Задернутые шторы, придавали комнате мрачный, удушающий вид. Девушка, лежащая на кровати, уже мало походила на человека. Грудь под ее футболкой состарилась и напоминала старушечью. Волосы, когда она шевелистся выподают клочьями. Поэтому она стараеться помешьше двагаться. Она считает.
- Раз, два, три, четыре...
Ее кожа восполена. На лице проступают язвы. Ноги покрыты струпьями. На спине и руках – пролежни.
- Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать...
Ее ногти отрасли и стали ломкими, когда она чешется, зазубрины рвут кожу. Ее желудок то сжимался, то вздувался. И так снова и снова. Пока голод не стал напоминать о себе лишь легким урчанием. Но и он уходит. Как и боль, как и все остальное, когда приходят сны. Она выжидает, когда реальность отступит, уступив место миру грез. Рядом с ней лежит небольшой мешочек. Она достает из него щепотку песка и раздумывает, что с ним сделать. Проглотить или вдохнуть? Или втереть в кожу? Хотя ей уже не важно. Она продолжает считать.
- Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь...

***

Рядом с часами, которые показывают десять сорок пять утра, лежит пачка сигарет. Будильник в часах, наконец, заводит свою трель, пытаясь тем самым разбудить спящего в кровати человека. Вместе с будильником включается радио и диджей, ведущий утреннюю программу, ставит новую мелодию, сопровождая своими комментариями.
- ...а для вас, старички, - песня из склепа, старое, доброе, вечно-зеленое...
Человек протягивает руку, чтобы выключить, но затем, раздумав, только достает из пачки сигарету.
Садясь на кровати, он затягиваеться. Фоном для него играет мелодия по радио.
- Меня обними и считай до ста, скажи, без меня будет жизнь пуста. Здесь птицы поют меж зеленых ветвей... ты увидь меня во сне.
Человек на кровати заходиться кашлем. Встав, он следует в ванну. Ему часто нравиться вести мысленный монолог. И сейчас, стоя перед зеркалом, и совершая утренний туалет, он занят именно этим.
- Бывают у вас дни, когда, кажется, будто что-то пытаеться рассказать вам о ком-то?
В воздухе пахло магией, как озоном, после сильного дождя. Джон прошел в комнату и стал одеваться. Его извечный костюм – белая рубашка, галстук, ботинки.
- Мне приснился кошмар. Какие-то твари преследовали меня.
В его мозгу воображение вновь воспроизводило картинку минувшего ужаса.
- Я твердил себе: это всего лишь сон, - но все без толку. Они охотились за мной.
В это время на радио заиграла новая мелодия, и Джон обернулся, с интересом уставившись, на включенный аппарат. Диктор снова комментировал новую песню.
- ...еще один привет из прошлого. Нестареющая песенка про волшебника...
Джон прошел по комнате, чтобы выключить радио, но, услышав песню, остановился.
- Мистер Сэндмен, я так одинок, и рядом нету...
После нажатия клавиши, проигрыватель замолчал. Джон, накинув свое пальто, вышел под, как обычно, пасмурное небо Лондона.
Он любил разговаривать с городом, каким бы вонючим и злым он не был. Сегодня город был в хорошем расположении духа.
- Привет, Лондон, - поздоровался Джон.
- Привет, Джон Константин.
- Как поживаешь, Лондон?
- Нормально. Поклон людей. Мокну под дождем, а ты?
- А-а, недурно. Почти полдень и думаю пойти что-нибудь перекусить.
- Прекрасная мысль, Джон.
- Спасибо, Лондон.

