо размером не более кабинки общественного туалета, в то время как
Уайзер, оседлав единственный предмет обстановки - высокий табурет, - стал звонить в офис Джеймса Роя Хонга, акупунктуриста. При этом он нажал кнопку громкоговорителя, чтобы Ральф мог следить за ходом разговора. Регистратор в приемной Хонга (некая особа по имени Одри, отношения с которой у Уайзера были намного теплее, чем того требовали профессиональные рамки) поначалу сообщила, что доктор Хонг не сможет принять нового пациента до Дня
Благодарения. Ральф сразу сник. Уайзер поднял раскрытую ладонь в его сторону
- "Минуточку, Ральф ", - а затем упросил Одри найти (или создать) свободное местечко для мистера Робертса в начале октября. Еще целый месяц, но все же лучше, чем ждать Дня Благодарения Официальный праздник в память первых колонистов штата Массачусетс. Отмечается в последний четверг ноября..
- Спасибо, Одри, - поблагодарил Уайзер. - Ты не передумала поужинать со мной сегодня вечером?
- Конечно, нет, - ответила девушка. - А теперь, пожалуйста, выключи этот чертов громкоговоритель - я хочу кое-что шепнуть тебе на ушко. Уайзер нажал кнопку и, выслушав, рассмеялся до слез - Ральфу они показались великолепными жидкими жемчужинами. Затем, дважды чмокнув в трубку, он положил ее на рычаг. - Ну вот, все улажено, - сказал Уайзер, вручая Ральфу маленькую белую карточку с датой и временем приема. - Четвертое октября, не так уж здорово, но больше Одри ничего не смогла сделать. Она просто умница.
А вот визитка Энтони Форбеса - на тот случай, если вы захотите обратиться к нему.
- Благодарю вас, - сказал Ральф, беря карточку. - Я так вам обязан. -
Единственное, чем вы мне будете обязаны, это еще одним визитом, чтобы я знал, как обстоят дела. Ведь я лицо заинтересованное. Знаете, есть врачи, которые вообще ничего не прописывают при бессоннице.
Они предпочитают утверждать, что никто еще не умер от недостатка сна, но ведь это не так.
Ральф подумал, что это известие должно его напугать, но не почувствовал ничего подобного, по крайней мере в настоящий момент. Свечения и ауры исчезли - ярко-серые вспышки из глаз Уайзера, когда девушка что-то говорила ему по телефону, были последним видением. Ральф уже начинал считать, что все это лишь ментальные образы, вызванные комбинацией чрезвычайной усталости и упоминанием Уайзера о гиперреальности. Была еще одна причина для подъема духа - теперь у него есть назначение на прием к человеку, который помог этому мужчине при сходных обстоятельствах. Ральф решил, что позволит Хонгу вкалывать в себя иглы, пока не станет походить на дикобраза, если только это даст ему возможность спать до восхода солнца. Но было еще и третье: серые ауры оказались не такими уж пугающими.
В некотором роде они были... Интересными.
- Люди постоянно умирают от недосыпания, - говорил между тем Уайзер, - хотя медэкспертиза дает успокаивающий диагноз: "Самоубийство", вместо того чтобы в графе "Причина смерти" написать: "Бессонница". Алкоголизм и бессонница имеют много общего, но главное в следующем: и то, и другое болезнь сердца и ума, и, если им позволить беспрепятственно развиваться, обычно они намного раньше разрушают дух, прежде чем им удается уничтожить тело. Поэтому люди действительно умирают от недостатка сна. Для вас это очень опасный период, Ральф, поэтому надо срочно позаботиться о себе. Если вы почувствуете себя по-настоящему плохо, позвоните Литчфилду. Вы меня слышите?
Ральф поморщился:
- Думаю, в этом случае я, скорее всего, позвоню вам.
Уайзер кивнул, как будто ничего иного и не ожидал.
- Мой номер записан под телефоном Хонга, - сказал он. Удивившись, Ральф снова взглянул на карточку. Там действительно был второй номер с пометкой "Д.У.".
- И днем, и ночью, - сказал Уайзер. - В любое время, серьезно. Вы не потревожите мою жену, мы развелись в 1983 году.
Ральф попытался заговорить, но не смог - из горла вырвался лишь бессмысленный, хриплый звук. Он сглотнул, пытаясь справиться с комом в горле.
Уайзер, заметив его старания, похлопал Ральфа по плечу:
- Только никаких криков в магазине, Ральф, иначе вы распугаете всех покупателей. Может быть, дать вам салфетку?
- Нет, все уже хорошо. - Голос Ральфа был еще хриплым, но вполне слышимым.
Уайзер критически оглядел Ральфа:
- Еще нет, но будет. - И огромная рука Уайзера еще раз поглотила ладонь
Ральфа, но теперь его это не беспокоило. - А пока постарайтесь расслабиться.
И будьте благодарны за тот сон, который у вас есть.
- Хорошо. Еще раз спасибо.
Уайзер кивнул и отошел к прилавку.4
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:03 | Сообщение # 38 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф прошел мимо ряда N3, свернул налево к большой выставке презервативов и вышел на улицу через дверь с надписью: "СПАСИБО ЗА ПОКУПКУ В "РАЙТ-ЭЙД". Поначалу он не нашел ничего необычного в яркости, от которой вынужден был зажмуриться, - в конце концов, стоял полдень, а в аптеке было несколько темновато. А затем Ральф открыл глаза, и сердце едва не остановилось у него в груди.
На лице его появилось удивленное выражение, граничащее с шоком.
Так мог бы выглядеть первооткрыватель-путешественник, преодолевший непроходимую сельву, когда перед его взором неожиданно предстает легендарный затерянный город или умопомрачительное геологическое чудо - бриллиантовая скала или, возможно, каскад водопадов. Ральф откинулся на голубой почтовый ящик у входа в аптеку. Дыхание по-прежнему теснило, а взгляд метался из стороны в сторону, пока его мозг пытался понять только что полученную новость - одновременно чудесную и ужасающую.
Видение аур вернулось, но сказать это было все равно что сообщить о
Гаити как о месте, где не нужно носить пальто. На этот раз свет был повсюду, неистовый и изобильный, непривычный и прекрасный.
За всю свою жизнь Ральф лишь раз испытал ощущение сродни этому.
Летом тысяча девятьсот сорок первого, когда ему едва исполнилось восемнадцать, он добирался на попутных из Дерри к своему дяде, жившему в
Пугкипси, штат Нью-Йорк. Предстояло проделать еще миль четыреста. Вечерняя гроза во второй день его путешествия устала стремительно обгонять пилигрима, и Ральф направил свои стопы к ближайшему укрытию - скособочившемуся, словно подвыпивший гуляка, сараю на краю сенокосного луга. В этот день Ральф больше шел пешком, чем ехал, и поэтому сразу уснул крепким молодецким сном в заброшенном стойле, прежде чем первый раскат грома расколол темнеющее небо.
Проснувшись утром следующего дня после продолжительного четырнадцатичасового сна, он огляделся вокруг в полнейшем изумлении, даже не понимая до конца в первый момент, где находится. Он знал только, что это какое-то темное, приятно пахнущее место и что мир вокруг превратился в потоки ослепительного бриллиантового света. Затем Ральф вспомнил, как нашел укрытие в сарае, и вдруг понял, что это странное видение вызвано игрой лучей яркого солнечного света, пробивающегося сквозь щели в деревянной крыше и стенах сарая... Только и всего. И все же он просидел еще минут пять в молчаливом восхищении, восторженный мальчишка с застрявшими соломинками в волосах; он сидел с поднятой головой, любуясь, как золотистые пылинки лениво кружатся в солнечных лучах. Ральф вспомнил испытанное тогда ощущение, будто он находится в храме.
Сейчас с ним произошло нечто подобное, только с удесятеренной силой.
Но самое странное заключалось в следующем: он не мог описать, что же произошло на самом деле и как именно изменился мир, став вдруг таким прекрасным"
И у предметов, и у людей - особенно у людей - появились ауры, правильно, но этим чудеса не ограничивались. Вещи никогда не были такими сверкающими, такими непреложно осязаемыми. Машины, телефонные будки, продуктовые тележки перед супермаркетом, контуры жилых домов на противоположной стороне - все это как бы внезапно обрушивалось на него.
Неожиданно сей бесцветный, грязный уголок Уитчхэм-стрит превратился в
Страну Чудес, и в этом половодье красок и света трудно было сразу понять, что именно он видит, присутствовало лишь осознание великолепия неведомого чуда-сказки.
Единственное, что он мог выделить, были ауры, окружающие фигуры людей - те сновали вокруг, входя и выходя из магазинов, загружали покупки в багажники машин или садились в авто и уезжали по своим делам. Некоторые из аур были ярче других, но даже самые тусклые теперь сияли во сто крат сильнее, чем тогда, когда Ральф впервые столкнулся с этим феноменом. "Несомненно, именно об этом и говорил Уайзер. Это гиперреальность, и то, что ты видишь, не более чем галлюцинация человека, напичканного транквилизаторами. То, что ты видишь, всего лишь еще один симптом бессонницы
- не больше. Смотри, Ральф, и восхищайся сколько угодно это действительно великолепно, - только вот верить в это не стоит".
Однако Ральфу не нужно было упрашивать себя дивиться - все вокруг представляло собой истинное чудо. Хлебный фургон, сдав назад, отъехал от кафе, где они пили кофе с Уайзером, и светящаяся темно-бордовая субстанция - цветом напоминающая засохшую кровь - стала изливаться из выхлопной трубы.
Это был не дым и не пар, но нечто, напоминающее и то, и другое.
Свечение вырывалось повторяющимися вспышками, наподобие ленты электрокардиограммы.
Взглянув на тротуар, Ральф увидел впечатанный в бетон след от колес машины того же темно-бордового оттенка. Фургон поспешил дальше, и призрачные следы выхлопов превратились в ярко-красную артериальную кровь.
И такие странные вещи происходили повсюду - нечто неведомое в пересечении косых полос света вновь напомнило Ральфу поток солнечных лучей, пробивавшихся сквозь щели в стенах и крыше давным-давно исчезнувшего с лица земли сарая. Но самым удивительным были люди, именно их оболочки ауры оказались столь поразительно различны и реальны.
Из супермаркета вышел мальчишка-рассыльный, толкая перед собой тележку с зеленью. Он двигался в таком ослепительно белом ореоле, что напоминал перемещающийся прожектор. Аура женщины, идущей рядом с ним, была сравнительно тусклой, серо-зеленого оттенка сыра, начавшего портиться. Юная девушка окликнула рассыльного из открытого окна "субару", помахав ему; ее левая рука оставила в воздухе яркие полосы нежно-розового, леденцового цвета. Но они почти сразу же растаяли. Парнишка, улыбнувшись, помахал в ответ, след его руки превратился в желто-белый фонтан. Ральфу это показалось похожим на плавник рыбки из аквариума. Плавник тоже таял, но значительно медленнее.
Сначала это смущающее, феерическое видение вызвало у Ральфа неподдельный ужас, но вскоре страх уступил место восхищению, благоговению и просто интересу. Какое красивое и захватывающее зрелище! "Но это не реально,
- предупредил он себя. - Не забывай, Ральф. На самом деле ничего подобного не существует". Он пообещал себе, что попытается не забыть. Но предостерегающий голос казался таким далеким... Теперь он заметил кое-что еще: от головы каждого, кого он видел, вверх поднималась прозрачная яркость.
Наподобие шелковой ленточки или полоски яркой гофрированной бумаги, она, вспыхнув, уходила вверх, пока не исчезала из вида. У некоторых людей точка исчезновения находилась в пяти футах над головой, у других же длина этого струящегося потока достигала десяти и даже пятнадцати футов. В большинстве случаев свет этой яркой восходящей линии гармонировал с оттенками всей ауры
- ярко-белый у рассыльного, серо-зеленый у дамы, шедшей рядом с парнишкой, - но было и несколько поразительных исключений. Ральф увидел ржаво-красный поток, исходящий из головы мужчины средних лет, окруженного темно-синей аурой, а у женщины со светло-серой аурой восходящий поток был поразительного (но и несколько настораживающего) цвета фуксии. В некоторых случаях - их было не так уж много, всего два или три, - восходящие струйки были почти черными. Ральфу это не понравилось, и он заметил, что люди, которым принадлежали эти "веревочки от воздушного шарика" (именно так он тут же мысленно окрестил их), не выглядели здоровыми. "Конечно, они больны. Эти "веревочки" являются индикаторами здоровья...
И болезни в некоторых случаях". "Ральф, - обеспокоился другой голос, - на самом деле ты не видишь этих вещей, договорились? Мне не хочется быть занудой, но..."
Но возможно ли, что все происходящее на самом деле реально?
Может быть, постоянное недосыпание, усиленное влиянием осознанных, последовательных снов, сыграло с ним невероятную шутку, дав возможность заглянуть в некое иное измерение, не доступное обычному восприятию? "Оставь это, Ральф, и притом немедленно. Это самое лучшее, что можно сделать, иначе ты рискуешь оказаться в одной лодке с беднягой Эдом Дипно". Мысль об Эде натолкнула на неясную ассоциацию - что-то, сказанное Эдом в тот день, когда его арестовали за избиение жены, - но прежде, чем Ральф смог вспомнить, почти прямо в его левое ухо детский голос произнес:
- Мам? Мама? А ты купишь мне ореховое мороженое?
- Посмотрим. Мимо Ральфа прошла молодая женщина, держа за руку мальчика лет четырех-пяти. Она двигалась в "конверте" ослепительно белого сияния. "Веревочка", уходящая вверх от ее светлых волос, также была белой и очень широкой - она скорее напоминала ленту, которой обычно перевязывают коробку с подарком, - поднималась на высоту более двадцати футов и при каждом шаге женщины несколько отклонялась назад. Это вызвало в сознании
Ральфа ассоциации со свадьбой - фата, шлейф, газовое подвенечное платье.
Аура ее сына была здорового темно-голубого цвета на грани фиолетового, и когда эта пара прошествовала мимо, Ральф увидел изумительную вещь.
Завитки ауры поднимались также и от их переплетенных рук: белые от ладони женщины и темно-голубые от ручонки малыша. По мере возникновения они переплетались в поросячьи хвостики, затем бледнели и исчезали. "Мать-и-сын, мать-и-сын", - подумал Ральф. Было что-то до простоты символическое в этих связанных завитках, оплетающих друг друга наподобие жимолости, обвивающей садовую ограду. Их вид вселил радость в сердце Ральфа - банально, но именно так он себя чувствовал. "Мать-и-сын, белый-синий, мать-и..."
- Мама, а куда смотрит этот дядя?
Блондинка мельком взглянула на Ральфа, но он успел заметить, как, сжавшись, подобрались ее губы, прежде чем она отвернулась. Но что более важно, сверкающая аура, окружающая женщину, внезапно потемнела, сузилась, по ее полю заплясали спирали темно-красного цвета. "Это цвет испуга, - подумал Ральф, - или, возможно, гнева".
- Я не знаю, Тим. Пойдем, перестань болтать. - Женщина ускорила шаг, потянув за собой сынишку, ее собранные в конский хвост волосы подпрыгивали в такт шагам, оставляя в воздухе прозрачно-серый, в красноватых прожилках след. "Словно дуги, которые "дворники" иногда оставляют на лобовом стекле автомобиля", - подумал Ральф.
- Мам, дай передохнуть! Не тяни меня! - Малыш был вынужден перейти на рысь, чтобы поспевать за матерью. "Это моя ошибка", - Ральф мысленно увидел себя глазами молодой мамаши: старик с измученным лицом и набрякшими мешками под глазами. Стоит - опирается - на почтовый ящик возле аптеки и таращится на нее и малыша так, будто они самое удивительное видение в мире. "Чем вы, собственно, и являетесь, мэм, - если бы вы только знали". Ей он наверняка показался проходимцем. Ему необходимо избавиться от всего этого. Реальность или галлюцинации, не важно - он просто обязан покончить с подобными вещами. Если он этого не сделает, кто-то другой вызовет либо полицию, либо верзилу со смирительной рубашкой. Судя по всему, эта хорошенькая мамаша может позвонить из первого попавшегося телефона. Ральф задался было вопросом, как человеку отделаться от того, что происходит только в его восприятии, когда осознал, что все уже прошло.
Физический феномен или сенсорная галлюцинация, но все просто исчезло, пока Ральф размышлял, как он выглядит в глазах юной женщины. День снова вернул себе прежнее спокойное свечение бабьего лета, чудесное, но уже не такое захватывающее и всеобъемлющее сияние. Снующие вокруг люди вновь стали людьми: никаких аур, никаких "веревочек", никаких фейерверков. Просто люди, спешащие за зеленью к обеду или за последними летними снимками в фотоателье либо идущие выпить чашечку кофе в ближайшем баре. Некоторые из них, возможно, даже нырнут в прохладу "Райт-Эйд", чтобы купить упаковку презервативов или - спаси и сохрани, Господи, - снотворного.Обычные, ничем не примечательные жители Дерри, спешащие по своим обычным, ничем не примечательным делам.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:04 | Сообщение # 39 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф с облегчением перевел дух. Облегчение действительно пришло, но не такое, как он ожидал. Он не испытал ощущения, будто только что отошел от обрыва, за которым его поджидало сумасшествие, - чувства, что он находился на краю какой-либо пропасти, вообще не было. И все же Ральф отлично понимал, что не сможет жить долго в таком ярком и чудесном мире, сохраняя трезвость ума; это все равно что испытывать оргазм, длящийся часами.
Возможно, гениальные творческие личности и переживают что-то подобное, но это не для него; от слишком высокого напряжения у него могут перегореть все предохранители, а когда появится верзила со смирительной рубашкой, чтобы, сделав укол, забрать его в психушку, вполне вероятно, что Ральф будет только рад этому.
Наиболее охотно осознаваемой эмоцией в данный момент было все-таки не облегчение, а приятная меланхолия, которую он, будучи совсем молодым, иногда испытывал после занятий любовью. Эта меланхолия, не глубокая, но широкая, заполняла, казалось, все пустоты его тела и разума так отступающий паводок заполняет плодородную пашню. Ральф раздумывал, повторятся ли снова такие тревожащие, но столь восхитительные моменты Богоявления. Он считал, что шансы у него есть... По крайней мере, до следующего месяца, когда Джеймс Рой
Хонг воткнет в него свои иглы или Энтони Форбес начнет раскачивать, как маятник, золотые часы у него перед глазами, говоря, что Ральф... Хочет...
Спать. Вполне возможно, что ни Хонгу, ни Форбесу не удастся излечить его бессонницу, но если одному из них повезет, Ральф больше не увидит ауры и "веревочки от шариков" после первого же нормального сна. А через месяц спокойного сна по ночам он вообще забудет, что с ним происходило подобное.
Ральфу это казалось вполне оправданным мотивом для меланхолии. "Лучше тебе пошевеливаться, приятель, - если твой новый знакомый, случайно выглянув в окно, увидит, что ты по-прежнему стоишь здесь, как наркоман, он, возможно, сам пошлет за верзилой со смирительной рубашкой". -
Скорее всего, он позвонит доктору Литчфилду, - пробормотал Ральф и побрел к
Гаррис-авеню.
5
Остановившись на пороге дома Луизы, он несмело спросил:
- Эй! Есть кто-нибудь дома?
- Входи, Ральф! - отозвалась Луиза. - Мы в гостиной!
Домик Луизы располагался в полуквартале от "Красного яблока".
Заставленный мебелью и несколько темноватый, он, однако, являл собой образец порядка и уюта и поэтому всегда ассоциировался в сознании Ральфа с норкой хоббитов Хоббиты - персонажи философской сказки английского писателя Дж.Р. Толкина о стране Средиземье, населенной маленьким народцем "невысокиками".. И хоббиту Билбо Баггинсу, чей интерес к предкам превосходила лишь страсть к еде, понравилась бы гостиная Луизы с фотографиями родственников, взирающих со стен. Почетное место на телевизоре занимало профессионально выполненное фото мужчины, которого Луиза называла не иначе, как мистер Чесс.
Мак-Говерн сидел на диване, подавшись вперед, на его костлявых коленях пристроилась тарелка спагетти с тертым сыром. По телевизору шло какое-то шоу.
- Что она имела в виду, говоря мы в гостиной? - шутливо спросил Ральф, но прежде, чем Мак-Говерн успел ответить, появилась Луиза с тарелкой дымящихся спагетти в руках.
- Вот, - сказала она. - Садись и ешь. Я позвонила Симоне, и она сказала, что об этом, возможно, сообщат в двенадцатичасовой программе новостей.
- Луиза, не стоило беспокоиться, - пробормотал Ральф, принимая тарелку, но желудок его голодно запротестовал, когда Ральф вдохнул аппетитный запах лука и тающего чеддера Сорт сыра.. Взглянув на стенные часы, едва заметные между фотографиями мужчины в пальто с енотовым воротником и женщины, выглядевшей так, будто припев модной песенки "ву-дуди-и-о-ду" и составлял весь ее лексический запас, - Ральф удивился, что уже без пяти двенадцать.
- Да я ничего и не делала, просто разогрела остатки в микроволновой печи, - словно оправдываясь, ответила Луиза. - Когда-нибудь, Ральф, я обязательно приготовлю для тебя что-нибудь особенное. А теперь садись.
- Только не на мою шляпу, - предостерег Мак-Говерн, не отводя взгляда от телевизора. Он бросил Федору рядом с собой на пол и снова занялся едой, быстро исчезавшей у него во рту. - Очень вкусно, Луиза.
- Спасибо. - Она задержалась, посмотрев, как один из участников выиграл вояж на Барбадос и новое авто, затем снова поспешила в кухню.
Вопящего от радости победителя сменил тип в полосатой пижаме, беспокойно ворочающийся в постели. Наконец он сел и взглянул на часы, стоящие на ночном столике. 3:18 утра - время, ставшее Ральфу столь знакомым.
- Не можешь заснуть? - сочувственно спросил голос за кадром. - Устал лежать без сна ночь за ночью? - Маленькая светящаяся таблетка с легким звоном влетела в окно спальни бедняги, измученного бессонницей. Ральфу она показалась похожей на самую маленькую летающую тарелку, спустившуюся с поднебесья, и он совсем не удивился, увидев, что пилюля голубая.
Ральф присел рядом с Мак-Говерном. Хотя оба они были достаточно худощавы (костлявый - это слово больше подошло бы для описания Билла), им было тесновато на маленьком диване.
Вошла Луиза с тарелкой для себя и уселась у окна в креслокачалку.
После музыки и аплодисментов в студии, означавших окончание шоу, женский голос произнес:
- Это Лизетт Бенсон. "Новости в полдень". Результатом согласия известной феминистки-адвоката выступить в Дерри стала акция протеста - шестеро арестованных - в местной клинике. Также Крис Элсберг с прогнозом погоды и Боб Мак-Клиндем со спортивными новостями. Оставайтесь с нами. Ральф отправил очередную порцию спагетти в рот и, оторвав глаза от тарелки, перехватил взгляд Луизы.
- Вкусно? - спросила она.
- Божественно, - ответил он, подумав, что в данный момент ему пришлись бы по вкусу и холодные консервированные спагетти. Он был не просто голоден - у него разыгрался прямо-таки волчий аппетит. Очевидно, для наблюдений за аурами потребовалось много калорий.
- Вкратце: случилось следующее, - вмешался Мак-Говерн, проглотив последнюю порцию и ставя тарелку рядом со своей шляпой. - В восемь тридцать утра человек восемнадцать появились возле здания Центра - как раз в это время служащие приходят на работу. Симона, подруга Луизы, говорит, что они величают себя "Друзья жизни", но основу группы составляют отпетые негодяи.
Она утверждает, что среди них был и Чарльз Пикеринг, которого полиция задержала в прошлом году при попытке подложить бомбу в гараж больницы.
Племянница Симоны сказала, что арестовали только четверых. Похоже, она ошиблась.
- Эд Дипно действительно был с ними? - спросил Ральф.
- Да, - подтвердила Луиза, - и его тоже арестовали. Но никто не пострадал. Это оказались только слухи.
- Пока, - мрачно добавил Мак-Говерн. На экране цветного телевизора пошла заставка "Новостей в полдень", затем появилась Лизетт Бенсон.
- Добрый день, - сказала она. - Главной нашей новостью в этот чудесный день позднего лета является согласие известной писательницы и вызывающей разноречивые чувства защитницы женских прав Сьюзен Дэй выступить в Дерри в следующем месяце, но известие о ее согласии вызвало стихийную демонстрацию у здания Центра помощи женщинам: центр реабилитации женщин и клиника, практикующая аборты, которая так популяризирует...
- Опять они примешивают сюда аборты! - воскликнул Мак-Говерн. - Господи
Иисусе!