Джон отправился в свое любимое кофе в большом мегамолле. Заказав себе, дерьмовый кофе с жесткой булочкой он уселся за свободный столик, достал газету и, посмотрев на плеер своего телефона, решил, что избавиться от гомона толпы ему поможет старый добрый панк-рок в исполнении Sex Pistols. Ткнув пальцем в выбранную мелодию, он надеялся тут же услышать рвущий барабанные перепонки вокал Джонни Ротена, но вместо этого заиграла совсем другая мелодия.
- И сны о тебе... всю ночь напролет. Всю ночь напролет, вместо снов о тебе.
- ... что-то пытаеться рассказать мне о ком-то, - подумал Джон.
Выключив плеер, Джон внимательно на него уставился. А, проверив список мелодий, удивился еще больше, ибо той, что слышал он, среди них не было.
- Точнее кто-то... – послышался мягкий женский голос по ту сторону газеты.
Джон убрал печатное издание. Перед ним сидела Элли. С, как это обычно бывает у суккубов, заигрывающей улыбкой.
- Ты ведь знаешь, что он вернулся, - продолжила свою мысль демоница.
- Кто, Элли?
Она взяла чашку с кофе, который заказал Джон, принюхалась и с омерзением поставила на место.
- Джон, ты, вроде умный. Мог бы догадаться. Морфей, онейромант, ты же знаешь... Сэндмен, Песочный человек. Он вернулся.
Джон скривил губы в надменной усмешке.
- Сэндмен? Элли, ты меня разыгрываешь?
- Джон, ты идиот, и у тебя это не лечиться.
- Брось, это же сказки на сон грядущий. Про Песочного человека, что сыплет в глаза волшебную пыль и напевает... сладкие сны. Элли, я каждый день имею дело, с куда более реальными тварями.
Элли ближе придвинулась ближе, так что между их лицами усталось не более десяти дюймов. Он чувствовал ее горячее дыхание.
- Послушай меня, Джон Константин. И я говорю серьезно. Морфей вернулся и требует свои вещи назад. Поверь, я за свои две сотни лет многое повидала. Он вернулся.
Она встала из-за стола и проследовала в толпу. Джон снова погрузился в свои мысли.
- Значит, Сэндмен? Видно, придется с этим разобратся.
Кинув на стол пару фунтов, он одним глотком выпил остатки остывшего кофе и тут же скривился.
- Время идет, а кофе варят все такой же отвратный.

***

По темной улице пробирался человек. Она была слабо освещенна, видны лишь силуэты. Человек вплотную подошел к дому. Его интересовало окно на втором этаже. Они называют себя “Ползунами”: забираются в чужие жилища, пока хозяева дома. Придает адреналина. А днем он – консультант по инвестициям. Чековые книжки, кредитные карточки, диски. Он ловко, как акробат, забираеться по стене и через окно входит в комнату. То, что он делает, он считает вкладом в рыночную экономику. Но, сделав пару шагов, он замирает. Ему кажется, что он видит сон. Перед его взором мелькают картинки.
*Теплая упругость ее кожи. Тяжелый дух секса. На ее губах аромат роз и вкус страсти. Она сжимает его так крепко, словно сама жизнь от этого зависит.* Он видит эротическую фантазию.
*Теперь он мчиться на скорости сто пятьдесят миль в час на своей новой “Ламборджини” по горному серпантину. Все зеленеют от зависти. А ускорение растет.* Он видит успешную фантазию.
*Он летит по небу в красно-синем трико. Он последний сын мертвой планеты. Самый сильный человек в мире.* Он видит геройскую фантазию.
А затем он, с открытыми глазами, полными грез, падает на пол.