- Тише! - безапелляционным тоном, столь не похожим на ее обычное тихое бормотание, произнесла Луиза. Мак-Говерн, удивленно взглянув на нее, замолк.- ...Джон Киркленд с первым репортажем из Центра, - закончила Лизетт
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:04 | Сообщение # 40 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Бенсон, и на экране появилось изображение репортера на фоне длинного кирпичного здания. Титры внизу сообщали зрителям, что репортаж идет в прямом эфире. Показали окна Центра помощи женщинам. Два из них были разбиты, другие же запачканы чем-то красным, напоминающим кровь. Репортера отделяла от здания желтая лента, обычно применяемая полицией; у входа виднелись трое полицейских и один в штатском. Ральф не слишком удивился, узнав в цивильном инспектора Джона Лейдекера.
- Они называют себя "Друзьями жизни", Лизетт, и они утверждают, что утренняя демонстрация была спонтанным всплеском протеста, вызванного сообщением о том, что Сьюзен Дэй - радикалисты называют ее "американской детоубийцей N1" - приезжает с выступлением в Дерри в следующем месяце.
Однако один из офицеров полиции Дерри считает, что все происходило, мягко говоря, несколько иначе.
Репортаж Киркленда шел своим чередом, теперь на экране крупным планом показывали Лейдекера, казалось, смирившегося с микрофоном, маячившим у его лица.
- О спонтанности говорить не приходится, - произнес он. - Налицо тщательно проведенная подготовка. Скорее всего, "Друзья жизни" заранее спланировали, как именно ответить на согласие Сьюзен Дэй приехать с выступлением, они просто выжидали, пока сообщение об этом не появится в газетах, что и произошло сегодня утром.
Теперь камера показывала обоих мужчин. Киркленд одарил Лейдекера своим самым проницательным взглядом.
- Что вы имеете в виду, говоря "тщательно проведенная подготовка"? - спросил он.
- На большинстве плакатов, которые они несли, фигурировало имя мисс
Сьюзен Дэй. К тому же мы обнаружили более дюжины вот этих вещичек.
Маска "полицейский, дающий интервью" на лице Лейдекера сменилась удивительно человеческими эмоциями; Ральфу показалось, что это отвращение и неприязнь. Лейдекер показал прямо в камеру пластиковый пакет, и несколько ужасных мгновений Ральф был уверен, что видит внутри искалеченного, окровавленного младенца. Но затем он понял, что чем бы там ни было красное вещество, внутри пакета находится кукла.
- Вряд ли они купили все это у Кмарта, - пояснил Лейдекер телерепортеру. - Это уж сто процентов. Затем показали разбитые, перепачканные стекла. Камера медленно переходила от одного окна к другому.
Вещество на измазанных стеклах сильно напоминало кровь, и Ральф решил, что он не хочет доедать спагетти с сыром. - Демонстранты принесли с собой кукол, внутри которых была смесь сиропа "Каро" с красным пищевым красителем, - подвел итог Киркленд. - Они швыряли кукол в стены здания, выкрикивая лозунги против Сьюзен Дэй.
Два окна разбиты, но особенного ущерба не нанесено.
Камера остановилась, показывая запачканное оконное стекло.
- Многие из кукол разбились, - говорил между тем Киркленд, - разбрызгивая вещество, сильно напоминающее кровь. Это, естественно, напугало служащих, ставших свидетелями такой бомбардировки.
На экране появилась приятная темноволосая женщина в слаксах и пуловере.
- О, посмотрите, это же Барби? - закричала Луиза. - Вот это!
Надеюсь, Симона тоже смотрит телевизор! Может быть, мне... Теперь настала очередь Мак-Говерна усмирить ее.
- Я так испугалась, - говорила Барбара Ричардс. - Сначала мне показалось, что они действительно бросают в окна эмбрионы или мертвых младенцев, трупики которых им удалось каким-то образом раздобыть.
Даже когда прибежала доктор Харпер, успокаивая нас и убеждая, что это всего лишь куклы, я не была вполне уверена.
- Как вы сказали, они что-то скандировали? - спросил Киркленд.
- Да. Я слышала, как они выкрикивали: "Прочь из Дерри, Ангел смерти!"
На экране снова появился Киркленд.
- Около девяти часов утра демонстрантов доставили в полицейский участок на Мейн-стрит, Лизетт. Насколько я понял, двенадцать из них после допроса были отпущены, шестерых же арестовали за злостное хулиганство.
Кажется, в продолжительной войне против абортов в Дерри прозвучал еще один выстрел. Джон Киркленд для новостей Четвертого канала.
- "Еще один выстрел..." - начал было Мак-Говерн и вскинул руки.
На экране снова появилась Лизетт Бенсон.
- А теперь послушаем Энни Риверс, которая около часа назад беседовала с так называемыми "Друзьями жизни", которых арестовали утром.
Энни Риверс стояла на ступеньках полицейского участка на Мейнстрит вместе с Эдом Дипно и каким-то высоким, болезненно-желтушным типом.
Эд выглядел опрятным и особенно располагающим к себе в сером твидовом пиджаке и брюках. Высокий мужчина с козлиной бородкой был одет подчеркнуто небрежно - видимо, в его представлении именно так должны одеваться пролетарии штата Мэн: вытертые джинсы, застиранная рабочая блуза, подтяжки цвета пожара.
Ральфу понадобилась всего секунда, чтобы узнать его. Это был Дэн
Далтон, владелец магазина подержанной одежды. В последний раз Ральф видел его по другую сторону витрины "Сэконд хэнд", машущего рукой в сторону Хэма
Дейвенпорта и всем своим видом как бы говорящего: "Кого интересует твое мнение?"
И все-таки взгляд Ральфа был прикован к Эду Дипно, Эду, такому аккуратному, подтянутому и собранному. Очевидно, Мак-Говерн почувствовал то же самое.
- Господи, не могу поверить, что это тот самый человек, - пробормотав он, - Лизетт, - говорила между тем хорошенькая блондинка, - со мной рядом
Эдвард Дипно и Дэниел Далтон, оба жители Дерри, арестованные за участие в утренней демонстрации. Все правильно, джентльмены? Вас арестовали?
Они кивнули - Эд с едва заметной иронией, Далтон - с очень решительным видом. Взгляд, которым он окинул Энни Риверс, можно было расценить (по крайней мере, так показалось Ральфу) следующим образом: в какой же из клиник, практикующей аборты, я видел вас, миледи?
- Вас освободили под залог?
- Мы заплатили сами. Сумма оказалась незначительной, - пояснил Эд. - Мы не собирались причинять кому-либо вред, Да ведь никто и не пострадал. - Нас арестовали только потому, что безбожные правовые структуры этого города на нашем примере решили показать, на что они способны, добавил Далтон. И Ральфу показалось, как на мгновение напряглось лицо Эда.Выражение "снова-он-об-этом".
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:04 | Сообщение # 41 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Энни Риверс вновь поднесла микрофон к губам Эда.
- Главное здесь не философия, а практика, - сказал он. - Хотя людям из
Центра помощи женщинам больше нравится разглагольствовать о своих стараниях в области правовой защиты женщин и детей, об успешной лечебной деятельности в прочих не менее полезных вещах, существует и обратная сторона. Реки крови вытекают из Центра помощи женщинам.
- Невинной крови! - истерично воскликнул Далтон. Глаза сверкали на его вытянувшемся, худом лице, и Ральф внезапно осознал: по всему восточному Мэну люди смотрят эту программу и считают, что человек в красных подтяжках - безумец, в то время как его сподвижник кажется вполне разумным и рассудительным парнем. Это было почти забавно.
Эд расценил вмешательство Далтона как некий эквивалент Аллилуйя и выдержал паузу, прежде чем заговорить снова.
- Кровопролитие, массовое убийство происходит в Центре уже более восьми лет, - сказал Эд. - Многие люди - особенно такие радикальные феминистки, как доктор Роберта Харпер, главный администратор Центра, - предпочитают напускать туману, используя эвфемизмы типа "раннее прерывание", но говорят-то они об аборте - акте оскорбления и насилия общества над женщиной.
- Но разве метание в окна частной клиники кукол, наполненных имитацией крови, это достойный метод донесения вашей точки зрения до общественности, мистер Дипно?
На мгновение - всего лишь секунду, было и нет - искорки иронии в глазах
Эда поглотило всплеском чего-то более тяжелого, холодного.
На мгновение перед Ральфом вновь предстал Эд Дипно, готовый наброситься на водителя пикапа, превосходящего его в силе и весе. Ральф забыл, что интервью записывали более часа назад, и испугался за журналистку, которая была хороша почти так же, как и женщина, на которой по-прежнему был женат ее интервьюируемый. "Будь осторожна, малышка, - подумал Ральф. - Будь осторожна, опасайся. Ты находишься рядом с очень опасным мужчиной".
Но тут грозная вспышка погасла, и мужчина в твидовом пиджаке снова стал честнейшим приятелем, объясняющим причину своего задержания. И снова именно
Далтон, нервно хлопающий ярко-красными подтяжками, походил на безумца.
- Мы лишь продолжаем то, чего так называемым истинным арийцам не удалось сделать в тридцатые, - продолжал Эд спокойным тоном воспитанного человека, вынужденного повторять одно и то же опять и опять... В основном для тех, кому это уже должно быть известно. - Они молчали, и шесть миллионов евреев были истреблены. В нашей стране сейчас происходит подобное истребление...
- Более тысячи детских жизней каждый день, - вмешался Далтон. Его покинула прежняя нервозность, он говорил усталым тоном. - Большинство по кускам вырывают из утроб матерей, их ручонки взмывают вверх в немой мольбе, когда они умирают.
- Боже милосердный, - вздохнул Мак-Говерн. - Большей ерунды я не слышал...
- Тише, Билли! - вопросила Луиза.
- ...цель протеста? - поинтересовалась Риверс у Далтона.
- Как вам, возможно, известно, - произнес Далтон, - городской совет согласился перепроверить установленные правила, позволяющие Центру помощи женщинам действовать так, как это происходит в настоящий момент. В начале ноября этот вопрос будет поставлен на голосование. Люди, защищающие право на аборт, боятся, что муниципалитет может подкинуть песка в их отлично отлаженный конвейер убийств, поэтому-то они и обратились к Сьюзен Дэй, самой известной в стране защитнице права на аборт, чтобы попытаться поддержать работу своего конвейера. Мы собираем силы... Микрофон снова качнулся в сторону Эда.
- Последуют ли еще акции протеста, мистер Дипно? - спросила Риверс, и
Ральфу неожиданно показалось, что Эд интересует девушку не только с профессиональной точки зрения. А почему бы и нет? Эд - симпатичный мужчина, к тому же вряд ли мисс Риверс известно, что Эд считает, будто Кровавый Царь и его Центурионы находятся в Дерри, объединившись с убийцами младенцев, окопавшимися в Центре помощи женщинам.
- До тех пор, пока в законы, открывшие дверь этому массовому истреблению, не будут внесены поправки, протесты продолжатся, - ответил Эд
Дипно. - И мы надеемся, что историки следующего столетия запишут, что не все американцы поступают как нацисты в мрачный период нашей истории.
- Протесты с насилием?
- С насилием мы как раз и боремся. - Они посмотрели друг другу в глаза, и Ральф подумал, уж не произошло ли с Энни Риверс то, что Кэролайн обычно называла "случай знойных бедер". Дэн Далтон, всеми забытый, стоял в стороне.
- Можете ли вы гарантировать безопасность Сьюзен Дэй во время ее пребывания в Дерри?
Эд улыбнулся, и перед внутренним взором Ральфа предстал жаркий августовский день всего около месяца назад - Эд, стоя на коленях и упираясь обеими руками в грудь Ральфа, выдыхает ему в лицо: "Они сжигают эмбрионы под
Ньюпортом". Ральф поежился.
- В стране, где тысячи детей высасываются из материнских утроб медицинским эквивалентом промышленных пылесосов, не думаю, что кто-то может дать хоть какие-то гарантии, - парировал Эд.
Энни Риверс неуверенно взглянула на него, как бы решая, стоит ли задавать следующий вопрос (возможно, о номере его телефона), затем повернулась лицом к камере.
- Энни Риверс, из полицейского участка Дерри, - закончила она репортаж.
Снова появилась Лизетт Бенсон, и странно удивленное выражение ее лица натолкнуло Ральфа на мысль, что, возможно, он был не единственным, кто почувствовал притяжение, возникшее между женщиной-репортером и мужчиной, дававшим интервью.
- Мы будем повторять репортажи в течение дня, - сообщила Лизетт. -
Будьте с нами в шесть часов, и вы узнаете подробности. В Огасте губернатор... Луиза встала и выключила телевизор. Мгновение она взирала на потемневший экран, затем, тяжело вздохнув, села в кресло.
- У меня есть черничный компот, - сказала она, - но после этого разве захочется чего-нибудь?
Оба мужчины покачали головами. Мак-Говерн, взглянув на Ральфа, произнес:
- Это ужасно.
Ральф кивнул. Он продолжал видеть мечущегося по лужайке Эда, ударявшего в такт шагам кулаком по раскрытой ладони другой руки.
- Как же его могли выпустить под залог, а потом позволить брать у них, будто он вполне нормальное человеческое существо? возмущенно спросила Луиза.
- После того, что он сделал с бедняжкой Элен? Господи, эта Энни Риверс выглядела так, будто готова была пригласить его к себе на обед!- Или полакомиться крекерами в его постели, - сухо съязвил Ральф.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:05 | Сообщение # 42 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Обвинение в избиении жены и сегодняшнее происшествие - совершенно разные вещи, - заметил Мак-Говерн. - Могу спорить, что адвокат, который будет вести его дело, именно на этом станет строить линию защиты.
- К тому же избиение жены - всего лишь юридически наказуемый проступок,
- напомнил Ральф.
- Но как же так? - удивилась Луиза. - Извините, но я никогда не смогу понять, как это избиение может оказаться всего лишь проступком?
- Это проступок, если избиваешь собственную жену, - иронично приподняв брови, пояснил Мак-Говерн. - Таковы американские законы, Лу.
Женщина нервно сжала руки, затем сняла портрет мистера Чесса с телевизора, посмотрела на него, водрузила обратно и вновь принялась нервно переплетать пальцы.
- Что ж, законы - совсем другое дело, - сказала она, - и я первой признаюсь, что совершенно не разбираюсь в этом. Но кто-то же должен сказать им, что он безумен. Что он избивает жену и что он сумасшедший.
- Вы даже не знаете, насколько сумасшедший, - сказал Ральф и впервые поведал им о том, что произошло прошлым летом вблизи аэропорта. Ему понадобилось на это минут десять. Когда он закончил, Билл и Луиза не проронили ни слова - они лишь смотрели на него широко раскрытыми глазами. -
Вы мне не верите? - напряженно спросил Ральф. - Считаете, что я все выдумал?
- Да нет же, я тебе верю, - успокоила его Луиза, - я просто...
Ошеломлена. И испугана.
- Ральф, тебе стоит рассказать все Джону Лейдекеру, - заключил
Мак-Говерн. - Едва ли он сможет хоть как-то использовать подобную информацию, но, учитывая ситуацию с новыми дружками Эда, думаю, он должен об этом узнать.
Ральф помолчал, тщательно обдумывая предложение, затем кивнул и поднялся.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал он. - Не прогуляться ли нам, Луиза?
Женщина покачала головой:
- Я устала. И несколько - как теперь называют это состояние души? - "в растрепанных чувствах". Думаю, мне лучше немного вздремнуть.
- Обязательно, - согласился Ральф. - Ты действительно выглядишь утомленной. И спасибо, что так вкусно накормила нас. - Ральф наклонился и поцеловал ее в уголок рта" Луиза взглянула на него удивленно.
6
Ральф выключил свой телевизор часов шесть спустя, когда Лизетт Бенсон закончила программу новостей, уступив место на экране спортивному обозревателю. Демонстрация протеста возле здания Центра перешла на второе место - главной новостью вечернего выпуска стало заявление, что губернатор
Грета Пауэрс употребляла кокаин, будучи студенткой колледжа, - и не прибавилось ничего нового, правда, теперь Дэна Далтона представили как главу организации "Друзья жизни". Ральф подумал, что более подходящим определением для Дэна стало бы "подставное лицо". Находится ли еще Эд под надзором полиции? Однако более интересно то, каково отношение работодателей Эда к его художествам в Дерри. Ральф считал, что их больше обеспокоит происшедшее сегодня утром, чем избиение жены, имевшее место месяц назад; он только недавно прочитал, что лаборатории Хокинга вскоре станут пятым исследовательским центром на северо-востоке страны, занимающимся эмбриональными тканями. Возможно, у них не вызовет восторга сообщение, что один из сотрудников-химиков арестован за бомбардировку здания, где делают аборты, куклами, наполненными имитацией крови. А если бы они знали всю степень его безумия... "А кто же поведает им об этом, Ральф? Может быть, ты?"
Нет. Так далеко заходить он не собирался, по крайней мере в настоящее время. В отличие от его похода в полицейский участок для разговора с Джоном
Лейдекером о прошлогоднем инциденте, это было бы похоже на травлю. Все равно что написать "Убить эту суку" рядом с фотографией женщины, чьи взгляды не совпадают с твоими. "Все это чепуха - разве ты не понимаешь?"
- Я ничего не понимаю и не знаю, - ответил сам себе Ральф, встал и подошел к окну. - Я слишком устал, чтобы понимать. - Но глядя из окна на двух мужчин, выходящих из "Красного яблока", он действительно понял кое-что, вспомнил нечто, и его сразу прошиб холодный пот.
Сегодня утром, когда Ральф вышел из аптеки и его переполнило зрелищное свечение аур - и ощущение перехода на иной уровень осознания мира, - он напоминал себе снова и снова: наслаждаться, но не верить. Ведь если он перейдет эту тонкую грань, то вполне может очутиться в одной лодке с Эдом
Дипно. Эта мысль почти открыла дверь и неясному ассоциативному воспоминанию, но феерия аур отвлекла его, прежде чем он успел войти в ту дверь. Зато теперь Ральф понял: Эд тоже говорил что-то о видении аур, не так ли? "Нет - возможно, он и подразумевал ауры, но слово, использованное им, было "краски". Я почти уверен в этом. Это прозвучало сразу же после признания, что он повсюду видит трупики убитых младенцев, даже на крышах.
Он сказал..."
Ральф проследил, как двое мужчин уселись в старенький, побитый пикап, и подумал, что никогда не сможет точно воспроизвести слова Эда; он слишком устал. Затем, когда пикап отъехал, оставляя позади себя облако выхлопных газов, напомнивших Ральфу о яркой бордовой субстанции, вырывавшейся из выхлопной трубы хлебного фургона сегодня утром, открылась еще одна дверь, и воспоминание действительно пришло.
- Эд сказал, что иногда мир полон красок, - сообщил Ральф пустой комнате, - но в определенный момент все краски становятся черными.
Думаю, именно так он и сказал.
Близко, но все ли? Ральф считал, что в разглагольствованиях Эда было еще что-то, но он не мог припомнить, что именно. Да и так ли это важно?
Однако его нервы настаивали, что это крайне важно - холодок растекался по спине, превращаясь в полосу зябкой липкости.
Сзади зазвонил телефон. Обернувшись, Ральф увидел, что аппарат окутан облаком зловещего красного света, темно-красного, цвета текущей из носа крови и (петухи, драчливые петухи) петушиных гребней. "Нет, - простонал его мозг. - О нет, Ральф, не начинай все сначала".
С каждой новой трелью красное облако вокруг аппарата становилось ярче, насыщеннее, а в перерывах между звонками темнело. По форме оно напоминало сердце с телефоном внутри.
Ральф зажмурился и снова открыл глаза - красная аура исчезла. "Нет, просто сейчас ты не можешь видеть ее. Скорее всего, ты отогнал видение усилием воли. Иногда так происходит во сне".
Направляясь к телефону, Ральф твердил себе: и сами ауры, и способность видеть их - сплошное безумие. И все-таки это не так. Потому что, если это безумие, откуда бы он знал, что звонит Эд Дипно? "Ерунда, Ральф. Ты считаешь, что звонит Эд, только потому, что думал о нем... А из-за чрезмерной усталости в твоей голове полнейшая неразбериха.
Давай, сними трубку, и ты поймешь. Скорее всего, звонят из больницы - узнать, почему ты так давно не сдавал анализ крови, или агент хочет заставить тебя подписаться на журнал или газету".
Но Ральф был уверен в обратном.
Он снял трубку и сказал "алло".7
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:05 | Сообщение # 43 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ответа не последовало. Но кто-то дышал в трубку, Ральф отчетливо слышал дыхание.
- Алло? - повторил он снова.
И вновь прерывистое дыхание. Ральф уже собирался сказать: "Я вешаю трубку", когда голос Эда Дипно произнес:
- Я звоню из-за твоего языка, Ральф. Как бы он не довел тебя до беды.
Полоса холода на спине перестала быть линией, теперь вся спина от шеи до крестца покрылась тонкой коркой льда.
- Привет, Эд. Я видел твое сегодняшнее выступление по телевидению. -
Единственная фраза, пришедшая на ум. Ральф не просто держал телефонную трубку, он вцепился в нее.
- Не обращай внимания, старик. Однако подумай над моими словами.
Сегодня я удостоился посещения того детектива, который арестовал меня в прошлом месяце... Лейдекера. В общем, он только что ушел.
Сердце Ральфа екнуло, но не так сильно, как он опасался. В конце концов, то, что Лейдекер рано или поздно навестит Эда, не было неожиданностью, правда? Джон Лейдекер очень заинтересовался рассказом Ральфа о происшествии около аэропорта летом 1992 года, ведь так? Очень даже заинтересовался.
- Неужели? - ровным голосом произнес Ральф.
- У инспектора Лейдекера возникла идея, будто я считаю, что люди - или, возможно, некие сверхъестественные существа - вывозят человеческие эмбрионы из города на грузовиках и пикапах. Какой бред, не правда ли? Ральф, стоя рядом с диваном, безостановочно теребил телефонный провод и вдруг заметил смутное красное свечение, выступающее на проводе, словно пот. Свечение пульсировало в такт звукам речи Эда.
- Ты еще со школьных времен специализируешься на россказнях, старик.
Ральф молчал.
- Я не стал обижаться на твой звонок в полицию, после того как преподал этой суке урок, вполне ею заслуженный, - сказал Эд. - Я отнес это на счет...
Скажем, дедушкиной заботы. Или, возможно, ты рассчитывал, что она будет достаточно благодарна и позволит тебе трахнуть ее? Ты, конечно, стар, но на свалку тебе еще рановато. Может быть, ты думал, что она хотя бы разрешит тебе взять ее пальцем?
Ральф молчал.
- Я прав, старик?
Ральф молчал.
- Думаешь, ты заболтаешь меня молчанием? И не надейся. - Эд действительно говорил так, будто его заговорили. Словно позвонив сюда, он уже имел в голове собственный сценарий разговора, который Ральф отказывался читать. - Не сможешь... Лучше тебе... И тут Ральф заговорил:
- Мой звонок в полицию после избиения Элен не расстроил тебя, но сегодняшний разговор с Лейдекером, очевидно, выбил-таки из колеи. Почему,
Эд? Может быть, ты наконец-то начинаешь задумываться над своим поведением?
И размышлять?
Теперь наступила очередь Эда молчать. В конце концов он хрипло прошептал:
- Если ты не отнесешься к сказанному серьезно, Ральф, это станет твоей самой большой ошибкой...
- О, я все воспринимаю серьезно, - прервал его Ральф. - Я видел, что ты натворил сегодня, видел, что ты сделал со своей женой в прошлом месяце.
Я видел, как ты куролесил около аэропорта год назад. Теперь об этом знает и полиция. Я выслушал тебя, Эд, а теперь ты выслушай меня. Ты болен. У тебя нарушена психика, ты подвержен галлюцинациям и фобиям...
- Я не обязан выслушивать твой бред! - Эд почти орал.
- Конечно, не обязан. Ты можешь просто положить трубку. В конце концов, это твое дело. Но пока ты не сделал этого, я буду говорить, Эд.
Потому что ты мне нравился, и мне снова хотелось бы относиться к тебе хорошо. Ты сообразителен, Эд, независимо от галлюцинаций, думаю, ты сможешь понять меня: Лейдекер знает, и он будет наблюдать за тоб...
- Ты еще видишь краски? - неожиданно спросил Эд. Голос его снова стал спокойным. И в то же мгновение свечение по ходу телефонного провода исчезло.
- Какие краски? - с трудом выдавил из себя Ральф. Эд проигнорировал вопрос.
- Ты сказал, что я тебе нравился. Что ж, я тоже хорошо к тебе отношусь.