***
Следующие несколько дней Константин провел в поисках информации о Песочном человеке. Прежде в этом не было необходимости, да и руки не доходили, ибо хватало своих изысканий. Он знал, что в его библиотеке досточно книг. А в этих книгах достаточно знаний. Нужно было лишь их найти.
Все это время в его голове неустанно крутилась одна и та же мелодия.
- О-о-о... так сны и сотканы. Кто я, чтоб возражать?
...назвать своей. Устал спать один – мне нужна любимая из снов...
Сны, словно ангелы, зло отгоняют...
За то время он видел разные сны – пруды, полные лилий, леприконов, футуристические пейзажи и скачки. А потом шли кошмары. Как и всегда. И вот на третий день он встретился лицом к лицу с объектом своих поисков.
Джон, нагруженный кипой файлов и парой книг, поднимался к себе в квартиру. Повернув ключ в дверном замке, и водя внутрь, все его материалы, что он держал в руках, рухнули вниз. Перед ним стоял человек. Он был выше Константина, укутаный в темную накидку, по которой, складывалось такое ощущение, переливалась вселенная. Его лицо было белее мела, а глаза, темные как зола в печной трубе, прожигали насквозь. Впрочем, заговорил он вполне обычным, не сверъестественным, голосом.
- Джон Константин, я полагаю?
- Старик, я не – доктор Ливингстон, - попытался отшутиться Джон.
Но гость и бровью не повел.
- Извини. Маленькая шутка. Совсем маленькая. А ты должно быть...
- К тебе попала одна моя вещь, - перебил его гость, - сума, наполненная песком. Верни ее. Где она?
- Та сума? Это так давно было. Я купил ее в Сан-Франциско на гаражной распродаже. Знал, что в ней заключена сила. Но мне даже развязать ее не удалось...
- Где она? - вновь перебив, и немного повысив голос, спросил гость.
- Я ее бог весть, сколько не видел. Но есть шанс, что она в гараже у Бимана, с остальным моим барахлом...
- Отправляемся за ней, - тоном, исключающим возражения, сказал гость.
- Надеюсь, ты не ждешь, что я повезу тебя на общественном транспорте? С твоим то нарядом... будет чертовски неловко.
Джон указал взглядом на старомодную и крайне страную одежду гостя. Тот, в мгновение ока, обернулся в обычный, среднестетистический плащ.
- Так лучше?
- В точку. Надо будет тебя познакомить с одним зеленым парнем. У того тоже нет чувства юмора.

Прибыв на место, дверь им открыл Биман, старый друг Константина. Он не задавал вопросов, и даже вид гостя, прибывшего с Джоном, ничуть его не смутил.
- Снова принес, что-нибудь не нужное, чтобы захламлять мой гараж?
- Нет, приятель, на этот раз я пришел кое-что забрать. Где ты хранишь мое добро?
Биман рукой указал на стол рядом с люком в полу.
- Кстати, а как ты ее потерял? – спросил Джон у своего спутника, продолжая копатся в ящиках стола.
- Ее украл человек, по фамилии Берджесс.
- Тот самый “Король-демон”? – Биман впервые заговорил с гостем, - ты должно быть старше, чем выглядишь.
Константин до середины вытащил один из ящиков, и его содержимое высыпалось на пол. Чертыхнувшись, Джон принялся собирать бумаги, когда его взгляд упал на одну фотографию, где он был запечатлен с девушкой.
- Чтоб меня, - сказал Джон, ударив себя по лбу, - ну, босс, кажется, я знаю, где твоя сума.

Вытащив Чеса посреди ночи и ничего толком не объяснив, Джон указал ему направление, в котором им следовало двигаться.
- Слушай, Джон, может, притормозим на заправке? В горле пересохло. Даже чаю не успел выпить, - жаловался Чес.
- Нет, - менторским тоном ответил Песочный человек.
- Чес, ты его слышал. Прости, старина...
- Джон, я, конечно, перед тобой в долгу. Но это уже слишком.
- Отвезите нас на место, мистер Чес. Не пожалеете, - сказал с заднего сидения Морфей.
- Э-э. Просто Чес, мистер... – Чес немного смутился, - Джон как к нему обращаться?
- Никак. Такие появляются ниоткуда и сами к нам обращаются.
На этом разговоры заканчиваются. Чес гонит машину по шоссе. Гость растворяеться в темноте на заднем сидении. А Джон вспоминает Рэйчел. Они жили вместе в одной многоэтажке на Ист-Крейдон. Потом он уехал на полгода на Аляску. А когда вернулся, оказалось, что она съехала, прихватив его стерео, телевизор, выпуски “Серебрянного серфера”. Словом все, что можно превратить в деньги. А деньги она давным-давно превратила в наркотики. Он считал ее тупой сукой, и все равно иногда скучал. Решив оторваться от грустных мыслей, он обратился к своим попутчикам.
- Джентельмены, не против, если я включу радио?
Не услышав возражений, он нажал на кнопку на центральной панели. Из колонок полилась мелодия. Прислонив голову к стеклу, он снова задумался.
- Жаль, я раньше не додумался, что она прихватила и суму.
По радио заиграла новая мелодия.
- Этот разноцветный тихий клоун в комнату мою вошел и щепоткой звездной пыли мне запорошил глаза. Он песочный человечек...
- “Разноцветный тихий клоун”. Ну, конечно, - подумал Джон, вспомнив о госте на заднем сидении.