Всегда относился хорошо. Поэтому мне хотелось бы дать тебе один ценный совет. Тебя затягивает в омут, а в его глубинах скрывается такое, чего ты даже не можешь представить, не то что постигнуть. Ты считаешь, что я сошел с ума, однако ты даже понятия не имеешь, что такое безумие; ни малейшего понятия. Но ты поймешь, если не перестанешь совать нос в дела, не имеющие к тебе никакого отношения. Уж поверь мне.
- В какие дела? - спросил Ральф, пытаясь говорить свободно, но по-прежнему с такой силой стискивая трубку, что у него занемели пальцы.
- Силы, - ответил Эд. - Здесь, в Дерри, действуют силы, знать о них тебе не следует. Есть... Скажем, некие существа, но если ты и впредь будешь мешать мне, они заметят тебя, и ты об этом пожалеешь. Поверь. "Силы. Существа".
- Ты спрашивал, как я дошел до всего этого. Кто довел меня до этого.
Ты помнишь, Ральф?
- Да. - Он вспомнил. Теперь. Это было последнее, что произнес Эд, прежде чем, став воплощением сплошь наигранной улыбки, направиться к ожидающим его копам. "Я вижу краски с тех пор, как он пришел и открыл мне истину... Мы поговорим об этом позже".- Доктор многое поведал мне. Маленький лысоголовый доктор.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:06 | Сообщение # 44 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Думаю, именно перед ним ты будешь отвечать, если снова попытаешься вмешаться. И тогда помоги тебе Бог. - Ах, маленький лысоголовый доктор, - сказал Ральф. - Понимаю.
Сначала Кровавый Царь и Центурионы, а теперь вот лысоголовый доктор.
Думаю, следующим будет...
- Прибереги свой сарказм для других, Ральф. Просто держись от меня подальше, слышишь? Держись подальше.
Раздался щелчок, и Эд пропал. Ральф очень долго смотрел на телефонную трубку, зажатую в руке, затем медленно положил ее на рычаг. "Просто держись от меня подальше". А почему бы и нет? У него и своих проблем хватает. Ральф медленно прошел в кухню, поставил столь часто рекламируемый по телевидению ужин (филе пикши, между прочим) в духовку и попытался выбросить из головы протесты против абортов, ауры, Эда Дипно и Кровавого Царя с его
Центурионами.
Это оказалось легче, чем можно было представить.
Глава шестая
1
Лето ускользнуло прочь незаметно, как всегда бывает в Мэне.
Преждевременные пробуждения Ральфа продолжались, и к тому времени, когда осенние краски загорелись на деревьях, растущих вдоль Гаррис-авеню, он открывал глаза уже около двух пятнадцати каждое утро. Это было паршиво, однако его обнадеживала предстоящая встреча с Джеймсом Роем Хонгом, к тому же фейерверк, увиденный им в день знакомства с Джо Уайзером, больше не повторялся. Бывало, вокруг контуров предметов появлялось неясное мерцание, но, как убедился Ральф, стоило ему закрыть глаза и, сосчитав до пяти, снова открыть их, как мерцание исчезало.
Точнее... Обычно исчезало.
Выступление Сьюзен Дэй было назначено на восьмое октября, пятницу, и по мере того, как сентябрь подходил к концу, акции протестов и дебаты по поводу запрета абортов становились все острее. Ральф много раз видел выступления
Эда Дипно по телевидению, иногда в компании с Дэном Далтоном, но все чаще одного, говорящего быстро, убедительно, часто с иронией и искорками юмора не только в глазах, но и в голосе.
Он нравился людям - очевидно, "Друзья жизни" привлекли к себе такое количество последователей, о котором "Наше дело" (политический вдохновитель) могло только мечтать. Больше не было ни шабашей с куклами, ни других акций насилия, зато прошло множество маршей и выступлений обеих сторон с угрозами и потрясанием кулаков. Проповедники обещали вечные муки в аду; учителя взывали к сдержанности и разуму; шестеро молодых особ, провозгласивших себя Разудалыми Лесбияночками Иисуса, были арестованы за то, что разгуливали перед Первой Баптистской церковью Дерри с лозунгами: "Трахни мое тело".
В "Дерри ньюс" прошло сообщение, что некий полицейский, не назвавший своего имени, надеется, что Сьюзен Дэй подхватит грипп, отменив по этой причине свое появление в городе.
Ральф больше не общался с Эдом, зато двадцать первого сентября он получил открытку от Элен с великолепным, радостным сообщением: "Ура!
Получила работу! Публичная библиотека Дерри! Приступаю в следующем месяце.
До встречи. - Элен".
Ощущая почти такой же душевный подъем, как в тот вечер, когда Элен позвонила ему из больницы, Ральф спустился вниз, чтобы показать открытку
Мак-Говерну, но дверь оказалась закрытой.
Наверное, ушел к Луизе... Хотя Луизы тоже нет дома отправилась переброситься в карты с приятельницами или в центр за шерстью для нового пледа.
Слегка расстроившись, размышляя над тем, почему поблизости никогда не оказывается никого, с кем так хотелось бы поделиться хорошей новостью, Ральф направился к Строуфорд-парку. Именно там на скамье у кромки игрового поля он и нашел Билла Мак-Говерна. Билл плакал.
2
Плакал - возможно, это слишком сильно сказано; просто слезы капали у него из глаз. Мак-Говерн, сжимая в руке платок, наблюдал за игрой матери с сынишкой в мяч.
Время от времени Билл промокал платком глаза. Ральф, никогда прежде не видевший Мак-Говерна плачущим - даже на похоронах Кэролайн, замешкался около площадки, не зная, на что решиться: подойти к Мак-Говерну или отправиться дальше.
Наконец, собрав все свое мужество, он подошел к скамье.
- Привет, Билл, - тихо окликнул он соседа. Мак-Говерн взглянул на него покрасневшими, полными слез глазами и смутился. Снова промокнув глаза, он попытался улыбнуться:
- Привет, Ральф. Застал меня распустившим нюни. Извини.
- Все нормально, - присаживаясь рядом, успокоил его Ральф. - С кем не бывает. Что случилось?
Мак-Говерн повел плечами, затем снова притронулся платком к глазам. -
Ничего особенного. Я страдаю от эффекта парадокса; вот и все.
- И что это за парадокс?
- Нечто весьма неплохое происходит с одним из моих самых старых друзей
- человеком, впервые взявшим меня на работу преподавателем. Он умирает.
Ральф удивленно приподнял брови, но ничего не сказал.
- У него воспаление легких. Сегодня или завтра его племянница отвезет моего друга в больницу, там ему сделают пневмоторакс. Возможно, это немного поддержит его, но он определенно умирает. И я отпраздную его смерть, когда та придет. Думаю, именно это и угнетает меня больше всего. - Мак-Говерн помолчал. - Ты и слова не понял из моего спича, правильно?
- Да, - согласился Ральф. - Но это ничего.
Мак-Говерн, взглянув на него, фыркнул. Хриплый, приглушенный слезами звук, но Ральф подумал, что это все-таки смех, и рискнул улыбнуться в ответ:- Разве я сказал что-то смешное?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:06 | Сообщение # 45 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Нет, - ответил Мак-Говерн, легонько хлопнув Ральфа по плечу. - Просто я посмотрел на твое лицо, такое честное, искреннее - ты словно открытая книга, Ральф, - и подумал, как сильно ты мне нравишься. Иногда мне хочется быть тобой.
- Только не в три часа утра, - тихо возразил Ральф.
Мак-Говерн, вздохнув, кивнул:
- Бессонница?
- Правильно. Бессонница.
- Извини мой смех, но...
- Не надо никаких извинений, Билл.
- ... Но, пожалуйста, поверь мне, это был смех восхищения.
- Кто твой друг, и почему хорошо, что он умирает? - Ральф уже догадывался, что именно лежит в основе парадокса Мак-Говерна: не всегда ведь он был таким непроходимым тупицей, как иногда казалось Биллу.
- Зовут его Боб Полхерст, и его пневмония весьма кстати, потому что с лета 1988 года он страдает болезнью Альцгеймера.
Именно так подумал Ральф... Хотя в голову ему приходила и мысль .
СПИДе. Интересно, был бы этим шокирован Мак-Говерн? - Ральф почувствовал легкий прилив веселья. Но тут же, посмотрев на друга, устыдился своей веселости. Ральф знал, что, когда дело доходило до уныния и подавленного состояния, Мак-Говерн прикрывался маской иронии, но не верилось, что печаль Билла по старому другу от этого становилась менее искренней.
- Боб заведовал отделением истории в средней школе Дерри начиная с 1948 года - тогда ему было не больше двадцати пяти, - и проработал в этой должности до 1981 или 1982 года. Он был великим учителем, одним из тех зажигательных, умных людей, которые зарывают свой талант в землю. Обычный венец их карьеры - руководство отделением, к тому же они еще ведут занятия сверх нагрузки только потому, что не умеют говорить "нет". Боб абсолютно не умел этого делать.
Мать с сынишкой прошли мимо них в сторону летнего кафетерия.
Лицо ребенка светилось - нежную прелесть его подчеркивала розовая аура, спокойными волнами переливающаяся вокруг маленького подвижного лица.
- Пойдем домой, мамочка, - попросил он. - Я так соскучился по своим игрушкам.
- Сначала чего-нибудь перекусим, хорошо? Мамочка голодна.
- Хорошо.
На переносице мальчугана виднелся едва заметный шрам, и здесь розовое свечение ауры сгущалось, переходя почти в алое. "Выпал из колыбели, когда ему было восемь месяцев, - четко прозвучало в мозгу Ральфа. - Потянулся к бабочкам, которые его мама подвесила над кроваткой. Она испугалась до смерти, вбежав и увидев повсюду кровь; женщина решила, что ее бедный малыш умирает. Патрик, его имя Патрик. Она зовет его
Пэт. Нарекли в честь дедушки, и..."
На мгновение Ральф зажмурился. Желудок свело, тошнота подступила к кадыку, казалось, его сейчас вырвет.
- Ральф? - услышал он голос Мак-Говерна. - С тобой все в порядке? Ральф открыл глаза. Никакой ауры - ни розовой, ни какой другой; только мать и сын, идущие в кафетерий выпить чего-нибудь прохладительного. И мать не хочет вести Пэта домой, потому что его отец снова запил после полугодового воздержания, а в подпитии он становится очень грубым... "Прекрати, ради всего святого, прекрати".
- Со мной все в порядке, - успокоил Ральф Мак-Говерна. - Просто соринка попала в глаз. Продолжай. Расскажи о своем друге.
- Да что теперь говорить... Он был гением, но за свою жизнь я убедился, что в обществе полно гениев. Думаю, эта страна набита гениями, мужчинами и женщинами настолько умными, что в их обществе чувствуешь себя полным идиотом. Большинство из них работает учителями в безвестности маленьких городков, потому что им это нравится. Уж Бобу Полхерсту такое положение вещей определенно было по душе.
Он видел людей насквозь, и это пугало меня... Поначалу. Потом я понял, что бояться не стоит, потому что Боб был добряком, однако при первом знакомстве с ним я испытал страх. Да и позже у меня то и дело возникала мысль, смотрит ли он на собеседника обыкновенными глазами или просвечивает насквозь, как рентгеном.
В кафетерии женщина наклонилась, держа в руках бумажный стаканчик с содовой. Малыш, улыбаясь, потянулся к нему и, обхватив обеими ручонками, залпом выпил. Розовое свечение вернулось в мир, и теперь Ральф был уверен, что не ошибся: мальчугана звали Патрик, а его мать не хотела идти домой.
Ральф не знал, откуда ему это известно, но он все равно знал.
- В прежние времена, - рассказывал между тем Мак-Говерн, - если выходец из центрального Мэна не был гетеросексуален на сто процентов, нужно было приложить немало усилий, чтобы не выдать себя и походить на "нормальных" мужчин. Иного выбора просто не существовало, кроме одного - ездить в Гринвич
Виллидж Район Нью-Йорка, населенный творческой интеллигенцией. и, надев берет, проводить субботние вечера в странных джаз-клубах, где вместо аплодисментов щелкают пальцами. В те годы сама идея "выйти из кладовой" казалась смешной. Для многих из нас кладовая оставалась единственным укромным местом. Если только не хотелось, чтобы в темном месте подвыпившие парни превратили тебя в отбивную, весь мир должен был быть кладовой.
Пэт, допив содовую, швырнул стаканчик на землю. Мать попросила его поднять стакан и выбросить в мусорный бачок - ребенок выполнил задание вполне охотно. Затем женщина взяла сына за руку, и они медленно направились к выходу из парка. Ральф с беспокойством наблюдал за ними, надеясь, что тревоги и опасения женщины окажутся беспочвенными, но зная, что это не так.
- Когда я обратился за работой на историческое отделение средней школы
- это было в 1951 году, - я только что получил диплом в Любеке и считал, что если устроюсь здесь без лишних вопросов, то смогу прижиться где угодно.
Но Боб только взглянул на меня - черт, внутрь меня - своими глазамирентгеном, и знание просто пришло к нему. Не был он и стеснительным. "Если я решу предложить вам эту работу, а вы решите принять мое предложение, могу ли я быть уверен, мистер Мак-Говерн, что не возникнет никаких проблем в отношении ваших сексуальных предпочтений?"
Сексуальное предпочтение, Ральф! До этого дня я и мечтать не мог услышать подобную фразу, но она так легко слетела у него с языка.
Поначалу я отнекивался, мол, понятия не имею, что именно он имеет в виду, но все равно обиделся - так сказать, из общих принципов, - но потом еще раз посмотрел на него и решил унять свой пыл. Возможно, в Любеке мне и удалось провести некоторых людей, но только не Боба Полхерста здесь. Ему не исполнилось еще и тридцати и едва ли он бывал южнее Киттери больше десяти раз за свою жизнь, но он знал обо мне все, имевшее хоть какое-то значение, и на это ему понадобилось всего двадцать минут личной беседы.
- "Никаких неприятностей, сэр", - сказал я кротко, будто был барашком пастушки Мэри.
Мак-Говерн снова промокнул глаза платком, но Ральфу показалось, что на этот раз жест был, скорее, театральным.
- За двадцать три года, прежде чем я стал преподавать в Общественном колледже Дерри, Боб научил меня всему, что я знаю по истории и шахматам.
Он был непревзойденным игроком... Думаю, Боб вполне мог бы показать этому Фэю Чепину где раки зимуют. Лишь однажды я обыграл его, да и то после того, как болезнь Альцгеймера уже вонзила в него свои когти. После того я никогда больше не играл с ним.Было и другое. Он помнил множество шуток и анекдотов. Никогда не забывал дней рождения и памятных дат в жизни близких ему людей - он не посылал открыток и не дарил подарков, но всегда умел так поздравить и пожелать всего хорошего, что ни у кого не возникало сомнений в его искренности. Боб опубликовал более шестидесяти статей на исторические темы, прежде всего о Гражданской войне, на изучении которой он специализировался.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:06 | Сообщение # 46 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | В 1967-1968 годах он написал книгу "Позднее тем же летом" - о месяцах, последовавших после Геттисберга Во время Гражданской войны в США 1 - 3
Июля 1863 г армия северян под Геттисбергом отразила наступление армии южан, что создало перелом в войне в пользу северян.. Десять лет назад он позволил мне прочитать рукопись; по-моему, это лучшая книга о Гражданской войне, которую я когда-либо читал, - единственная вещь, довольно близкая к ней по мастерству, - роман Майкла Шаара "Карающий ангел". Однако Боб и слышать не хотел о публикации. Когда я спросил его о причинах, он ответил, что я лучше других должен их понимать.
Мак-Говерн замолчал, оглядевшись вокруг - зелено-золотые проблески света в листве и темные пересечения теней на аллее то и дело приходили в движение при малейшем дуновении ветерка.
- Он говорил, что боится выставлять себя напоказ.
- Я понимаю, - кивнул Ральф.
- Возможно, вот что лучше всего характеризовало его: он любил разгадывать кроссворды в "Санди Нью-Йорк таймс". Однажды я высмеял его, обвинив в гордыне. Улыбнувшись в ответ, он сказал: "Между гордыней и оптимизмом огромная разница, Билл, - я оптимист, и в этом все отличие".
В общем, ты уловил суть. Добрый человек, отличный учитель, великолепный, искрометный ум. Его специализацией была Гражданская война, а теперь он и понятия не имеет, что это вообще такое. Черт, он даже не знает своего имени, и очень скоро - чем раньше, тем лучше - умрет, даже не догадываясь о том, что жил.
Мужчина средних лет в футболке с эмблемой университета штата Мэн и обтрепанных джинсах, шаркая, пересек игровую площадку, под мышкой у него был зажат мятый бумажный пакет. Он остановился возле кафетерия, намереваясь порыться в мусорном бачке, по-видимому, в поисках пустых бутылок. Когда бродяга наклонился, Ральф увидел темно-зеленый "конверт", окружающий его, и более светлую "веревочку", вырастающую из короны вокруг головы. Внезапно
Ральф почувствовал себя слишком усталым, чтобы закрывать глаза, слишком измученным, чтобы усилием воли прогнать видение.
Он повернулся к Мак-Говерну и проговорил:
- Начиная с прошлого месяца я вижу вещи, которые...
- Думаю, моя печаль глубока, - как бы не слыша его, произнес Билл и еще раз театральным жестом промокнул глаза, - только я не уверен, о ком печалюсь
- о Бобе или о себе. Разве это не ужасно? Но если бы ты знал Боба в дни его былого великолепия...
- Билл? Видишь того парня около кафетерия? Роется в мусорном бачке? Я вижу...
- Да, таких теперь полно вокруг, - сказал Мак-Говерн, бросив беглый взгляд на бродягу (тот, отыскав пару бутылок из-под "Будвайзера", засовывал их в пакет), и снова повернулся к Ральфу. - Ненавижу старость - может быть, именно в этом причина моей печали.
Бродяга приближался к их скамье - легкий бриз доложил о его приходе запахом, даже отдаленно не напоминающим французский одеколон. Его аура - жизнерадостная, энергично-зеленого цвета, навевающая мысль о декорациях ко дню святого Патрика Святой Патрик - национальный герой Ирландии.
Символом этой страны является зеленый лист клевера-трилистника., - вдруг странно потускнела, приобретя болезненно-зеленый оттенок.
- Эй, приятели! Как поживаете?
- Бывало и лучше, - ответил Мак-Говерн, иронично поднимая бровь.
- Надеюсь, нам станет намного лучше, как только ты провалишь отсюда.
Бродяга неуверенно посмотрел на Мак-Говерна, как бы решая, что тот уже потерянный шанс, затем обратил свой взор к Ральфу:
- Нет ли у вас лишней монетки, мистер? Мне нужно добраться до Дэкстера.
Позвонил мой дядя, он живет там на Нейболт-стрит, и сказал, что я снова смогу получить работу на фабрике, но только если я...
- Исчезни, - сказал Мак-Говерн. Попрошайка встревоженно взглянул на него, но затем вновь обратил налитые кровью карие глаза к Ральфу:
- У меня будет хорошая работа. Но только если я сегодня приеду туда.
Есть автобус... Ральф полез в карман, нашел две монетки и опустил их в протянутую руку. Бродяга оскалился. Аура, окружающая его, прояснилась, стала ярче, затем неожиданно исчезла. Ральф почувствовал огромное облегчение.
- Отлично. Большое спасибо, мистер!
- Не стоит, - ответил Ральф.
Бродяга побрел в направлении магазина "Купи и сэкономь", где всегда была дешевая выпивка. "Неужели тебе так трудно быть хоть немного милосерднее и в своих мыслях? - спросил себя Ральф. - Если в этом направлении пройти еще полмили, можно как раз оказаться на автобусной остановке".
Это, конечно, так, но Ральф прожил достаточно долго, чтобы понимать разницу между милосердием в мыслях и иллюзиями. Если бродяга с темно-зеленой аурой собирался на автостанцию, значит, Ральф собирался в Вашингтон, чтобы занять пост госсекретаря.
- Не стоит делать этого, Ральф, - неодобрительно произнес Мак-Говерн.
- Таким образом мы только поощряем их. О чем ты говорил, когда нас так грубо прервали?
Однако теперь идея рассказать Мак-Говерну об аурах казалась совсем неудачной. Ральф даже не мог понять, в честь чего он пришел к подобному решению. Конечно, из-за бессонницы - в этом и крылся ответ. Именно она повлияла на его суждения, память и восприятие.
- О том, что сегодня я получил кое-что по почте, - ответил Ральф. -
Думаю, тебя это немного взбодрит. - Он передал открытку Элен Мак-Говерну, тот дважды прочитал текст послания. Во время повторного чтения его длинное лошадиное лицо расплылось в широкой улыбке. Облегченно вздохнув, удовлетворенный Ральф простил Мак-Говерну его крайний эгоизм. В свете проявленного великодушия намного легче было забыть свойственную Биллу помпезность.
- Это же здорово! Работа!
- Конечно. Давай отметим это небольшим ленчем. Рядом с аптекой "Райт-Эйд" есть отличное местечко. Там несколько тесновато, зато...
- Спасибо, но я обещал племяннице Боба посидеть с ним. Конечно, он и понятия не имеет, кто я такой, но это не важно, потому что я знаю, кто он такой. Понимаешь?
- Конечно. Тогда разбегаемся.- Ладно. - Мак-Говерн, все так же улыбаясь, еще раз пробежал глазами открытку. - Здорово, просто великолепно!
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:07 | Сообщение # 47 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Ральф радостно улыбнулся, видя торжествующее выражение лица старого друга.
- И я того же мнения.
- Я спорил с тобой на пять баксов, что она снова сойдется с этим чокнутым... Но я с радостью признаю свой проигрыш. Звучит глупо?
- Немного, - ответил Ральф, но только потому, что был уверен - Билл рассчитывает на подобный ответ. На самом деле Ральф считал, что сейчас
Мак-Говерн дал себе самую четкую характеристику, и никто не смог бы сделать этого лучше.
- Приятно, что хоть у кого-то дела идут лучше, а не хуже, а?
- Конечно.
- Луиза уже видела открытку? Ральф покачал головой:
- Покажу, как только увижу ее. Ее нет дома.
- Обязательно. Ты стал лучше спать, Ральф?
- Думаю, у меня все в порядке.
- Хорошо. Ты выглядишь немного лучше. Несколько окрепшим. Нам нельзя сдаваться, Ральф, понимаешь? Это очень важно. Согласен со мной?
- Согласен, - ответил Ральф, вздыхая. - Думаю, в этом ты нрав.
3
Двумя днями позже Ральф, сидя за кухонным столом, медленно ел овсяную кашу (надо сказать, без всякого желания, но он слышал о пользе овсянки).
Перед ним лежал свежий номер "Дерри ньюс". Он быстро прочитал статью на первой странице, но взгляд его то и дело притягивала фотография; казалось, она отражала самые плохие, хоть и необъяснимые, предчувствия, которые не покидали его весь последний месяц.
Ральф считал, что заголовок над фотографией - "СПРОВОЦИРОВАЛА НАСИЛИЕ"
- не соответствовал содержанию статьи, но это его не удивило; читая газету много лет, он привык к ее необъективности, включая и компанию против абортов. И все же газета была достаточно осторожной, отделяя себя от "Друзей жизни", и Ральфа это не удивляло. "Друзья" собрались у автостоянки, прилегающей как к зданию Центра помощи женщинам, так и к городской больнице, поджидая сторонников альтернативы, прошедших маршем по центру города.
Большинство демонстрантов - их было около двухсот - несли плакаты с портретом Сьюзен Дэй и лозунги "ВЫБОР, А НЕ СТРАХ".
В намерения демонстрантов входило привлечь к себе новых сторонников по мере продвижения к Центру, и колонна действительно разрасталась, как снежный ком. "Альтернативщики" собирались провести короткий митинг около здания
Центра, агитируя людей посетить выступление Сьюзен Дэй, после которого собравшимся были бы предложены прохладительные напитки. Однако митингу не суждено было состояться. Как только сторонники альтернативы приблизились к автостоянке, "Друзья жизни", ринувшись вперед, перегородили дорогу, выставив в качестве прикрытия собственные лозунги ("УБИЙСТВО ЕСТЬ УБИЙСТВО", "СЬЮЗЕН
ДЭЙ, УБИРАЙСЯ ВОН СКОРЕЙ!", "ПРЕКРАТИТЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ НЕВИННЫХ!").
Демонстрантов сопровождала полиция, но никто не был готов к той стремительности, с какой от выкриков и угроз перешло к кулакам и пинкам.
Начало потасовке положила одна из сторонниц "Друзей жизни". Увидев свою дочь в рядах "альтернативщиков", пожилая дама, отшвырнув плакат, набросилась на собственное чадо. Приятель дочери попытался успокоить мать.