Наконец, остановив машину у названного места, Чес обернулся к своим пассажирам.
- Сума здесь, - сказал Морфей, - и не только она. Константин, этот дом опасен.
Пока Сэндмен выбирался из машины, Джон обратился к Чесу.
- Оставайся в машине. Подними стелка, запри двери. Если почуешь неладное - уматывай отсюда. Понял?
- Но, Джон... – пытался возразить Чес.
- Никаких “но”, приятель. Твоя жена и так меня ненавидит. Не стоит давать ей лишний повод, верно?
Закрыв дверь, Джон двинулся вслед за Морфеем, вновь погрузившись в свои мысли.
- Рейчел часто играла с сумой. Подзадоривала меня, чтобы попытался открыть. Спрашивала: “Зачем тебе магическая штука, если она без пользы?”. Я знал ответ. И знал, что ей никогда не понять его.
Подойдя к двери квартиры в многоэтажке, где жила Рейчел, Джон приложил ухо, чтобы попытатся расслышать, есть ли внутри кто-нибудь. Но ответом ему была лишь тишина.
- Похоже, никого нет. Заперто на замок. Вроде у меня был ключ, но нам придется вернуться.
- Нет, - возразил Морфей, - Мы войдем через эту дверь.
Как по моновению, он с легкостью открыл, запертую ранее дверь. Они вошли во мрак коридора.
- Пахнет странно, - подумал Джон, - помню, я месяц проработал в похоронном бюро. Там пахло, похоже – трупами и формальдегидом.
- Константин... – обратился Морфей к Джону, - это место для тебя опасно. Здесь рыщут силы, которым на земле нельзя давать свободу. Тебе лучше уйти.
- Ну, нет, - ответил Константин, - после того, как ты меня так заинтреговал. И потом, когда-то я запал на Рейчел. Она была девушкой моих снов. Какое-то время.
Они проследовали дальше. Везде было темно. Повелитель снов следовал чуть впереди Джона.
- Электричество отключено. На полу разбросаны письма, наверно, за полгода. Что тут стряслось?
- Острожно – человек, - предупредил Морфей.
- Что это знач... – Джон не успел договорить, спотыкнувшись о тушу незадачливого воришки.
Достав и чиркнув зажигалкой, Джон внимательно осмотрел тело. Его глаза были открыты, а на лице застыла придурковатая улыбка.
- Он жив. В каком-то смысле. – Произнес Морфей.
- Что с ним случилось?
- Его пожирают сны.
Они продолжили путь через темную комнату.
- Словно кино, - подумал Джон, - старый дом. Бродит что-то жуткое. “Давайте разделимся”. Глухие крики во тьме.
Подойдя к очередной комнате. Джон почувствовал головокружение, и затем, будто телепартировавшись, да так, что у него скрутило все внутренности, он оказался на диване в собственной квартире. Передним танцевала Элли. На ней было красивое кружевное белье, и она заигрывающе звала Джона к себе. Веки Константина тяжелели. Он всеми силами хотел докоснуться до ее тела, когда чья-то рука вернула его в реальность. Упав на пол, он стал хватать ртом воздух.
- Это было так по-настоящему. Но это был только сон. Чарующий сон.
- Джон Константин, - поучающе начал Морфей, - “только снов” не бывает. Тем более здесь.
- Из-за чего это?
- Сума рядом.
Джон встал на свои, наровившие снова подкоситься, ноги. Но не успели они сделать и пару шагов, как их укутал густой, непроницаемый туман. А затем Джон услышал голоса. Множество голосов.
- Не мешай. Оставь ее. Она наша. Не тревожь нас. Мы голодны. Мы – вечно голодны. Уходи.
Душа Джона ушла в пятки. Одно дело боротся с тем, что видишь и совсем другое с чем-то неосязаемым. Но Повелитель снов непроявлял никаких эмоций. Складывалось ощущение, будто он о чем-то думает.
- Это зашло слишком далеко. Вы перешли границы. Пропустите нас.
Голоса замолчали. Но лишь на секунды. Затем они снова заговорили, но теперь другими голосами. Жалобными. Умоляющими.