Когда же мамочка расцарапала юноше лицо, тот толкнул ее на землю.
Начавшаяся рукопашная спровоцировала более тридцати арестов с той и с другой стороны.
На первой странице утреннего выпуска "Дерри ньюс" красовались Гамильтон
Дейвенпорт и Дэн Далтон. Фотограф зафиксировал оскал на лице Гамильтона, столь не свойственный его обычному добродушию. Кулак левой руки занесен вверх в примитивном жесте триумфа. Правая же держит, словно нимб, плакат "ВЫБОР, А НЕ СТРАХ", над головой - grand fromage Головка сыра (франц ). - вдохновителя "Друзей жизни". Взор Далтона затуманен, рот открыт. На контрастном черно-белом фото кровь, текущая у него из носа, походила на шоколадный соус.
Ральф то и дело отводил взгляд от фотографии, пытаясь сосредоточиться на овсянке, но вновь и вновь вспоминал тот день, когда впервые увидел одно из объявлений о псевдорозыске, красовавшихся теперь по всему Дерри, когда он едва не потерял сознание возле Строуфорд-парка. В основном Ральф возвращался мыслями к выражению их лиц в тот день: горящий от гнева Дейвенпорт, читающий объявление в пыльной витрине, и надменно улыбающийся Далтон, всем своим видом говорящий, что таким недоумкам, как Гамильтон Дейвенпорт, не дано понять высшую мораль проблемы абортов. Ральф размышлял о том, какая же пропасть пролегла между этими двумя людьми, и его встревоженный взгляд снова возвращался к фотографии. Стоявшие позади Далтона двое демонстрантов, оба с лозунгами в защиту жизни, пристально наблюдали за конфронтацией. Худощавый мужчина в роговых очках не был известен Ральфу, зато второго он знал отлично
- Эд Дипно. Но в данном контексте присутствие Эда не играло большой роли.
Пугающими были лица обоих мужчин, которые многие годы бок о бок вели бизнес на Уитчхэм-стрит, - Дейвенпорта, с его оскалом пещерного человека и сжатыми кулаками, и Далтона, с затуманенным взором и разбитым в кровь носом.
Ральф подумал: "Вот куда заводит человека неосторожность в своих пристрастиях. Лучше бы все на этом и закончилось, потому что..."
- Потому что, будь у этих двоих оружие, они перестреляли бы друг друга,
- пробормотал он, и в этот момент прозвенел звонок у входа. Ральф поднялся, бросив взгляд на снимок, и вдруг почувствовал легкое головокружение. Вместе с этим пришла странная, мрачная уверенность: там, внизу, Эд Дипно, и одному
Богу известно, что у него на уме. "Тогда не открывай дверь, Ральф".
Он в нерешительности помялся около кухонного стола, горько сожалея, что не может пробиться сквозь туман, который, казалось, весь этот год постоянно обитал в его голове. Звонок прозвенел снова, и Ральф понял, что он принял решение. Да пусть к нему явился хоть сам Саддам Хуссейн; это его дом, и он не станет прятаться, как трусливый щенок.
Ральф миновал гостиную, открыл дверь в коридор и стал спускаться по лестнице.
4
Пройдя полпролета, он немного пришел в себя. Верхняя половина входной двери была выложена фрагментами толстого стекла. Мозаика несколько искажала видимость, но Ральф смог понять, что это посетительницы. Одну он узнал сразу и поспешил вниз, скользя рукой по перилам. Он распахнул дверь, и перед ним предстала Элен Дипно с сумкой через одно плечо и Натали, прижавшейся к другому. Глазки девчушки были яркими и блестящими, как у мышки из мультфильма. Элен заметно нервничала, но в ее улыбке проскальзывала и надежда.Внезапно лицо Натали осветилось, и она заерзала, возбужденно протягивая ручонки к Ральфу. "Она не забыла меня, - подумал Ральф. - Как хорошо". И когда он протянул к ней руку, позволив ухватиться за указательный палец, его глаза наполнились слезами.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:07 | Сообщение # 48 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | - Ральф? - несмело произнесла Элен. - С тобой все в порядке? Улыбаясь, он кивнул, шагнул вперед и обнял молодую женщину.
Элен обхватила его руками за шею. На мгновение у Ральфа закружилась голова от аромата ее духов, смешанного с молочным запахом здорового ребенка, затем Элен чмокнула его в ухо и отпустила.
- С тобой все хорошо? - повторила она свой вопрос. В ее глазах тоже стояли слезы, но Ральф не обратил на них внимания; он внимательно оглядывал ее лицо, желая убедиться, что на нем не осталось следов побоев. Их не было.
Выглядела Элен цветущей.
- Лучше, чем когда-либо, - ответил он. - Ты бальзам для моей больной души. И ты тоже, Натали. - Ральф поцеловал маленькую пухлую ручонку, по-прежнему цепляющуюся за его палец, и совсем не удивился, увидев серо-голубой отпечаток, оставленный его губами. След почти сразу же растаял, и Ральф снова обнял Элен, все еще не веря, что она на самом деле рядом.
- Милый Ральф, - пробормотала она ему в ухо. - Милый, добрый Ральф.
У него запершило в горле - скорее всего, от нежного запаха ее духов и легкого шепота прямо в ухо... А затем Ральф вспомнил другой голос.
Голос Эда: "Я звоню из-за твоего языка, Ральф. Как бы он не довел тебя до беды". Ральф, улыбаясь, отстранил от себя Элен:
- Ты бальзам для моей души, Элен. Разрази меня гром, селя это не так. -
И ты тоже. Позволь познакомить тебя с моим другом. Ральф Робертс, Гретхен
Тиллбери. Ральф, Гретхен.
И тут Ральф впервые внимательно посмотрел на вторую гостью, осторожно пожимая своей огромной рукой ее хрупкую белую ладонь. Гретхен принадлежала к тому типу женщин, перед которыми мужчине (даже если ему за шестьдесят) хочется вытянуться в струнку. Очень высокая (возможно, футов шесть) блондинка, но дело вовсе не в этом. Присутствовало что-то еще - то ли запах, то ли вибрация, то ли... (аура) правильно, подобие ауры. Короче говоря, Гретхен Тиллбери была женщиной, на которую невозможно не смотреть, о которой невозможно не думать.
Ральф вспомнил рассказ Элен о том, что муж Гретхен распорол ей живот, ножом, оставив бедняжку истекать кровью. Он удивился, как мужчина мог совершить такое; как вообще мужчина мог прикасаться к подобному созданию иначе, чем с благоговением. "Или с похотью, как только он минует стадию "по земле ступает царица ночи". Кстати, Ральф, пора бы твоим глазам вернуться в орбиты".
- Рад с вами познакомиться. - Язык явно не повиновался ему.
Ральф отпустил руку Гретхен. - Элен рассказала мне о вашем визите в больницу.
Спасибо, что помогли ей.
- Помогать Элен одно удовольствие. - Гретхен ослепительно улыбнулась.
- Она одна из тех женщин, ради которых и стоило затевать такие дела...
Но, кажется, вам и без меня это хорошо известно.
- Согласен. - Ральф был явно смущен. - Располагаете ли вы временем выпить чашечку кофе? Пожалуйста, не отказывайтесь.
Гретхен взглянула на Элен, та кивнула.
- Было бы отлично, - согласилась Элен. - Потому что... Ну...
- Это не совсем визит вежливости, правильно? - Ральф переводил взгляд с
Элен на Гретхен Тиллбери и снова на Элен.
- Верно. - Элен вздохнула. - Нам необходимо поговорить с тобой, Ральф.
5
Только они поднялись по сумрачной лестнице, как Натали, беспокойно заерзав, заговорила на том повелительном детском наречии тарабарского, которое вскоре заменят настоящие слова.
- Можно мне взять ее на руки? - Ральф вопросительно посмотрел на Элен.
- Можно, - согласилась та. - Если Натали заплачет, я сразу же возьму ее обратно, обещаю.
- Ладно.
Но Ее Величество Малышка не расплакалась. Дружески обхватив ручонкой
Ральфа за шею, она удобно устроилась на изгибе его правой руки, словно на троне.
- Ух ты! - воскликнула Гретхен. - Впечатляюще.
- Блиг! - сказала Натали, хватая Ральфа за нижнюю губу и оттягивая ее в сторону. - Ганна-виг! Энбуу-сис!
- Думаю, она рассуждает о сестрах Эндрю, - пошутил Ральф.
Элен, запрокинув голову, рассмеялась своим сердечным смехом, исходящим, казалось, из самых глубин ее души. Ральф даже не предполагал, насколько сильно ему не хватало этого легкого, искрящегося звука.
Натали позволила нижней губе Ральфа захлопнуться, когда он ввел их в кухню - самую солнечную комнату в доме в это время дня. Он заметил, как удивленно Элен оглядывается по сторонам, и понял, что она не была здесь давным-давно. Слишком давно. Сняв с кухонного стола фотографию Кэролайн, женщина внимательно разглядывала ее, в уголках губ Элен трепетала легкая улыбка. Солнце осветило концы ее коротко подстриженных волос, как бы образуя нимб вокруг головы, и Ральф сделал внезапное открытие: он любил Элен в основном потому, что ее любила Кэролайн, - лишь им двоим удалось получить доступ в сокровенные глубины ума и сердца Кэролайн.
- Какой она была милой, - пробормотала Элен. - И такой красивой, правда, Ральф.
- Да, - согласился он, доставая чашки (и стараясь расставлять их вне досягаемости любопытных ручонок Натали). - Это фото сделано за месяц или два до начала головных болей. Наверное, держать фотографию на кухонном столе перед сахарницей эксцентрично, но именно в этой комнате я провожу большую часть времени...- Мне кажется, это отличное место, - вступила в разговор Гретхен.
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:07 | Сообщение # 49 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Голос у нее был низкий, с приятной хрипотцой. Ральф подумал: "Пошепчи она мне на ушко, могу поклясться, старенький мышонок в брюках не только перевернулся бы в спячке, но сделал бы кое-что еще..."
- Я тоже так считаю, - согласилась Элен. Она, избегая прямого взгляда, одарила Ральфа неуловимой улыбкой, сняла с плеча розовую сумку и поставила ее на с гол. Натали забеспокоилась, протягивая ручки к матери, как только увидела свою бутылочку. И вдруг яркое, но, слава Богу, кратковременное воспоминание промелькнуло в голове Ральфа: Элен, шатаясь, бредет к "Красному яблоку". Один глаз заплыл, щека в крови, к бедру прижата Натали - так подростки носят учебники.
- Хочешь покормить девочку? - спросила Элен. Улыбка ее стала увереннее, она снова посмотрела Ральфу в глаза.
- Почему бы и нет? Но кофе...
- А о кофе позабочусь я, - улыбнулась Гретхен. - За свою жизнь я варила кофе миллионы раз.
- Отлично. - Ральф уселся за стол, держа в руке бутылочку со смесью.
Натали уверенно пристроила головку у него на плече и, схватив соску губами, принялась деловито сосать. Ральф улыбнулся Элен, сделав вид, что не заметил слез, вновь выступивших у нее на глазах.
- Быстро же они учатся.
- Да. - Элен, оторвав кусок бумажного полотенца от рулона возле раковины, промокнула глаза. - Не могу спокойно смотреть, как ей легко с тобой, Ральф, - раньше она так себя не вела, правда?
- Честно говоря, не помню, - солгал он. Раньше такого не было. Не из-за того малютка сторонилась его, просто она не была настолько доверчива.
- Только не забывай нажимать на пластиковый вкладыш бутылочки. Иначе
Натали наглотается воздуха, и ее начнет пучить.
- Вас понял. - Ральф оглянулся на Гретхен: - Получается?
- Конечно. Как вы обычно пьете кофе, Ральф?
- Думаю, из чашки.
Рассмеявшись, она поставила чашку на стол, подальше от Натали. Гретхен села, положив ногу на ногу, и Ральф проследил за ней взглядом - не смог удержаться. Когда он поднял голову, Гретхен иронично улыбнулась. "Что за черт, - подумал Ральф. - Нет ничего омерзительнее старого козла. Даже такого старого козла, которому удается поспать всего два - два с половиной часа в сутки".
- Расскажи о своей работе, - попросил Ральф, когда Элен села за стол и отхлебнула кофе.
- Думаю, день рождения Майка Хэнлона просто необходимо признать национальным праздником - тебе это имя о чем-нибудь говорит?
- Немного. - Ральф улыбнулся.
- Я была уверена, что нам придется уехать из Дерри. Разослав прошения о приеме на работу во все библиотеки до самого Портсмута, я поняла, что такая перспектива мне не по душе. Из своих тридцати одного только шесть лет я прожила здесь, но Дерри стал для меня родным домом - трудно объяснить, но это так.
- Ничего не нужно объяснять, Элен. По-моему, дом - это такая вещь, которая дается человеку, как цвет лица или глаз.
Гретхен кивнула.
- Да, - сказала она. - Полностью согласна.
- Майк позвонил в понедельник и сообщил, что в детской библиотеке открылась вакансия ассистента. Я даже не могла поверить. Целую неделю я то и дело щипала себя, словно проверяя, уж не сон ли это. Правда, Гретхен?
- Ты была просто счастлива, - согласилась Гретхен. - И это очень приятно.
Она улыбнулась Элен, и для Ральфа эта улыбка стала откровением. Он внезапно понял, что может смотреть на Гретхен Тиллбери бесконечно, но это ничего не изменит. Даже если бы в комнате находился Том Круз Популярный голливудский актер., все осталось бы по-прежнему. Он подумал, уж не догадывается ли об этом Элен, а затем отчитал себя за глупость. У Элен были свои недостатки, но тупость не входила в их число.
- И когда ты приступаешь к работе? - поинтересовался Ральф.
- Двенадцатого, ответила Элен. - Буду работать после обеда и по вечерам. Жалованье, конечно, не королевское, однако его вполне хватит, чтобы продержаться зиму, несмотря на то, как пойдут... Остальные мои... Разве это не здорово, Ральф?
- Конечно, - согласился он. - Великолепно.
Натали, выпив полбутылочки смеси, теперь проявляла признаки потери интереса. Соска наполовину высунулась у нее изо рта, и струйка молока сбежала по подбородку. Ральф потянулся, чтобы вытереть ей личико, и его рука оставила в воздухе деликатные серо-голубые линии.
Натали ухватилась за них и звонко рассмеялась, когда линии растворились у нее в кулачке. У Ральфа перехватило дыхание. "Она видит. Ребенок видит то же, что и я". "Ерунда, Ральф.
Полнейший бред, и тебе это известна". Однако он знал, что дело обстоит иначе. Только что он собственными глазами видел, как малютка Нэт пыталась схватить аурные полосы, оставленные его пальцами.
- Ральф? - окликнула Элен. - Что-то случилось?
- Ничего. - Взглянув вверх, он увидел, что Элен окружает блестящее облако цвета слоновой кости, струящееся волнами, словно дорогой шелк.
Поднимающаяся вверх "веревочка" шириной с ленту на свадебном подарке имела тот же оттенок. Аура Гретхен Тиллбери была темно-оранжевого цвета, по краям переходящего в желтый.
- Ты собираешься вернуться в свой дом?
Элен и Гретхен переглянулись, но Ральф вряд ли заметил их замешательство. Ему не нужно было наблюдать за лицами и жестами обеих женщин, чтобы понимать их чувства, и сознание этого стало откровением; все, что ему было нужно, - это смотреть на их ауры. Лимонные оттенки по краям ауры Гретхен потемнели, превращая ее в однородно-оранжевую. Аура же Элен, сжавшись, стала настолько яркой, что глазам было больно смотреть. Элен боялась возвращаться. Гретхен же знала об этом и сердилась на нее. "Я на свою собственную беспомощность, - подумал Ральф. - Это еще больше выводит ее из себя".
- Я собираюсь еще немного пожить в Хай-Ридж, - как-то неохотно ответила
Элен. - Может быть, до зимы. Думаю, скоро мы с Натали переберемся в город, но дом будет выставлен на продажу. Если кто-то его действительно купит - а при настоящем положении дел на рынке недвижимости это весьма проблематично,- деньги будут переведены на общий счет. Его поделят поровну между мной и
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
| Alan_Wake | Дата: Четверг, 22.04.2010, 18:08 | Сообщение # 50 |
|
Писатель
Группа: Пользователи
Сообщений: 579
Награды: 0
Статус: | Эдом на основании закона о разводе.
Ее нижняя губа задрожала. Аура стала еще плотнее; теперь она прилегала к телу Элен, словно вторая кожа, по ней пробегали красные вспышки.
Ральф, потянувшись через стол, сжал руку молодой женщины. Элен благодарно улыбнулась в ответ.
- Ты сообщила мне две важные вещи, - сказал он. - Во-первых, ты возбудила бракоразводный процесс. И во-вторых, ты по-прежнему боишься его. -
Последние два года своего замужества она постоянно подвергалась унижениям и избиениям, - вмешалась Гретхен. - Неудивительно, что она все еще боится своего мужа. - Женщина говорила тихо, спокойно, рассудительно, но наблюдать ее ауру было все равно что смотреть сквозь прозрачное оконце в раскаленную печь.
А вот Натали теперь окружало собственное сверкающее облако фаты.
Оно было меньше, чем у матери, однако почти идентичное... Как голубые глазки и золотисто-каштановые волосы. "Веревочка" Натали поднималась от темени чисто-белой ленточкой до самого потолка, где и сворачивалась эфирным кольцом вокруг люстры. При каждом дуновении ветерка сквозь открытое окно этот клубочек начинал трепетать. Посмотрев вверх, Ральф заметил, что "веревочки" Элен и Гретхен тоже волнуются. "Имей я возможность увидеть себя со стороны, уверен, моя "веревочка" проделывает то же самое, - подумал он. - Все это реально; что бы там ни считала дважды-два-четыре часть моего разума, ауры существуют на самом деле, и я вижу их".
Он ожидал каких-либо возражений, однако на этот раз никто не стал с ним спорить.
- У меня такое чувство, будто большую часть времени я провожу в стиральной машине, только в ней вместо белья мои эмоции, - произнесла Элен.
- Моя мама сердится на меня... Называет трусихой... Иногда я действительно чувствую себя трусихой, бросающей начатое дело на полпути... И мне становится так стыдно...
- Тебе нечего стыдиться, - успокоил ее Ральф. Он снова взглянул вверх на колышущуюся "веревочку" Натали. Прекрасное зрелище, но он не испытывал потребности потрогать ее; неясный глубинный инстинкт подсказывал, что подобное действие может оказаться опасным для них обоих.
- Я понимаю, - согласилась Элен, - но все девочки проходят отличную школу внушения. "Вот твоя Барби, а это твой Кен, а вот твоя кухня. Учись хорошенько, потому что, когда все это произойдет на самом деле, именно тебе придется заботиться обо всем, и если хоть что-то нарушится, виноватой окажешься только ты". И я была вполне согласна с такой теорией. Только вот никто не внушил мне, что в некоторых семьях Кен может сойти с ума. Звучит как самооправдание?
- Ни в коем случае. Именно так и произошло, насколько я могу судить.
Элен рассмеялась - отрывисто, горько, виновато.
- Только не пытайся убедить в этом мою мать. Она отказывается верить, что Эд способен на что-то большее, чем время от времени посемейному хлопнуть жену по мягкому месту... Дабы направить меня на верную стезю, если я случайно собьюсь с курса. Она считает, что все остальное я просто выдумываю.
Она не говорит об этом прямо, однако мысль эта слышится в ее голосе всякий раз, когда мы разговариваем по телефону.
- Я не считаю, что ты все выдумываешь, - произнес Ральф. - Я же тебе поверил, помнишь? И я находился рядом, когда ты умоляла не звонить в полицию.
Ральф почувствовал, как кто-то сжал его колено под столом, и удивленно поднял голову. Гретхен Тиллбери чуть заметно кивнула ему и снова сжала колено - на этот раз более выразительно.
- Да, - согласилась Элен. - Ты там был. - Она слегка улыбнулась, что было уже хорошо, но то, что произошло с ее аурой, было еще лучше красные вспышки побледнели, а сама аура снова расширилась. "Нет, - подумал Ральф. - Не расширилась. Расслабилась".
Элен, встав, обошла вокруг стола.
- Натали вся уже извертелась, - сказала она. - Давай я ее возьму.
Ральф посмотрел вниз и увидел, что девчушка зачарованно смотрит в противоположный угол комнаты. Ее взгляд был прикован к маленькой вазе, стоящей на подоконнике. Часа два назад Ральф поставил в нее осенние цветы, и теперь легкий зеленый туман исходил от стеблей, окутывая соцветия слабым, мглистым свечением. "Я наблюдаю их последнее дыхание, - подумал Ральф. - О Боже, больше никогда не сорву ни единого цветка. Обещаю".
Элен осторожно взяла ребенка на руки. Натали с удовольствием прильнула к матери, однако не отрывала взгляда от пылающих красками цветов, пока мать обносила ее вокруг стола, усаживалась на стул и устраивала дочурку на изгибе руки.
Гретхен легонько постучала по циферблату своих часов. - Если мы хотим успеть на встречу к полудню...
- Да, конечно, - извиняющимся тоном произнесла Элен. - Мы входим в состав комитета по организации встречи Сьюзен Дэй, - пояснила она Ральфу, - а это отнюдь не Юниорская лига. В нашу задачу входит не столько встретить
Сьюзен Дэй, сколько обеспечить безопасность ее пребывания в городе.
- По-твоему, могут возникнуть проблемы?
- Скажем, так: может возникнуть напряженность, - уточнила Гретхен. -У нее полдюжины своих телохранителей, которые посылали нам факсы полные угроз, полученных ею из Дерри. Подобные угрозы стали чуть ли не закономерностью - ведь многие годы эта женщина является весьма заметной фигурой. Ее служба безопасности держит нас в курсе происходящего, но они хотят быть уверены, что мы все делаем правильно, потому что именно мы пригласили ее. Кроме того, за ее безопасность отвечает и Центр помощи женщинам.
Ральф открыл было рот, дабы поинтересоваться, так ли уж многочисленны эти угрозы, но предположил, что ответ заранее известен. Он прожил в Дерри около семи десятков лет, и уж ему-то известно, насколько город опасен - тишь да гладь, но острых углов с избытком. Конечно, то же можно сказать и о многих других городах, но Дерри всегда казался более подверженным подобным уродливым явлениям. Элен назвала Дерри домом, он был и его домом, но...
Ральф вспомнил событие десятилетней давности, произошедшее вскоре после ежегодного фестиваля каналов. Трое парней, предварительно избив и нанеся многочисленные ранения, сбросили никому не сделавшего зла "голубого", молодого человека по имени Адриан Меллон, в Кендаскег; ходили слухи, что вся троица, стоя на мосту возле таверны Фальконе, наблюдала, как тот умирал.
Полиции они сказали, что им не понравилась шляпа, которую носил бедняга. И это тоже был Дерри, и только глупец мог игнорировать подобный факт.
Воспоминание об Адриане Меллоне заставило Ральфа вновь взглянуть на снимок в сегодняшней газете - Хэм Дейвенпорт с занесенным вверх кулаком и
Дэн Далтон с разбитым в кровь носом и плакатом, опущенным на голову.
- И много было угроз? - спросил он. - Неужели не меньше дюжины?
- Больше тридцати, - ответила Гретхен. - Из них около шести телохранители Сьюзен Дэй воспринимают серьезно. Двое неизвестных угрожают взорвать Общественный центр, если она не откажется от выступления. В другой анонимке - ну просто прелесть! - некто сообщает, что припас водяной пистолет, наполненный кислотой. "Если я попаду в цель, то даже твои дружки не смогут смотреть на тебя без содрогания", - написал он.
- Да, весьма остроумно. - Ральф вздохнул.
- Все это, однако, не уводит нас от цели, - сказала Гретхен.
Порывшись в сумочке, она извлекла маленький баллончик с красным колпачком. - Это вам небольшой подарок от благодарных друзей из Центра помощи женщинам.
Ральф взял баллончик с изображением женщины, направляющей струю газа в лицо мужчине в широкополой шляпе и маске. С обратной стороны шла - надпись с заглавными буквами: "ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ".- Что это? - спросил Ральф. - Нервно-паралитический газ?
"Я не буду служить тому, во что я больше не верю, даже если это называется моим домом, родиной или церковью. Но я буду стараться выразить себя в той или иной форме жизни или искусства так полно и свободно, как могу, защищаясь лишь тем оружием, которое считаю для себя возможным, - молчанием, изгнанием и хитроумием"
Рейтинг: 790 баллов(2)
Статус: Зритель()
|
| |
| |