- Хозяин. Хозяин не наказывай нас. Прости. Мы думали, ты исчез. Да-да.
- Это сны? – спросил Джон, - ты правда их хозяин?
- Да, - скупо ответил Морфей
И туман рассеялся, со звуком втягивающегося воздуха. Перед ними была последняя дверь. Джон знал, что за ней, но не побоялся ее открыть. Запахи тут же ударили ему в нос, но он старался о них не думать.
- Рейчел?
- Джон? Это ты? Я видела такой чудный сон.
На кровати лежало существо. Лишь далекая тень той Рейчел, что была знакома Джону. В полутьме комнаты не было видно всего уродства, что сотворил с ней песок снов.
- Сон, о, сон – продолжала, как в бреду, говорить Рейчел, - стоит только захотеть... мне нужно всего-то... только уснуть.
Морфей прошел в комнату и взял лежащую рядом с ней суму.
- Она у меня, - сказал он, - сны вернутся на свои места во времени. Теперь мы можем идти.
Слабеющей рукой Рейчел схватила Морфея и снова начала бредить.
- Она моя. И не моя... мне больно... вот солнце садится в ладони мужской...
- Ты не можешь оставить ее... вот такую, - запротестовал Константин.
- Почему нет? – возразил Морфей, - ее обмен веществ явно разрушен. Только песок поддерживал в ней жизнь. Поэтому скоро она умрет. Скорее всего, в муках.
- Я сказал, ты не можешь ее так оставь, черт тебя дери! - вспылил Джон.
Рейчел перестала говорить и лишь стонала лежа в кровати.
- Ладно, Константин, - наконец, произнес Морфей, - выйди.
Джон перевел взгляд с Повелителя снов на Рейчел. Склонился над ней и поцеловал в лоб.
- Сладких снов, Рейчел.
Затем он вышел.
Морфей взял горсть песка из сумы и развеял над бедной девушкой. Ее лицо стало преображатся, тело стало вновь наполнятся жизнью. Она увидела свой последний сон. Она с Джоном наблюдает за опускающимся солнцем. Она поворачивается и смотрит на его лицо.
- Джон, - произносит она.
- Привет, любовь моя. Давно не виделись.
- Ты скучал по мне?
- Не-а.
- Ах, ты засранец, - она толкает его в плечо, - но я все равно люблю тебя.
- Знаю, - отвечает Джон.
Затем темная пелена накрывает ее. Это лучший из возможных миров.
Морфей выходит на улицу, где, выдыхая дым, его ждет Константин.
- Ну? – понуро произносит он.
- Она мертва. – Спокойным тоном отвечает Морфей.
- А она...
- Она умерла спокойной и счастливой.
Морфей кладет руку на плечо Джона и того пробирает дрожь.
- Отлично. Спасибо.
Затем Джон разворачивается и, смотря прямо в глаза своему гостю, спрашивает.
- Вот ты заполучил свой гребанный мешок с песком. И куда дальше двинешь?
- К чертям...
Ответ веселит Джона.
- А разве не всем туда дорога? – хмыкнув, спрашивает Константин, - пойду рабужу Чеса и обратно в дымный Лондон. Еще есть дела.
Он бросает окурок и делает пару шагов. На задней фоне Повелитель снов начинает растворяться в дымке. Джон оборачивается. Его гложет сомнение, но все же возвращается.
- Эй! – зовет он, - погоди минутку.
- Да, - возвращаясь, вопрошает Сон.
- Вообще… я не люблю просить об услугах – у тех, кто мне ничего не должен... то есть... я ни у кого не хочу быть в долгу, но...
- О чем ты просишь, Джон Константин?
- Просто... уже несколько лет меня мучают одни и теже кошмары. Мерзкие. Почти каждую ночь. И... я подумал: не мог бы ты...
- Понял, - отвечает Морфей, - я могу помочь.
- Спасибо, - отвечает Джон.
Но говорит он это уже пустоте. Закуривая новую сигарету, он идет в темноту, напевая привязавшуюся мелодию.
- Мистер Сэндмен, сон мне навей...
И пусть она будет всех милей...
Скажи ей, что я не бродяга,
Скажи, что конец моим передрягам,
И одиночеству тоже конец...